Гарри Кемельман - В воскресенье рабби остался дома
— Нет, но у него будет меньше шансов встретить ее.
— Ладно, храм — не брачная контора.
— В таком янки-городке, как Барнардс-Кроссинг, могло быть еще хуже. Как ты думаешь, почему женская община так старается для храма? Для того чтобы вы, мужчины, могли два или три раза в год ходить туда бормотать ваши молитвы? Мы проводим аукционы и выставки. Мы устраиваем обеды, завтраки и много чего еще. У нас большая образовательная программа. И в конце года мы вручаем храму солидный чек. Все это мы делаем потому, что иногда это весело и вообще дает хоть какое-то занятие. Но Марджи Аронс делает это еще и для того, чтобы увеличить шансы Сью выйти замуж за еврейского мальчика, а я — для того, чтобы гарантировать, что Билл женится на еврейской девочке.
— Рабби…
— Он понимает в этом не больше, чем ты. Он тоже мужчина. Но ребицин, держу пари, понимает.
— Понятно, — со смехом сказал Джейкобс. — И как давно вы, девочки, готовите заговор? Когда вы планируете захватить власть?
— Помилуй Бог, зачем? Мужики хотят руководить? Вперед! Важные шишки! Как дети с игрушкой! Играетесь с ней, а когда она надоедает, выбрасываете ее или ломаете. Вперед, планируйте, назначайте свои комитеты, собирайте голоса, принимайте резолюции, делайте из храма — как это назвал Бен Горфинкль? — «активный голос за социальную реформу в обществе» или, как всегда толкует рабби, «дом учения и молитвы», — но не ломайте его. Потому что он не только для вас; он и для нас — и наших детей.
— Дети, похоже, относятся к этому так же? — язвительно спросил он.
— Не смотри на них свысока. Здравого смысла у них иногда больше, чем у родителей. Наш Билл не дурак. Мы говорили с ним. Он переживает из-за того, что рабби может уехать. Дети любят и уважают его. Только поэтому Билл и дал показания полиции — рабби сказал, что он должен, а Билл ему доверяет.
— Миссис Пафф думает так же, как и ты?
— У нее нет детей, поэтому и относиться к этому так, как я, она не может, думаю. Но сам Пафф… Если бы я занималась его бизнесом, который так сильно зависит от детей, я бы не стала лезть из кожи вон, чтобы восстанавливать их против себя.
Глава XLVI
— Ну, что скажете? — спросил Лэниган.
— Вы, пожалуй, узнали не слишком-то много, а? — заметил рабби. — Хотя кое-что интересное выяснилось. Они, похоже, весьма единодушно сходятся в том, что это Картер первым предложил забраться в Хиллсон-Хаус и заверил, что их не заметят.
Лэниган усмехнулся.
— Ну да, от него ведь ответа не дождешься.
— Оно, конечно, так…
— Меня заинтересовала маленькая шпилька девочки Эпштейн насчет того, что Бетти Маркс немного встречалась с Музом в прошлом году.
— Вы придаете этому какое-то значение? Тогда вы не отреагировали на это.
— Я решил, что выгоднее расспросить об этом попозже.
— В самом деле? А я решил, что это обычное женское коварство, — заметил рабби. — Из всех остальных показаний единственное, что заслуживает внимания, на мой взгляд, это вопрос о передней двери.
— А именно?
— Билл Джейкобс сказал, что он установил защелку на передней двери так, чтобы они могли вернуться и забрать Муза.
— Ах, да, — сказал Лэниган. — Ну и что из этого?
— Это означает, что после их ухода войти туда мог любой.
— Если он знал об этом, — быстро прервал его Лэниган. — Но это не имело никакого значения для человека с ключом.
— Например?
— Например, для человека по имени Пафф. Знаете его? Он член вашей конгрегации.
— Мейер Пафф?
— Именно. У него был ключ от дома, и он был неподалеку в тот вечер приблизительно в то самое время.
Рабби Смолл ответил не сразу.
— Послушайте, — сказал он, наконец, — очевидно, в этом деле есть много такого, о чем я не знаю. И у вас нет никаких оснований посвящать меня. Это дело полиции. Но если это касается членов моей конгрегации, и вы хотите, чтобы я сотрудничал…
— Не горячитесь, рабби. Я собирался выложить это все перед вами. — Он подошел к стенному шкафу и вернулся с портфелем. — Вот копия заявления Паффа.
Рабби прочитал его, а затем поднял глаза и спокойно сказал:
— Выглядит достаточно честным.
— О, да, — поспешно сказал Лэниган. — И все же интересно уже то, что он был там. Прежде всего, он знал парня. Муз работал у него.
— Мистер Пафф — активный член городской группы поддержки и знает всех спортсменов из средней школы. Безусловно, он должен был знать и Муза Картера.
