Наталья Андреева - Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
– Про очки уточните.
– У моей свекрови сильнейшая дальнозоркость, она для чтения пользуется очками. Точно не помню диоптрии, раньше было плюс шесть. Она была в них, когда вошла в кабинет. Следовательно, мимо Нелли прошла, как слепая. А я ее видела. Она, правда, замерла и прислонилась к стене. Но у меня-то отличное зрение! Так что Нелли врет! Так и запишите! Это ей в отместку за то, что рассказала о предстоящей свадьбе Георгия!
– Я все запишу, не сомневайтесь.
– Я вам еще и не такое расскажу!
– Но ведь это вы разругались сегодня с потерпевшим, не Нелли Робертовна.
– Что? А она с ним не ссорилась? Просто у Нелли такая манера скандалить. Она не кричит, а, напротив, говорит очень тихо и подчеркнуто вежливо. Она заходила сегодня к Жоре в кабинет, это все знают. И они вполне могли разругаться.
– Из-за чего?
– Как это из-за чего? Думаете, ей надо, чтобы Жора снова женился? Ха! Это он вообразил идиллию: молодая жена с младенцем, работа над книгой, тишина и покой. Всех остальных – вон. Вот и получил пулю в лоб, – злорадно сказала Наталья Александровна.
– В глаз. Пуля попала потерпевшему в глаз и разворотила полчерепа. Крупный калибр, хотя само оружие… Честное слово: в моей практике такое впервые. Потерпевший убит из антикварного пистолета. Забавно. Значит, вашего сына хотели лишить наследства? И вы из-за этого поссорились с бывшим мужем?
– Я мать. Конечно, я защищала своего ребенка!
– Где вы были в момент выстрела?
– На веранде.
– Одна?
– Да. Пила… Чай. Кстати, любопытная деталь: Вера вошла в кабинет из студии.
– Как-как?
– А вам она что сказала?
– Что была в своей комнате.
– Врет! Она в студии была. Или в саду. Появилась в кабинете последней, это правда. Но не из коридора. И почему-то говорит, что на веранде я была одна. Ей-то откуда это известно? Из ее комнаты веранда не просматривается, комната угловая, в самом конце коридора, окна на другую сторону. Вот.
– Вам, как и всем прочим, надо пройти дактилоскопию, Наталья Александровна.
– Я сразу заявляю, что брала в руки этот чертов пистолет!
– Когда?
– Когда заходила в кабинет и разговаривала… ссорилась с Георгием. Но после того как я оттуда вышла, он был жив!
– Зачем же вы тогда брали в руки пистолет?
– Посмотреть. А что? Он такой красивый. А я люблю красивые вещи.
– Но ведь никто не видел, что вы делали в кабинете бывшего мужа, а? Не видел, как вы брали в руки пистолет, а? Кто знает, когда именно на оружии появились ваши отпечатки пальцев?
– Я его не убивала!
– А кто? Назовите мне имя убийцы и докажите это. И можете спать спокойно.
Наталья Александровна молча кусала губы.
… – Да, мы с братом были в саду. С Эдиком. О чем я жалею.
– Почему, Егор?
– Только он мог убить папу. Он плохой.
– Но Эдуард был с вами в саду, так?
– Да.
– И никуда не отлучался?
– Нет. Мы говорили, а потом раздался выстрел.
– О чем говорили?
– Какая разница?
– Действительно, никакой. А кого вы еще видели в саду?
– Никого. А вообще-то я в тот момент по сторонам не смотрел.
– Что, разговор был интересный?
– Ну…
– Ладно, идите. С вами, по крайней мере, все понятно.
… – Я племянница Нелли Робертовны.
– Где вы были в момент выстрела?
Молчание.
– Настя, где?
– В… в саду.
– Значит, вы видели братьев Эдуарда и Егора? Или Наталью Александровну. Или Веру Федоровну? Кого?
– Я была у себя в комнате! Извините, перепутала!
– Сад с комнатой? Забавно.
– Я… Я растерялась.
– Так в саду или в комнате?
– Не знаю.
– Почему вы плачете?
– Я ничего больше не скажу!
– Придется, Настя.
– Я же не знала, что так будет!
– Как?
– Что он… Умрет. Я этого не хотела!
– Вы должны пройти дактилоскопию. Вдруг на пистолете есть отпечатки?
– Нет!
– Нет отпечатков?
– Конечно, есть! Можете отвезти меня в тюрьму! Я ничего не скажу!
– Чистосердечное признание смягчает участь.
Настя молчала.
… – Эдуард Оболенский.
– Почему вы носите фамилию матери?
– Она так захотела. И, честное слово, я ей признателен. Два Эдуарда Листовых – это слишком много. К тому же я не художник.
– Каков же ваш род занятий?
– Делать людей счастливыми, – беспечно улыбнулся красавец.
– Вы имеете в виду женщин?
– А женщины, по-вашему, не люди?
– Это по-другому называется, ваша специальность.
– Жиголо? Капитан, это не такой уж легкий способ заработать деньги. Не верите – можете попробовать, – издевательски произнес Эдик.
