Вильям Хорстберг - Сердце Ангела
– Как видите, я не нуждаюсь в телевизоре. – Сифр сложил боковые стенки миниатюрной сцены и щелкнул застежками. Наверху была ручка, и он поднял свой «театр» как чемодан. – Они всегда устраивают представление, стоит лишь раскрыть сундучок. Даже в шоу-бизнесе есть свое Чистилище.
Сунув палочку под мышку, Сифр уронил что-то на стол. Последовала белая вспышка, на миг ослепившая меня. Я заморгал и принялся тереть глаза. Сцена была пуста. В свете рампы одиноко стоял голый деревянный стол.
Из невидимого динамика послышался бестелесный голос Сифра:
– Зеро, точка соприкосновения позитивного и негативного, – это врата, через которые неизбежно проходит каждый.
Из– за кулис прошаркал старик в нарукавниках и унес стол, провожаемый потрескиванием пластинки с записью «Ночного поезда». Вновь появилась розовая и пухлая арабская танцовщица и принялась за свои телодвижения, столь же механические, как и имитирующая паровоз музыка. Я наощупь пробрался к выходу и поднялся по исхоженным ступеням. Ужас, испытанный мною во французском ресторане, вернулся. Мой клиент забавлялся, проделывая трюки с моей головой, словно игрок в «три листика», облапошивающий простаков-зевак.
Глава тридцать седьмая
Снаружи молодой толстяк в розовой рубахе, штанах цвета хаки и грязно-белых перчатках вынимал блестящие фотоснимки из застекленной витрины для объявлений. На него уставился нервный парень в армейской куртке и теннисных туфлях.
– Отличное шоу, – заметил я толстяку. – Этот доктор Сайфер – просто чудо.
– Слишком жуткое, – отозвался он.
– Это последнее представление?
– По-моему, да.
– Я хотел бы поздравить его. Где я могу найти его?
– Вы уже упустили его. – Он снял плакат с моим клиентом с доски и всунул его в картонный конверт. – Он не любит ошиваться здесь после представления.
– Упустил? Но это невозможно.
– В конце акта он пользуется магнитофонной записью. Она дает неплохой выигрыш во времени. Да и костюма он не снимает.
– Он нес кожаную сумку?
– Ну да, и черный сундук тоже.
– Где он живет?
– Откуда мне знать? – Толстяк замигал. – Вы легавый, или как?
– Я? Ничего подобного. Просто хотел сказать ему, что он приобрел нового поклонника.
– Скажите его агенту. – Он подал мне фото восемь на десять. Улыбка Луи Сифра сияла ярче блестящей поверхности карточки. Я перевернул снимок и прочел отштампованную надпись на обороте:
АГЕНТСТВО УОРРЕНА ВАГНЕРА Вайоминг, 9-3500.
Дерганый наркоман занялся игральным автоматом в вестибюле. Я вернул толстяку карточку, поблагодарил и растворился в толпе.
Поймав такси, я вскоре очутился неподалеку от Бродвея, перед театром «Риволи» напротив Брилл-Билдинг. Старика-лифтера в армейской шинели не месте не оказалось, и я поднялся на лифте на восьмой этаж. Сегодня у секретарши с обесцвеченными перекисью волосами были серебряные ногти. Она не помнила меня, пришлось достать визитку.
– Мистер Вагнер у себя?
– Как раз сейчас он занят.
– Спасибо. – Я обошел ее стол и распахнул дверь с надписью «Театральный агент».
– Эй! – Она оказалась за моей спиной и пустила в ход когти, превратившись в гарпию. – Вы не смеете…
Я захлопнул дверь перед ее лицом.
– …Три процента с общего дохода – это оскорбление, – пропел лилипут в красном свитере с глухим воротом. Он сидел на потертом диванчике, задрав крошечные, как у куклы, ножки.
Уоррен Вагнер-младший зло уставился на меня через стол с ожогами от сигарет.
– Какого черта вы врываетесь сюда без спроса?
– Мне нужно, чтобы вы ответили на два вопроса, и у меня нет времени ждать.
– Вы знаете этого человека? – спросил лилипут хриплым фальцетом.
И тут я вспомнил его: он участвовал в концертах, которые я часто посещал в детстве, он играл во всех комедиях «Чертовой кухни»; его древние сморщенные черты не изменились с того времени, но жесткий черный ежик волос стал теперь белым, как порошок для стирки.
– Не видел никогда в жизни, – огрызнулся Уоррен-младший. – Вали отсюда, парень, покуда я не вызвал полицию.
– Вы видели меня в понедельник, – напомнил я, стараясь говорить ровно. – Я представлялся поверенным. – Я вынул бумажник и позволил ему взглянуть на свое удостоверение.
– Ха, значит вы сыщик. Большая шишка. Но это не дает вам права вмешиваться в частную беседу.
– Почему бы не сэкономить адреналин и не рассказать о том, что мне нужно? Полминуты – и я исчезну.
