Найо Марш - Прелюдия к убийству. Смерть в баре (сборник)
Аллейн развернулся на стуле и некоторое время молча смотрел на пастора. Наконец он спросил:
– Вы считаете, что она сама это сделала?
– Я в этом уверен.
– С нетерпением жду вашего рассказа.
– Полагаю, я обязан высказать свое мнение. Мистер Аллейн, я, к сожалению, не очень волевой человек. Всю жизнь стараюсь избегать неприятностей. Но я всеми силами пытаюсь победить свою слабость. Я колебался там, где нужно было настаивать. Медлил и выжидал, когда нужны были оперативные действия. Из-за этих очевидных грехов бездействия я считаю себя частично ответственным за это чудовищное преступление.
Он замолчал, глядя на огонь. Аллейн ждал.
– В пятницу вечером, – начал свой рассказ мистер Коупленд, – в моей гостиной проводилось заседание литературного кружка. Обычно книголюбы собираются в приходе Святого Жиля, но из-за приготовлений к пьесе все пришли сюда. Председателем была мисс Кампанула. Я к ним ненадолго заходил. Дина читала им сцену из «Двенадцатой главы», а затем они продолжили чтение другой книги. Роман Честертона «Шар и крест». Мисс Кампанула одолжила у меня мой экземпляр. Когда они закончили чтение, она зашла ко мне, чтобы вернуть книгу. Это было приблизительно в десять часов пятнадцать минут.
– Так.
– Мистер Аллейн, мне очень тяжело и неприятно рассказывать об этом инциденте. Возможно, вы не знакомы с приходскими делами. Но, думаю, многие духовные лица согласятся со мной в том, что есть определенная категория прихожан, которые доставляют много беспокойства священникам. Я не знаю, поймете ли вы меня, когда я скажу, что эти леди… они не очень молоды, и у них нет других интересов.
Пастор покраснел.
– Думаю, что понимаю, – сказал Аллейн.
– Правда? Несчастная мисс Кампанула была очень одинока. К тому же у нее был взрывной темперамент, и она с трудом владела собой. Иногда мне казалось, что ей нужен врач, а не священник. Я несколько раз предлагал ей обратиться к доктору.
– Это был очень мудрый совет, сэр.
– Но она им, к сожалению, не воспользовалась. Эта дама была привязана ко мне и надеялась на мою помощь. Боюсь, что я подвел ее.
– Так что же произошло в пятницу вечером? – осторожно напомнил Аллейн.
– Да-да. Я медленно подвожу к этому. Поверьте, это непросто. Это была ужасная сцена. Она вбила себе в голову, что если Дина выйдет замуж или уедет снова (моя дочка – актриса, вам об этом известно), я буду так же одинок, как она. Мисс Кампанула прозрачно намекала на… Я был удивлен и напуган и не знал, что ей ответить. Полагаю, она неправильно истолковала мое молчание. Я не могу припомнить последовательность беседы. Это было больше похоже на дурной сон. Она сильно дрожала и глядела на меня с таким отчаянием, что я… я… я… – Он вздохнул и быстро добавил: – Я погладил ее по руке.
– Это было вполне естественно, не так ли?
– Вы бы так не сказали, если бы видели, что за этим последовало.
– И что же?
– В следующий момент Идрис оказалась в моих объятиях. Она плакала и смеялась одновременно. Я пытался деликатно ее отстранить, но мне это не удалось. Мы никогда не задергиваем шторы в этой комнате, и я оказался в таком нелепом положении. На самом деле моей обязанностью было поддержать ее, и мне было очень жаль мисс Кампанулу. Но она пребывала в истерическом восторге… Мне стыдно все это рассказывать.
– Я понимаю ваше положение, – сказал Аллейн, – но уверен, что вы должны мне все рассказать.
– Прежде чем рассказывать, я бы предпочел посоветоваться с кем-нибудь из моих коллег-священников. Но здесь нет никого, кто… Однако это к делу не относится. Вы очень терпеливы.
– Чем же все закончилось?
– Очень плохо, – ответил пастор, широко открыв глаза. – Хуже быть не могло. Когда она немного успокоилась, а на это ушло очень много времени, я поспешил освободиться из этого плена и задернуть шторы. Некоторые члены литературного кружка могли бы это увидеть. Хуже всего то, что в то утро позвонила мисс Прентис и сказала, что вечером хотела бы со мной поговорить. Пока мисс Кампанула еще была в моем доме, Элеонор перезвонила и сообщила, что не придет. Это произошло около десяти часов пятнадцати минут. С ней побеседовала Дина и потом сообщила мне, что у мисс Прентис был очень расстроенный голос. А я должен был проявить большую строгость по отношению к ней как священник. Я дал ей некоторые наставления, которые должны были удержать ее дома. Вероятно, палец у нее разболелся еще сильнее. Но в тот момент я все еще ждал ее прихода. И если бы она это увидела, это было бы… ужасно.
