Анна Князева - Сейф за картиной Коровина
Сосредоточившись на этом, Дайнека раскинула руки, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно отбиться. Правая ладонь, оказавшись у самого пола, коснулась чего-то холодного и металлического. Там лежали небольшие гантели, которые с незапамятных времен перекатывались по ее спальне. На счастье, теперь одна из них оказалась в ее руке. Не размахиваясь, она с силой ткнула гантелей по навалившемуся на нее телу. Не зная, куда попадает, била и била снова…
Подушка упала на пол, Дайнека с хрипом втянула в себя воздух и уже через секунду заорала во весь голос:
– Па-а-ма-а-гите-е-е!
Получилось именно так, и никак по-другому. Испуганные звуки не складывались. А само слово никак не проворачивалось на языке.
Она вопила, не переставая, и видела, что тот, кто еще недавно душил ее, приходя в себя, зашевелился на полу. Потом встал, перебежал комнату и, перемахнув через подоконник, выпрыгнул в сад.
Вспыхнул свет, в дверях стоял отец. Его лицо было серым и перекошенным от страха…
Дайнека испугалась еще больше, но уже не за себя.
– Что случилось?! – закричал отец.
Внезапно успокоившись, Дайнека кротко ответила:
– Меня хотели убить.
Она хотела сказать как-то подипломатичней, но вышло как вышло.
За спиной отца маячили испуганные лица Насти, Вилора и Серафимы Петровны.
Спустя некоторое время они все вместе сидели в гостиной, решая, стоит ли позвонить в полицию. Перепуганная Серафима Петровна с трудом собрала волосы в пучок и отправилась на кухню – готовить чай.
Отец молча крутил в руках телефонную трубку.
– Рассказывай, – приказал он дочери.
Дайнека начала говорить, медленно и неуверенно:
– Я уже заснула. Ничего не слышала. Потом стало нечем дышать, и я проснулась… Кто-то навалился на меня, прижав к лицу подушку… – Она путалась и не могла сосредоточиться. – Я имею в виду – к моему лицу…
– Ты его видела? – спросил отец. – Рассмотрела?
– Потом, после того, как высвободилась, поняла, что это был мужчина. Но не рассмотрела его лица. Темно было. Он быстро выскочил в окно.
Волнуясь, заговорил Вилор. Было видно, что он сильно переживает за Дайнеку:
– Как только ты показала на окно, я побежал в сад, но не догнал. Здоровый мужик, бегает быстро. Я видел, как он сел в машину и уехал.
– Машину разглядел? – спросил Вячеслав Алексеевич.
– Нет.
– Жаль.
Серафима Петровна принесла чай, и некоторое время сидели молча. Настя, поджав ноги, опустив глаза, была тише всех. Дайнека готова была поклясться: Настя-Здрастя сожалела, что она, Дайнека, сидит с ними здесь, а не коченеет у себя в кровати. Для нее это было бы как нельзя кстати. «Добрая девочка», – подумала про нее Дайнека.
– Одним словом, полиции нам нечего предъявить, – подытожил отец. – Но я все же считаю необходимым позвонить…
Остальные сошлись на том же мнении. Все, кроме Дайнеки. Она твердо стояла на своем:
– Нет. Никуда не надо звонить.
Уже давно рассвело, солнечные лучи пробрались в комнату. Ночные страхи потеряли силу, и все разошлись по своим комнатам. Только отец еще долго сидел в ее спальне, да так и заснул в кресле.
Дайнека заснуть не смогла. Она никак не решалась разжать свой кулак, в котором была находка, разрушившая ее новый, еще не построенный мир. Эта вещь осталась в ее кровати после того, как мужчина выпрыгнул из окна.
Наконец, она решилась. На ее ладони лежала золотая цепочка, на конце которой вспыхивало сапфировое сердце.
А подушка отчего-то пахла жасмином…
Глава 24
Порядочная женщина
Каждому знаком этот момент, когда нужно просыпаться, а хочется подольше удержать сон. Во сне ты спокоен и счастлив, а в реальном мире ничего, кроме испытаний, тебя не ждет…
Дайнека не хотела просыпаться. Она судорожно цеплялась за последние мгновения сладкого забытья, спасавшего ее от жестокой действительности.
Она была уверена, что ночью здесь был Джамиль. Правда была страшной. И не оставляла ни выбора, ни возможности для компромисса.
Ее уверенность питала не только найденная в постели цепочка. Все обстоятельства, предшествовавшие убийству Нины, и те, что были после него, послушно выстраивались в один стройный ряд, и тот вел прямо к Джамилю.
Дайнека вспомнила, как он заскочил к ней в машину – как раз рядом с ее домом сразу же после убийства Нины.
Затем вспомнилось, как Джамиль, наклонившись над телом Нины, со знанием дела пощупал пульс и так внезапно ушел.
