Диана Кирсанова - Созвездие Овна, или Смерть в 100 карат
- Да, но не в этом случае. К привидению, кстати, мы еще вернемся... Попозже. И наконец, история с Одноглазым. Сын Ивана, Пашка, показал: когда Одноглазый появился у них во дворе, Алка аж «присела от страха» - но затем, поговорив с ним, зачем-то оставила случайного гостя ночевать. Зачем? Если она испугалась до такой степени - зачем было впускать в дом постороннего? Скорее всего, затем, чтобы не дать ему уйти: этот человек оказался настолько важным для Аллы, что она оставила его ночевать, а ночью же, под каким-то благовидным предлогом заманив в сарай, придушила его там - но, как видно, не до конца... Помните, Алексей Федорович, - Ада ослепительно улыбнулась мрачному следователю, - вы говорили, что на шее у трупа этого Одноглазого судмедэксперт обнаружил странные кровоподтеки, очень напоминающие странгуляционную полосу?
Бугаец кивнул.
- Это и были следы удушения... Я думаю так: его придушили и, подумав, что перед ними - труп, раздели, чтобы ближе к вечеру вывезти тело куда-нибудь далеко и спрятать его, может быть, в том же месте, где убийцы спрятали тело Руфины - вспомним, ее ведь тоже раздели... Но Одноглазый очнулся. Может быть, через час-другой, когда убийц рядом уже не было. Он пришел в себя, нашел в груде тряпья, валявшейся в сарае, какую-то одежду и ушел...
- Но почему же он не обратился в милицию? - воскликнула я. - И зачем ему за мной-то понадобилось следить? Я-то здесь с какого боку?!!
- На этот вопрос я пока отвечать не буду. Хотя есть кое-какие догадки, но все равно - потом. После допроса Ивана.
- Да!!! А смерть Надежды! - вспомнила я. - Почему вы решили, что ее убила Алла? Надежда ведь сама назвала нам своего убийцу: это Николаша...
- Разве? - прищурилась Ада. - А ну-ка, вспомните, что она сказала перед смертью? Дословно!
- Так и сказала: «Николаша...»
- Я просила - дословно!
- Ну, «...колаша». Наде трудно было говорить, она глотала слова. Тошка спросил: «Кто?!» - а она прошептала: «...колаша... Он убил... еня... Да. Убил. Меня». А потом, уже умирая: «Не верую!» - и все.
- Вот-вот!!! - торжественно выпрямилась Ада. - В том-то и дело, что раненая Надя не выговаривала начала слов! На это вам и надо было обратить внимание в первую очередь. И пустить в ход элементарную фантазию. И при этом учесть, что умирающая женщина за минуту до смерти вряд ли будет признаваться в своем атеизме: «Не верую!» - ну что это такое? Совсем ни в какие ворота! Напротив, на пороге гибели человек, как правило, вспоминает о самом дорогом, о том, что было для него важнее всего на свете. Для Нади этой ценностью была...
- Ее любовь к Николаю? - робко спросил Антон.
- Именно, друг мой! И если расценивать последние слова Нади с этой точки зрения, то получается, что перед смертью она сказала вот что. - Ада прикрыла глаза и прошептала, подражая интонации умирающей женщины: - «Николаша... Он любил меня. Да. Любил. Меня. Не Веру!» Понятно?
- А Николай?
- А Николай, скорее всего, просто наткнулся на умирающую окровавленную Надю. Наклонился над ней, перепачкался в крови, схватился за заточку... Но подробностей он не помнит, потому что был, как всегда, пьян.
- Здорово! - выдохнул мой приятель. - Остается последнее: зачем Одноглазому понадобилось убивать Павла Неунываико и другую работницу морга, гримершу Люду?
- Люду, я полагаю, убивать никто не хотел. Произошла трагическая случайность: патологоанатом Неунываико просто пригласил коллегу попить вместе чаю с конфетами. А конфеты, как мы уже знаем, едва ли не на добрую половину состояли из мышьяка... А вообще, знаете что? - снова выпрямилась Ада. - Скорее всего, и на Павла Неунываико никто не покушался! Одноглазый, не зная, что в конфетах - яд, подсунул их в качестве взятки патологоанатому. Произошла никем не запланированная подмена объекта! Одноглазого самого хотели отравить этими конфетами!
- И виски, - вставил Антон.
- И виски.
- А Алка? - спросила я. - С ней-то что произошло?
- Узнаем, друг мой, попозже, совсем скоро...
* * *...Когда в кабинет следователя Бугайца привели Ивана, все мы, как по команде, сделали охотничью стойку. Высокий плечистый человек со скованными перед собой руками сел напротив следователя - стул заскрипел под опустившейся на него тяжестью - и уставился точно в стену напротив, не выражая к происходящему ни малейшего интереса.
