Камилла Лэкберг - Укрощение
— Стало быть, нам нужно сосредоточить внимание на отклонениях, а не на поисках общего знаменателя? — переспросил Хедстрём, понимая, что ученый прав.
— Да, я рекомендовал бы вам такой подход. Хотя вы в первую очередь расследуете исчезновение Виктории, дело Минны может вам очень помочь, — кивнул Герхард и, сделав паузу, поинтересовался: — Кстати, вы собирались вместе?
— Что вы имеете в виду? — переспросил Патрик.
— Все округа. Вы собирались, чтобы вместе сделать обзор всех имеющихся у вас данных?
— Мы поддерживаем контакт и передаем друг другу материалы, — ответил Хедстрём.
— Это очень хорошо, но мне кажется, что вы выиграли бы от личной встречи, — сказал Струвер. — Иногда нас ведет вперед какое-то шестое чувство — нечто, чего нет на бумаге, что читается где-то между строк. Вы наверняка сами сталкивались с ситуациями, когда именно интуиция подсказывает вам, в какую сторону двигаться дальше. Во многих расследованиях именно это нечто неопределенное в конечном итоге помогает поймать злоумышленника. И в этом нет ничего странного. Наше подсознание играет куда более важную роль, чем многие думают. Иногда говорят, что мы используем лишь ничтожный процент клеток головного мозга — и похоже, так оно и есть. Организуйте встречу и выслушайте друг друга.
Патрик кивнул:
— Согласен, нам давно следовало бы это сделать, но пока нам не удалось собраться.
— Я сказал бы так — затраченные усилия окупятся, — заверил его социолог.
Воцарилась тишина. Никому не приходили в голову новые вопросы, все сидели и осмысливали слова Струвера. Хедстрём слегка сомневался, что это будет способствовать успешному ходу следствия, но готов был испробовать все. Лучше так, чем задним числом осознать: специалист был прав, но они не восприняли его слова всерьез.
— Спасибо, что уделили нам время, — проговорил наконец Патрик и поднялся.
— Беседа доставила мне большое удовольствие, — ответил Герхард, не спуская своих синих глаз с Эрики. Ее муж глубоко вздохнул. Ему очень хотелось составить психологический профиль Струвера. Это наверняка несложно. Таких типов пруд пруди.
* * *Терезу Ханссон всегда охватывало странное чувство, когда она приезжала на конюшню. Эта ферма была ей так хорошо знакома! Два года они с Юнасом были вместе. Тогда они были очень молоды — во всяком случае, так казалось теперь, ведь с тех пор так много всего произошло… И все равно странно — особенно учитывая тот факт, что разлучила их именно Марта.
В один прекрасный день ветеринар просто взял и заявил, что встретил другую и что та, другая, — его астральный двойник. Именно так он и сказал — и Терезе подумалось, что все серьезно и что он выбрал очень странное выражение. Позже, когда она тоже встретила своего астрального двойника, до нее дошел смысл тех слов. Именно это она ощутила, когда Хенрик, отец Тиры, возник перед ней и пригласил ее на танец на площади Ингрид Бергман. Казалось таким естественным и само собой разумеющимся, что теперь они будут вместе, но потом все изменилось в одну секунду. Все мечты, все планы. Плохое сцепление покрышек с мокрой дорогой темным вечером — и они с Тирой остались одни.
С Лассе все было совсем не так. Их отношения стали для Терезы средством борьбы с одиночеством, ей хотелось снова видеть рядом кого-то, с кем можно разделить повседневные заботы. А получилось все неудачно. И она даже не могла сказать до конца, что хуже: все те годы, когда он пил и она постоянно волновалась, что же он еще выкинет, или его недавняя трезвость, принесшая с собой новые проблемы.
В религиозность второго мужа она не верила ни секунды, однако прекрасно понимала, что влекло его в церковную общину. Там у него появился шанс оставить позади все плохие решения и прежние долги, не неся за них никакой ответственности. Едва войдя в общину и получив — невероятно быстро, по мнению фру Ханссон — прощение Господа, — он как бы разделился на две личности. Все, что пришлось вынести ей и детям, приписывалось прежнему Лассе, который жил грешно и эгоистично. Между тем новый Лассе был человеком чистым и прекрасным, и его никак нельзя было упрекать в том, что совершил старый. Если в разговоре его жена затрагивала какой-нибудь случай, когда он ранил ее и детей, мужчина со сдержанным гневом обвинял ее в том, что она «без конца поминает старое», и говорил, как он разочарован тем, что она сосредотачивается на всем негативном, вместо того чтобы вместе с ним открыть свое сердце Богу и стать человеком, распространяющим «свет и любовь».
