Анатолий Безуглов - Преступники
— Может, на даче?
— Нет, на даче ее тоже не было.
— А вы у нее не спрашивали, где она находилась в то время?
— Не хотел упреждать вас, Игорь Андреевич... Интересно, что она скажет.
— Посмотрим...
Из дверей ресторана показалась невысокая женщина, в светлом брючном костюме, с модной сумкой через плечо. Она подошла к ним.
— Игорь Андреевич Чикуров, — представил ей следователя капитан.
— Баулина Регина Эдуардовна, — кивнула жена профессора, устало оглядывая следователя.
— Вы хотели со мной побеседовать? — спросил Чикуров.
— Разумеется! Должна же я знать, что произошло с Женей. — Она достала из сумки платочек. — Никто ничего не может сказать. Или не хочет. — Баулина поднесла платочек к глазам.
— Вы не возражаете, если мы поговорим в вашем номере?
— Пожалуйста, где угодно...
Когда шли по лестнице, Игорь Андреевич отметил: Регина Эдуардовна хоть и не первой молодости, но еще весьма привлекательная женщина. Ухоженное лицо, со вкусом наложенная косметика. Что и говорить, следила за собой.
Отдавая Баулиной ключ, дежурная по этажу сказала Чикурову:
— Ваша коллега была с полчасика назад.
— Дагурова? — уточнил следователь.
— Она. Узнав, что вас нет, сразу куда-то ушла. «Решительно сегодня день несовпадений», — подумал Игорь Андреевич.
Он бы очень хотел видеть Ольгу Арчиловну. Узнать наконец, что она натворила в дирекции «Интеграла». Из головы не выходил разговор с Вербиковым... И не натворила бы еще чего-нибудь...
— Страшно хочется курить, — призналась Баулина, устраиваясь в кресле. — На людях стесняюсь...
— Разрешите и мне. — Чикуров вынул из кармана пачку «Явы» и протянул Регине Эдуардовне.
— Благодарю вас, но я привыкла к другим. — Она достала из сумки «Космос».
Игорь Андреевич чиркнул зажигалкой, дал ей прикурить, закурил сам.
Баулина глубоко затянулась, прикрыла глаза. Предательская сеть морщинок на веках все же выдавала ее возраст.
Чикуров не начинал разговора, ждал. Латынис тоже молча сидел на стуле.
— Так что же произошло? — наконец спросила Регина Эдуардовна. — Говорите правду... Я готова ко всему...
— В Евгения Тимуровича стреляли, — начал следователь.
— Это я знаю, — перебила Баулина. — Кто? И главное, за что?
Чикуров пожал плечами. Встреча с женой профессора произошла настолько неожиданно, что он не знал, с чего начать допрос.
— Женщина?.. — тихо произнесла она.
— Почему вы так думаете? — задал вопрос следователь.
— Не знаю... Я всю дорогу думала... Кого он мог так обидеть, оскорбить, обмануть? Женя — бескорыстнейший человек! Сколько с ним живу — он делал людям только добро. — Она замолчала, промокнула платочком навернувшиеся на глаза слезы.
«Они ее тоже не портят», — машинально отметил Чикуров и спросил:
— Так почему вы подумали, что это могла сделать женщина?
— Глупость, конечно. — Она смяла в пепельнице выкуренный до самого фильтра окурок. — Женская логика... Если ревнует, значит, сам чувствует за собой вину.
Насчет ревности следователь знал из ее же письма к мужу.
— У Евгения Тимуровича здесь кто-то был?
— Не знаю. Может быть, — ответила она. — Но скорее всего не очень серьезно. — Баулина вздохнула тяжело-тяжело, со всхлипом. — Во всем, видимо, виновата я...
— В чем именно? — осторожно поинтересовался Чикуров.
— В том, что он здесь, в том, что фактически пять лет без семьи... Какие мы все эгоисты! Ведь он так любит дочь! Элеонора для Жени — свет в окне!.. Я вот сейчас думаю, чем он жил? Своей работой, своими идеями, дочерью, ну и мной, конечно... Хорошо, с работой у него в Березках ладилось, а в семье? Норочку видел всего два-три раза в году. Наверное, поэтому задаривал ее сверх всякой меры... Сапоги — не сапоги, дубленка — не дубленка, видеомагнитофон, стереоустановка... А простого человеческого общения не было.
Регина Эдуардовна сглотнула слезы.
— Почему вы жили отдельно? — спросил Чикуров.
— Все это непросто, — махнула она рукой. — Даже не знаю, как объяснить.,.
— Попробуйте.
Баулина закурила еще одну сигарету.
— Я неудачница, — с каким-то тихим отчаянием призналась она. — Возможно, поэтому и близким не везет... Мечтала стать великой драматической актрисой, а стала... — Она вздохнула.
— Да, кем вы работаете? — поинтересовался следователь.
Она печально улыбнулась, пошевелила пальцами своей красивой руки.
— Кукловод... В кукольном театре.