— Это только маленькая деталь. Есть другая. Кегельбан в Линне был под наблюдением полиции. Они подозревают, что это пункт распространения наркотиков. Кегельбан принадлежит Паффу, и именно там Муз обычно работал по вечерам как помощник управляющего.
— Вы подозреваете, что Муз распространял наркотики, а Пафф его за это убил?
— Вероятность существует, — рассудительно сказал Лэниган.
— Она существует почти везде, — сказал рабби, пожимая плечами. — Но я не верю, что насчет мистера Паффа — вы это серьезно…
— А если нет, то почему?
— Начнем с того, что вы бы не стали тратить столько усилий, чтобы собрать всю эту компанию и допрашивать ее весь вечер.
— Это уж точно, — усмехнулся Лэниган. — Но в отличие от вас, рабби, я считаю, что встреча с ребятами на многое проливает свет.
— Да ну?
— Вообще-то говоря, она нужна была мне для подтверждения того, что я подозревал все время, и почти доказала это. Вырисовывается четкая схема — и все безошибочно указывает на Дженкинса.
— О?
— Да, все началось, когда Муз присоединился к компании. Он начал высмеивать Дженкинса, и, по словам ребят, цветного парня это, безусловно, бесило. Они все согласны с этим.
— Но Дженкинс никак не реагировал. Мы ни от кого не слышали, чтобы он что-нибудь говорил.
— Да, и потом тоже не заводился. Лучше бы уж что-то делал. Такие вещи накапливаются. Пока Муза не начали заворачивать в накидку, он молчал. А тут вдруг заявляет во всеуслышанье, что его надо бы накрыть с головой. Джейкобс говорит, что это была шутка, но вы же знаете — в каждой шутке — как иногда выплывает — доля шутки.
— Продолжайте.
— Дальше: Джейкобс оставляет дверь незапертой. И кто об этом знает? О, только Джейкобс. Вы помните, я расспрашивал его об этом довольно тщательно. Он выходил последним и заблокировал замок. Позже, когда они были у Эпштейнов и собирались вернуться за Музом, Горфинкль спросил, как они попадут туда, и тогда Джейкобс сказал им, что он заблокировал замок так, чтобы тот не защелкнулся. Это обычный замок для входной двери с двумя кнопками. Одна отпускает защелку, а вторая блокирует ее. И заметьте, именно тогда Дженкинс сказал, что ему надо немедленно отправляться домой, потому что завтра рано утром он едет в Нью-Йорк.
— Вы думаете, что по дороге в Бостон он заехал в Хиллсон-Хаус?
— Чертовски уверен в этом. У него была возможность — я имею в виду его мотоцикл. И у него был мотив. Он единственный, о ком мы точно знаем, что у него был мотив.
— Потому что молодой Картер издевался над ним? А вам не приходит в голову, что Дженкинс мог привыкнуть к такому обращению? Что этот эпизод мог быть просто очередным — в длинном ряду ему подобных, от которых он страдал всю жизнь?
— Вы хотите сказать, что к этому можно привыкнуть. Конечно, но такое, бывает, накапливается, и этот случай мог стать последней каплей. Можно утверждать и то, и другое. Я-то думал, вас обрадует такой поворот событий.
— Обрадует? Обрадует то, что юноша, который был у меня дома, хоть и недолго, подозревается в убийстве?
— Бросьте, рабби. Давайте будем реалистами. Муз Картер убит, и это означает, что кто-то убил его. А кто под подозрением? До настоящего времени это были дети из вашей конгрегации и Мейер Пафф, еще один ваш человек. Я думал, вас обрадует, что это не они и не кто-то, с кем вы связаны, а какой-то приезжий, посторонний.
— Ах, посторонний. Благодарим тебя, Боже, за постороннего!
Рабби поднялся со стула и стал расхаживать взад и вперед по комнате.
— Мы, евреи, празднуем Песах в течение двух дней. Во многих отношениях это самый необыкновенный праздник, и мы празднуем его необыкновенным способом. Мы начинаем с того, что очищаем дом от всей пищи и даже от всей посуды, которой пользуемся в течение года, и в течение праздничной недели мы не только покупаем особую пищу, но и готовим ее в особой посуде и едим ее на особых тарелках особыми приборами, которыми пользуются только на этой неделе. В канун праздника мы проводим трапезу, которая повторяется на следующий вечер. И в каждом случае трапезу предваряет сложный ритуал, в котором самый младший из присутствующих спрашивает о значении трапезы, необычной пищи, которую мы едим, и необычном способе еды. И тогда мы, остальные участники трапезы, объясняем, как мы были рабами в Египте, и как нас угнетали, и как Бог откликнулся на наши страдания и вывел нас мощной рукой из рабства и гнета.