Тереза невольно фыркнула. Лассе понятия не имеет, что такое свет и любовь! Он даже ни разу не попросил прощения за то, как обращался со своей семьей. По его логике, она была жалким человечишкой, поскольку не обладала способностью прощать, как Господь Бог, и по-прежнему каждый вечер поворачивалась к нему спиной в супружеской постели.
Раздраженная женщина нервно сжала руль, сворачивая с дороги к конюшне. Ситуация становится невыносимой. Ей противно даже смотреть на второго мужа, ее раздражало его постоянное бормотание библейских текстов, висевшее в квартире звуковым фоном. Однако сперва надо решить практические вопросы. У них двое совместных детей, и она так устала, что пока не могла определить, в состоянии ли сейчас разводиться.
— Послушайте, дети, вы можете посидеть в машине и не ссориться, пока я схожу за Тирой? — Она обернулась и строго посмотрела на мальчишек, сидевших на заднем сиденье. Те захихикали, и их мать поняла, что очередная битва разразится, едва она выйдет из машины.
— Я скоро вернусь, — с нажимом сказала Тереза. Ответом ей было новое хихиканье. Она вздохнула, но все же невольно улыбнулась, закрывая за собой дверцу машины.
Поеживаясь от холода, женщина вошла в конюшню. Этой постройки еще не было, когда она часто бывала здесь, на ферме, — конюшню Юнас и Марта построили вместе.
— Тира здесь? — крикнула она, ища глазами дочь, но видя только других девочек.
Из денника вышла Марта:
— Нет, она ушла больше часа назад.
— Странно… — Тереза наморщила лоб. Сегодня она, вопреки обыкновению, пообещала приехать забрать дочь с занятий в конюшне. Тира обрадовалась, что ей не придется тащиться пешком по снегу — так что она не должна была об этом забыть.
— Тира — отличная наездница, — проговорила фру Перссон, подходя к ней.
Как и прежде, Терезе бросилось в глаза, до чего же красива хозяйка конюшни. Еще давно, увидев ее в первый раз, она поняла, что не сможет конкурировать с этой женщиной. К тому же Марта всегда была маленькой и стройной, так что ее соперница сразу почувствовала себя толстой и неуклюжей.
— Приятно слышать, — пробормотала Тереза, глядя в пол.
— У нее природный дар управляться с лошадьми. Мне кажется, ей нужно выступать в соревнованиях. Уверена — она покажет неплохие результаты, — заявила Перссон. — Вы не думали над этим?
— Да, но… — мать Тиры замолчала, чувствуя себя уничтоженной. Они не могут позволить себе такие расходы, но как она об этом скажет?
— Просто у нас было так много других забот — с мальчишками и всем прочим, — сказала Тереза вслух. — А Лассе сейчас в поисках работы. Но я подумаю. Мне приятно, что ты о ней хорошего мнения. Она… да, я горжусь ею.
— Ты действительно можешь ею гордиться, — сказала Марта и несколько мгновений разглядывала свою бывшую соперницу. — Она очень расстроена тем, что произошло с Викторией, как я поняла. Хотя мы все расстроены.
— Да, ей очень тяжело. Пройдет немало времени, прежде чем эти раны затянутся.
Тереза пыталась придумать, как бы закончить разговор. Она не испытывала ни малейшего желания стоять тут и обмениваться любезностями. В душе ее нарастала тревога. Куда же подевалась Тира?
— Мальчишки ждут меня в машине, так что я, пожалуй, пойду к ним, пока они не поубивали друг друга, — вздохнула она.
— Конечно. И не волнуйся за Тиру. Скорее всего, она просто забыла, что ты собиралась ее подвезти. Сама знаешь, подростки — они такие.
Марта снова ушла в денник, а Тереза быстрым шагом направилась через двор к машине. Ей хотелось поскорее поехать домой. Авось Тира уже давно там!
* * *Анна сидела за столом, глядя в спину Дана. Она видела, как его мышцы напряглись под футболкой, когда она заговорила, но он ничего не говорил, молча продолжив мыть посуду.
— Что нам делать? Так дальше невозможно, — повторила женщина.
Несмотря на то что одна мысль о разводе приводила ее в панику, разговор о будущем назрел. Еще до того, что произошло летом, жизнь казалась ей крайне тяжелой. Потом она ненадолго ожила, но совсем по иным причинам, а ныне их жизнь превратилась в сплошной кошмар, в кладбище погибших надежд. И все из-за нее. У нее не было оснований ни в чем обвинить Дана, она не могла переложить на него ответственность.