— Недовольны?
— Привыкла. Даже нравится теперь. Но когда кончала ГИТИС, думала, что возьмут во МХАТ, на Таганку или в театр на Малой Бронной... А меня распределили в Свердловск. Я, естественно, отказалась. Еще бы — в провинцию! Проболталась в Москве года полтора, отчаялась. И уже готова была согласиться на что угодно, но, как говорится, поезд ушел... Пробавлялась разной мелочишкой. То в небольшом эпизоде на телевидении, то в детской передаче по радио, летом — в пионерлагере или доме отдыха массовиком-затейником... А с кукольным театром мне еще повезло! Не на главных ролях, а все же в труппе... Даже пару раз была на гастролях за границей. И не очень стыдно перед подругами. Правда, кое-кто из моего выпуска пробился в элиту. В Малом, Вахтанговском, на «Мосфильме»... Я, например, до сих пор дружу с Юнной Воронцовой, она в прошлом месяце стала народной артисткой республики... Кстати, у нее я и познакомилась с Банипартовым. Историческая встреча, можно сказать...
— В каком смысле? — спросил Чикуров.
— Не было бы того вечера, не было бы встречи Банипартова и Баулина, — пояснила Регина Эдуардовна.
— А когда вы познакомились с Евгением Тимуровичем?
— О, давно. У меня только что произошел крах с артистической карьерой... Перенервничала. Еще бы, такой стресс! Ну и загремела в клинику. Женя как раз проходил там ординатуру. Правда, я лежала в неврологии, а он специализировался на соматических заболеваниях... Там, значит, и познакомились... Подлечили мне нервишки, выписалась. Евгений Тимурович раз позвонил, другой. Потом стали встречаться... Поженились.
— По любви, конечно? — спросил осторожно следователь.
— Женя — да, — ответила она, смотря в окно. — Я же решилась, наверное, из-за своих неудач... Боялась остаться старой девой... Страшно было: в великие артистки не вышла, если еще и семьи не будет — вообще окажусь у разбитого корыта... Женя два года добивался моей руки. Характер у него упрямый. Казалось бы, ничего не светит, а он, сжав зубы, гнет свое... Потом родилась Нора. Пошла светлая полоса. Женя защитил кандидатскую, я устроилась в кукольный театр. Вроде бы все стало налаживаться — живи и радуйся. Но Женя был неудовлетворен. Сил, энергии — хоть отбавляй, а воплотить свои идеи негде...
— Странно, — заметил Чикуров, — он же был кандидатом наук.
— Ну и что? В Москве кандидатов — пруд пруди... Со степенью, а все еще оставался ассистентом... Женя предложил мне поехать куда-нибудь на периферию, лучше всего в Сибирь, в молодой, новый город. Я испугалась: как это, потерять московскую прописку, квартиру! Да и Норочка подрастет, где будет учиться? А расставаться с ней... Короче, я была категорически против. — Баулина вздохнула. — Все-таки не продуман у нас вопрос с теми, кто желал бы в молодые годы поработать в глубинке. Действительно, в Москве, Ленинграде и других больших городах переизбыток талантливых, мыслящих специалистов. Я уверена: многие с удовольствием поработали бы пять-десять лет где-нибудь на Севере, в маленьких городах и даже на селе. Но только так: захочешь потом вернуться в родной город — пожалуйста... Нет же, надо выписываться, освобождать жилплощадь. А назад уже дороги нет... Почему?
— Вы не совсем правы, — возразил Игорь Андреевич. — Существует система бронирования.
— В том случае, если вербуешься туда, где трудные условия, — на Север, Дальний Восток... А если я хочу в Тамбов, Липецк? Да мало ли еще куда? Без договора. Ведь не забронируешь, так?
На это следователь ничего ответить не мог.
— Вот и получается, — продолжала Регина Эдуардовна, — что многие не могут по-настоящему послужить людям, обществу. Сколько дарований глохнет в Москве и других крупных центрах...
— А Илизаров? — напомнил Чикуров.
— Хирург из Кургана, который делает потрясающие операции? Я думаю, это скорее исключение. А могло стать правилом... Женя, я уверена, из той же породы. Он как раз в то время увлекся идеями нетрадиционных методов лечения. Буквально ушел с головой. И вообще, если он что делает, то отдается весь, без остатка... Я человек, далекий от медицины, но, поверите, слушала его, раскрыв рот. И настолько доверилась, что стала его добровольным подопытным кроликом. — Регина Эдуардовна грустно улыбнулась. — Мы с Норочкой в шутку так говорили...
— А в чем выражались эти, как вы сказали, нетрадиционные методы лечения? — поинтересовался Чикуров.
— Что такое врач? Ведь до сих пор спорят: медицина — это наука или искусство? Женя как-то привел мне высказывание великого Гиппократа: натура лечит, врач наблюдает. То есть в основу врачевания должен быть положен принцип — помогать человеческому организму самому справляться с недугами. Потому что его защитные способности невероятно огромны.