– Я ничего не знаю о Джонни Фаворите. Тогда я был мальчишкой.
– Забудьте о Фаворите. Расскажите о вашем клиенте, называющем себя Луи Сайфер.
– А в чем дело? Я узнал его только на прошлой неделе.
– Каково его настоящее имя?
– Луи Сифр. Попросите мою секретаршу произнести вам его по буквам.
– Где он живет?
– Джанис вам скажет… Джанис!
Пальцы с серебряными ногтями отворили дверь, и секретарша застенчиво заглянула в комнату.
– Слушаю, мистер Вагнер? – пискнула она.
– Пожалуйста, дайте мистеру Энджелу всю требуемую информацию.
– Да, сэр.
– Большое спасибо, – сказал я.
– В следующий раз стучите.
Джанис Серебряные Ноготки не удостоила меня своей рекламной улыбкой, но разыскала адрес Луи Сифра во входящих бумагах. Она даже выписала его для меня.
– Вам самому место в зоопарке, – заметила она, подавая мне листок. Видимо, она приберегала это для меня всю неделю.
Дом 123 по Западной Сорок шестой улице находился между Бродвеем и Шестой авеню. Это была гостиница с изящными фронтонами, мансардами и шпилями, венчающими простое кирпичное здание. Я вошел и подал дежурному администратору свою визитку, завернутую в червонец.
– Мне нужен номер комнаты постояльца по имени Луи Сифр, – сказал я, и повторил имя по буквам. – И не стоит говорить об этом местному детективу.
– Я помню его. У него белая борода и черные волосы.
– Попали в точку.
– Он выписался неделю назад.
– А новый адрес?
– Не оставил.
– Как насчет его комнаты, вы уже сдали ее?
– От нее мало толку. Она ухе вычищена сверху донизу. Я вышел на солнечный свет и направился к Бродвею. Был прекрасный день для прогулки. Под шатром Армии Спасения играло трио из тубы, аккордеона и тамбурина: музыканты чествовали уличного разносчика горячих каштанов. Объявление на шатре приглашало на представление, посвященное Пасхальному Воскресенью. Я наслаждался запахами и звуками, пытаясь мысленно перенестись в реальный мир недельной давности, когда в нем еще не было такой штуки, как магия.
На этот раз, обращаясь к дежурному администратору в «Асторе» я применил другой подход.
– Извините, не можете ли вы помочь мне? Двадцать минут назад я должен был встретиться в кафе с дядей. Я бы позвонил ему, но не знаю номера.
– Как звать вашего дядю, сэр?
– Сифр. Луи Сифр.
– Мне очень жаль, но мистер Сифр выписался этим утром.
– Как? Он снова уезжает во Францию?
– Он не оставил нового адреса.
Надо было бросить все это дело и взять Эпифани в экскурсионную поездку вокруг острова. Вместо этого я позвонил в контору Германа Уайнсэпа и потребовал объяснить, что происходит.
– Какого черта делает Луи Сифр в Блошином цирке Хьюберта?
– А вам какое дело? Вас наняли не для слежки за господином Сифром. Предлагаю вам вернуться к работе, за которую вам платят.
– Вы знали, что он фокусник?
– Нет.
– Но разве это не интересует вас, Уайнсэп?
– Я знаю господина Сифра уже много лет и высоко ценю его утонченную натуру. Он человек с широким кругом интересов. Меня ничуть не удивило бы, знай я, что в него входит и престидижитация.
– В дешевом блошином цирке?
– Возможно, в качестве хобби и для релаксации.
– Это бессмыслица.
– Мистер Энджел, за пятьдесят долларов в день мой клиент – а пока что и ваш тоже – так вот, за эту сумму он всегда сможет найти себе нового работника.
Я сказал Уайнсэпу, что намек его понял, и повесил трубку. Пополнив запас своих «десятицентовиков» в табачной лавке, я сделал еще три звонка. Первый – в справочную службу своей конторы – выявил послание от некоей леди из Вэлли-Стрим, у которой пропало жемчужное ожерелье. Подозрение пало на одного из членов ее Бридж-клуба. Я не стал записывать номер.
Затем я позвонил в «Круземарк Маритайм, Инк.» и узнал, что президент – он же председатель правления – находится в трауре и не занимается делами. Тогда я позвонил ему домой и назвал слуге свое имя. Долго ждать мне не пришлось.
– Что вы знаете об этом, Энджел? – рявкнул старый пират.
– Кое-что. И готов поделиться с вами информацией. Могу сразу поехать к вам.
– Хорошо. Я позвоню швейцару, чтобы вас впустили.
Глава тридцать восьмая
В доме номер 2 на Саттон-плейс проживала Мэрилин Монро. Частная подъездная дорожка сворачивала туда с Пятьдесят седьмой улицы, и мое такси высадило меня под аркой из розового известняка. Через дорогу находился ряд предназначенных к сносу четырехэтажных кирпичных домов. На каждом окне были грубо намалеваны белые кресты, наподобие тех, что рисуют дети на кладбище.