А эти две фразы из ее сна… Они так похожи, словно были сказаны одним человеком.
Не случайно и то, что Удав принял Джамиля за убийцу.
Сомнений не оставалось – это был именно Джамиль.
Странное дело, но она совсем его не боялась. Обида поборола страх, и теперь Дайнека хотела лишь посмотреть ему в глаза.
Решение пришло само по себе. Ей необходимо увидеть Джамиля.
Девушка нащупала на тумбочке мобильник и набрала номер.
– Да… – Голос звучал сухо и отрешенно.
– Это я…
– Сейчас не могу говорить, перезвоню позже.
И тишина.
Обида росла. Дайнека ощущала в себе колючую боль.
«Пусть так, – думала она, – мне только посмотреть в его глаза. Пусть скажет правду. И, если это был он, пусть скажет правду, а потом убьет, если захочет…»
Дверь открылась, в комнату заглянул отец.
– Не спишь?
– Уже нет.
– Я еду в город.
– Поезжай.
– Тебе ничего не нужно? – Отец словно чувствовал себя виноватым.
– Нет, папа. Не волнуйся, я сама со всем справлюсь.
Отец переменился в лице, и Дайнека поняла, что опять сказала, не подумав. Вскочив на ноги, она подбежала к нему, поцеловала в щеку и проговорила звенящим голосом:
– Не хмурься. Я жива, все хорошо. Давай радоваться жизни.
Но отец не торопился радоваться жизни. Потому что слишком хорошо знал свою дочь.
– Людмила, чем я могу тебе помочь? – Было видно, как искренне он этого хотел.
Дайнека снова поцеловала его и отправилась в ванную.
Вячеслав Алексеевич долго стоял у двери ее комнаты. В его душе боролись два устремления, одно из них – успокоиться и поверить ей, другое – добиться наконец правды. Первое победило, и он, недовольный собой, вышел из дома, сел в машину и уехал на работу.
В офисе, на пути к своему кабинету, встретил Сергея Вешкина, начальника отдела безопасности.
– Здравствуйте, Вячеслав Алексеевич. Есть кое-что по звонкам.
– Наконец-то!
– В общем, вычислили мы вашего «доброжелателя», прозваниваем сейчас, уточняем. Полной уверенности пока нет, но, похоже, мы на верном пути.
– Вячеслав Алексеевич! – окликнула его секретарша.
Она была смущена, и Вячеслав Алексеевич сразу же это понял.
– Прошу прощения, но я не смогла воспрепятво-во-вать… – Она заблудилась в буквах и от этого еще больше растерялась.
– Что такое?
– У вас в кабинете…
– Кто?
– Ваша жена.
– Я не женат.
– Она так сказала.
– Кто именно?
– Настя.
– Понятно, – сказал он, хотя это было не так.
Получалось, что, оставив Настю спящей в постели, он неожиданно находит ее в своем кабинете.
Настя сидела в его кресле и с любопытством просматривала документы, лежавшие на столе.
– Что ты здесь делаешь? И вообще, что за привычка рыться в чужих бумагах? – возмутился Вячеслав Алексеевич.
– Не волнуйся, даже если найду схему проезда к твоей любовнице, то все равно не поеду, – развязно отшутилась она, но, увидев его лицо, осеклась. – Тише, Славик, это не то место, где нужно выяснять отношения.
– Не смей разговаривать со мной, как с… – Он не сумел найти правильного слова.
– Что же мне, дядей Славой тебя называть, что ли? – ехидно возразила она.
Вячеслав Алексеевич молча сел в кресло по другую сторону стола. Вглядываясь в ее лицо, он вычислял причину, по которой она всю дорогу гнала машину, чтобы опередить его.
– В чем дело, почему ты здесь?
– Удивился, ага! – Настя игриво подскочила с кресла, обежала стол и повисла на его шее.
– В чем дело, я тебя спрашиваю…
– Мне нужно поговорить с тобой.
– А мы не можем поговорить дома, вечером?
– Вот именно, у тебя дома… – отчетливо проговорила Настя.
– Не понял.
– Это твой дом, и я не имею к нему ни малейшего отношения.
– К чему ты клонишь?
– Славик, давай поженимся, а? Я хочу быть твоей женой, порядочной женщиной, достойной уважения.
– Откуда вдруг такая добродетель? – пробормотал «Славик».
Он и не знал, что Настя лишь повторила слова матери.
Накануне вечером они долго разговаривали, и Серафима Петровна сказала, что пора брать ситуацию под контроль. Ее не устраивало неопределенное положение дочери. И Настя с ней согласилась. Ее тоже не устраивало собственное положение. Именно поэтому, проснувшись сегодня утром, Настя заторопилась в город. Следуя наставлениям матери, она не хотела разговаривать дома.
– Обязательно говорить об этом здесь? – спросил Вячеслав Алексеевич.
– Здесь и сейчас.