- Фамилия, имя, отчество, - скучно вопросил следователь Бугаец, пригладив обеими руками на столе бланк протокола допроса подозреваемого.
- Нехорошев Иван Алексеевич...
- Год рождения?
- 1958-й...
Пока Бугаец выполнял все эти формальности, я из своего угла продолжала разглядывать человека, который совсем недавно хотел меня убить. И в ушах у меня еще звучали слова Ады - по дороге в бугаецкий кабинет она успела поделиться с нами последними сведениями о женщине, чей труп пытался выкрасть из морга ее же собственный сын:
- Руфина Нехорошева действительно была репрессирована. Ее арестовали в 1946 году. Знаменитая 58-я статья. И еще... По национальности она - латышка. Дочь известного и очень богатого рижского ювелира. Когда в сороковых годах советские войска оккупировали Прибалтику, он успел бежать... но бежал он один, без семьи. Его единственная дочь, семнадцатилетняя Руфина, к тому времени уже успела покинуть отца, влюбившись в советского офицера. В сумятице, сопровождавшей последний предвоенный год, они смогли каким-то образом оформить свои отношения, девушка сумела даже устроиться сестричкой в медсанбат той же части, где служил ее муж, старший лейтенант Алексей Нехорошев. Но в самом начале войны он погиб - многие тогда полегли в брянских лесах при отступлении. Руфину укрыли хуторяне, она скрывалась там почти два года, до прихода наших войск. А когда советские войска вернулись - почти всех, кто в годы войны оказался на оккупированной территории, репрессировали.
Руфина, ставшая по мужу Нехорошевой, была реабилитирована только через десять лет, в 1956-м, уже после смерти Сталина. Она вышла на волю, где у нее не было ни одной родной души, и еще через три года, в 1959-м, усыновила двух сирот, четырехлетнего Илью и годовалого Ивана, чьи родители погибли в горах во время схода лавины - они были альпинистами. В то время Руфина работала санитаркой в Доме малютки, куда и направили осиротевших мальчиков. Истосковавшаяся от одиночества Руфина усыновила их и уехала туда, где никто не мог знать этой тайны усыновления. В подмосковный поселок Береговой. А что произошло там почти полвека спустя, нам, увы, не ясно до сих пор... - закончила Ада, еле заметно вздохнув.
«Так вот почему бред Руфины был в основном о драгоценных камнях! - догадалась я. - Она - дочь ювелира!»
- Руфина Нехорошева - не просто дочь ювелира, - вторила моим мыслям Ада. - Она дочь человека, владевшего легендарным алмазом «Санси», камнем, которому больше тысячи лет. Это бледно-желтый бриллиант каплевидной формы весом 55,23 карата - один из самых загадочных и самых замечательных камней в истории Европы. В 1064 году в ущелье Адамас Восточной Индии его нашел мелкий купец, после чего камень очень долго хранился у султанов Центральной Индии. Последним его владельцем из этой династии был Кут-Уд-Дин, у которого кристалл украл визирь вместе с другими драгоценностями и частью казны. Затем более полутора веков этот бриллиант передавался по наследству потомкам султана Мухаммеда, который вставил его в серебряную подкову и носил при себе как талисман. Позже, в XV веке, камень оказался уже в Европе - у герцога Бургундского Карла Смелого. Карл вставляет его в свой шлем наподобие кокарды, что спасает Карлу Смелому жизнь. На поле боя Бургундский герцог, выйдя на поединок с самым сильным воином из наемного войска швейцарцев, стал против солнца и начал сильно мотать головой. Отражавшиеся от кристалла блики ослепили противника, что позволило герцогу нанести ему смертельный удар.
Однако позже удача отвернулась от Карла Смелого, и в 1477 году в битве при Нанси его войско было разбито, а бежавший с поля боя герцог потерял бриллиант. Камень подобрал простой солдат, использовавший его в качестве кремня для своей трубки. Позднее камень переходил из рук в руки, меняя свою цену от одного гульдена до ста тысяч франков -за эти деньги его выкупил французский маркиз Николас Гарлей де Санси, от которого бриллиант и получил свое известное истории имя. Маркиз регулярно закладывал бриллиант банкирам, а окончательно запутавшись в долгах, продал его королю Генриху III. Позднее бриллиант переходил из рук в руки и принадлежал таким людям, как кардинал Джулио Мазарини, английский король Яков II, Людовики XIV, XV и XVI. Но в августе 1792 года алмаз был украден и «всплыл» лишь в 1830 году у русского промышленника Павла Николаевича Демидова, владельца уральских железоделательных и медеплавильных заводов. Он подарил его своей жене Авроре Карловне Шерн-валь-Демидовой.