Платошин скрипнул зубами. Вот кого он бы охотно засадил в тюрьму! Но именно у этого мерзавца железное алиби!
– Что можете сказать по поводу случившегося, Эдуард?
– А что случилось? Ах, папу убили!
– Я вижу, вы не ладили, – сквозь зубы процедил Платошин.
– Это еще мягко сказано. Но именно у меня железное алиби. Причем подтвердить его может человек, который меня больше всех ненавидит, мой братец. А папу убила…
– Кто убил?
– Женщина.
– Это нам понятно. Имя назовите.
– Но ведь есть же еще шофер. Я вам открою маленький секрет. Дверь в гараж находится совсем рядом с той дверью, через которую можно выйти из студии в сад. А студия, в свою очередь, соединена с кабинетом, где нашли труп. Могли и не увидеть, как шофер пробрался в кабинет. Этот Миша – ловкий парень. И у него есть мотив.
– Какой?
– А вот тут вы попали в самую точку: женщина. Шерше ля фам, как говорится. Ищите, капитан, а если у вас не получится, попробуйте танцевать стриптиз. Адресок я вам дам.
– Слушай, заткнись, а?
– Я никогда не нападаю первым, – тихо сказал Эдик. – Это вы меня оскорбили, а я всего лишь ответил.
… – Итак. Кузнецов Михаил Федорович, тридцать один год, значит. Шофером у Листовых давно работаете?
– Лет восемь.
– И никогда не хотелось работу поменять? Прислугой быть не скучно? Не унизительно?
– Я не прислуга. Я шофер.
– Эдуард Оболенский утверждает, что у вас был мотив убить Георгия Эдуардовича Листова.
– Сволочь. Это он убил. Эдик – гад.
– Увы. Он был с братом в саду. А вы, значит, в гараже. Один?
– Нет.
– С кем?
– С Настей.
– А почему она об этом ничего не сказала?
– Я был в гараже с Настей, когда раздался выстрел, – упрямо произнес шофер.
– А мне сдается, что вы врете. Она сказала, что была в своей комнате.
– Признаваться не хочет в…
– В чем?
– В нашей с ней связи!
– Вы состояли с девушкой в интимных отношениях?
– Нет. Пока. Я жениться на ней хотел.
– А она?
– Она мне отказала. Пока.
– Не из-за Эдуарда ли Оболенского?
Миша молчал.
– Вам надо пройти дактилоскопию, – со вздохом сказал Платошин.
– Это всегда, пожалуйста…
… – Ольга Сергеевна, а вы в этом доме давно работаете?
– Я здесь живу!
– Давно живете?
– Лет десять уже.
– Сколько же вам лет?
– Сорок пять.
– Молодо выглядите. Больше сорока я бы вам не дал, – слегка польстил Платошин. – А почему вдруг в прислуги подались? Вам тогда было… Немногим больше тридцати. Молодая, красивая женщина, и вдруг – домработница. Почему?
– Какая разница? Захотела.
– Вы в Москве родились?
– Да. Нет…
– Так да или нет?
– А какая разница?
– Я в том смысле, что… Квартира у вас есть?
– Есть. Однокомнатная. От родителей осталась.
– И что с квартирой?
– Сдаю.
– Так. Квартиру сдаете, а здесь зарплату получаете?
– Да.
– Вы одна живете? То есть дети у вас есть?
– Нет. Я когда-то была замужем, но детей нет.
– И что вы делаете с деньгами? Живете на всем готовом, зарплату получаете, квартиру сдаете.
– Вы разве налоговая инспекция? Я все, что положено, плачу. Можете проверить.
– Где вы были в момент убийства?
– Здесь, в гостиной.
– Что вы делали?
– Прибиралась.
– Ночью?
– Мне не спалось.
– Кроме вас, никого не было в гостиной?
– Нет. У каждого из хозяев своя комната.
– А они что, все вам хозяева?
– Да.
– Дактилоскопию вам надо пройти, Ольга Сергеевна.
– Хорошо…
– Хорошо? Не боитесь, значит?
– Чего мне бояться? – пожала она плечами. – Пусть хозяева боятся.
… – Итак, Мария Эдуардовна Кирсанова.
Она все никак не могла собраться с мыслями. Надо бы сказать правду, но в горле стоял ком. Никогда еще Майя не имела дела с полицией, и ей было страшно, очень страшно.
– Почему вы молчите?
– Я… простите.
– Кто может подтвердить вашу личность?
– Мои документы… Их украли на вокзале.
– А почему в полицию не заявили?
– В полицию? – Она вздрогнула. – Но Нелли Робертовна… Я… меня машина сбила. Ничего не помню. Я не убивала.
– Хоть это вы помните. Но именно вас прибежавшие на выстрел люди увидели в кабинете с пистолетом в руках.
– Я услышала выстрел и побежала в кабинет. Моя комната находится ближе всех. Споткнулась, там ковер завернулся, упала на колени, наткнулась рукой на пистолет, взяла его. Машинально. Мне плохо, голова болит… Кажется, при падении я опять что-то себе повредила. Меня тошнит… Не могу больше говорить… Ой! Меня сейчас вырвет!