Пастор глубоко вздохнул и быстро добавил:
– Но это не имеет никакого отношения к делу. Я задернул шторы и сказал мисс Кампануле, что должна прийти мисс Прентис. Оказалось, что мне не следовало этого говорить. Когда я пытался объяснить этой несчастной душе ее ошибку, она связала мое объяснение с предстоящим визитом мисс Прентис.
– О боже! – воскликнул Аллейн.
– Да. В самом деле. Она очень рассердилась и наговорила такого, что я даже не могу этого повторить. Мисс Кампанула предположила, что мисс Прентис вытеснила ее не только в делах прихода, но и в том, что касается моего личного отношения. Как священник, я упрекнул ее и напомнил о смертном грехе, о зависти. Сказал, что с помощью молитвы и поста ей необходимо вытравить этот вздор из своего сердца. Она немного успокоилась, но, уходя, сказала одну фразу, которую мне не забыть никогда. Эта женщина повернулась ко мне в дверях и произнесла: «Если я покончу с собой, она будет страдать. Но если я, стоя здесь, в этой комнате, смогла бы нанести Элеонор Прентис смертельный удар, я бы сделала это!»
И прежде чем я успел что-то ответить, она ушла, хлопнув дверью.
IV– Дорогая, – говорил Генри, – я считаю, что лучше ему рассказать.
– Но почему?
– Мне кажется, если мы не расскажем, то это сделает Элеонор.
– Разве она решится? Ей должно быть стыдно. Тогда ей придется рассказать, как она себя вела, когда увидела нас.
– Нет, об этом она умолчит. Перевернет все с ног на голову. Скажет, что застала нас в неловкой ситуации, что ты покраснела от смущения, а я разозлился и угрожал свернуть ей шею.
– Но, Генри, это будет умышленная попытка превратить тебя в подозреваемого.
– Думаю, именно это она и задумала.
– Если бы ты хотел ее убить, тебе бы удалось это и без подобной сложной схемы.
– Дина, – произнес Генри, – ты кого-нибудь подозреваешь?
– Не могу даже представить! Невероятно, что один из нас мог такое совершить. Папа считает, что она сама это сделала. Но причину не называет.
– Как же так? Подстроила ловушку для Элеонор, но в последний момент решила сама в нее попасть?
– Мне кажется, так и было. Видимо, она с моим отцом что-то обсуждала.
– Что ты думаешь об Аллейне? – неожиданно спросил Генри.
– Он мне нравится, черт возьми. Я была с ним невежлива, – сказала Дина, бросая полено в камин.
– Но ты поступила честно, Дина!
– Это меня оправдывает.
– Я люблю тебя. Моя любовь будет такой же бесконечной, как путь от Земли до Большой Медведицы, вокруг Южного Креста и обратно на Землю.
– Генри, – попросила Дина, – давай никогда не будем ни завидовать, ни ревновать.
– Согласен.
– Я все думаю об этих двух женщинах. Если бы они не совали нос в чужие дела, я уверена, что ничего подобного не случилось бы.
– Боже праведный, Дина. Неужели ты думаешь, что Элеонор…
– Нет. Считаю, что все пропитано их завистью. Именно это греховное чувство заставило их так относиться друг к другу и к этому изворотливому зверьку, миссис Росс.
– Почему ты ее так называешь?
– Потому что чувствую: она именно такая и есть.
– А мне бы хотелось, чтобы мой отец укротил свой средневековый пыл при встречах с ней. Все его гримасы и ужимки чертовски глупы.
– Она обманула моего отца своим неискренним интересом к церкви.
– А я против нее ничего не имею.
– Ты мужчина.
– Ох, это чепуха, – отмахнулся Генри, понимая в душе смысл слов своей любимой.
– А я бы не стала ей доверять, – упорствовала Дина.
– В моем понимании миссис Росс слишком привлекательна, чтобы быть популярной у представительниц своего пола.
– Дорогой, это чисто мужское мнение, – заметила Дина.
– Не уверен.
– Есть много привлекательных дам, которые нравятся представительницам своего пола.
Генри улыбнулся.
– Ты считаешь ее красивой? – небрежно спросила Дина.
– Да, очень. Осмелюсь сказать, что она стервочка. Но одевается всегда со вкусом.
– Да, это так, – хмуро согласилась Дина. – Должно быть, ее наряды стоят целое состояние.
Генри поцеловал ее.
– Какая же я свинья, – проговорил он. – Как я, должно быть, надоел тебе. Я не достоин твоей любви, но очень сильно тебя люблю, дорогая моя.
– Мы не должны никому завидовать, – прошептала Дина.
– Дочка! – позвал пастор из холла.
– Да, папочка?
– Где ты?
