Марина Серова - Белая и пушистая
– Мои родители были геологами, – с удовольствием принялся рассказывать Лазурит Владимирович. – Одними из первых советских специалистов. Тогда было много разведывательных экспедиций. Они жили очень интересной жизнью. И я родился во время одной из партий, в каком-то селении на Урале. Они нашли тогда небольшое месторождение лазуритов… В честь этого и назвали меня Лазуритом. Месторождение там, правда, оказалось не высшего качества, и только некоторые из найденных камней имели ценность, а вот с моим именем хлопот у меня было более чем достаточно, особенно в школе. Я тогда уже привык отстаивать свое достоинство с помощью кулаков. Но даже и это не очень-то помогало, и друзьями у меня были чаще всего книги. Это-то, наверное, и определило мою дальнейшую судьбу.
– Очень интересно, – искренне сказала я.
– Правда? Очень рад, что развлек вас хоть немного. Но давайте теперь перейдем к делу, – сказал Лазурит Владимирович, видимо, пересказывавший эту историю раз так в тысячный, но все равно очень довольный.
– Да, нам бы вчерашние материалы посмотреть еще раз, – посерьезнела я, – похоже, что мы не то искали.
– Бывает, – кивнул Калюжный и тут же скрылся среди архивных полок.
И снова знакомые три тома…
– Что ищем на этот раз? – получив свою папку, уныло спросил Андрей.
– На этот раз мы ищем Воробьеву Лилию Федоровну.
– Понял, – кивнул Мельников и углубился в работу.
Лазурит Владимирович молча листал страницы. А у меня от напряжения заболела голова.
– Блин, – не выдержала я, – у меня нет. Но быть такого не может!
Мужчины молча и с сочувствием смотрели на меня.
– Так, стоп, – с досады я даже стукнула ладонью об стол. – Ну как же я могла об этом забыть! Я же подумала о замужестве! Но о Благолеповой я узнала, что она не была замужем, а насчет Воробьевой у меня такой информации нет. То есть Воробьевой она могла стать после этого или наоборот, потом снова поменять фамилию на девичью. Андрей, – повернулась я к Мельникову, – а это можно узнать?
– Конечно, это же пара пустяков, – ответил подполковник. – У нас же все компьютеризировано! – он оглядел архивное помещение и поджал губы. – Скажут через пару-тройку минут.
– Тогда позвони, пожалуйста.
– Нет проблем, – пожал он плечами и достал свой сотовый.
Спустя несколько минут Андрей отрапортовал:
– Прохорова Лилия Федоровна. Похоже, что все-таки это и есть фамилия мужа, а Воробьева – это ее девичья.
Все началось сначала, но теперь проблем уже не было. Фамилия Прохорова мелькала довольно часто.
– Интересная вырисовывается картина, – оторвалась я от бумаг. – Должность она занимала не очень большую, но дела вела умело. Очень умело… Если верить тому, что здесь написано, то она в то время очень хорошо поимела. Сбывать лекарства налево в советское время было делом весьма прибыльным.
– Это вы верно подметили, – вздохнул Лазурит Владимирович.
– Только я одного не пойму, – продолжила я свою мысль. – При чем тут Благолепова, то есть при чем тут старшая медсестра. Ведь именно про нее говорил Зинченко.
– Это тот, который умер естественной смертью? – уточнил Мельников.
– Ты, кстати, в этом уверен? – спросила я.
– Согласно результатам экспертизы, проведенной нашими врачами, старичок умер по причине больного сердца. Ему сделали операцию, но не совсем удачно. В реанимации он лежал давно. Никаких побочных лекарств, способных остановить жизненный процесс, не обнаружено.
– Понятно.
– Да, теперь, наверное, понятно, – согласился Мельников. – Воробьева Лилия Федоровна. Я правильно понял?
Он вопросительно взглянул на меня.
– Жанна Стрельцова, судя по всему, начала шантажировать медсестру, и та решила ее устранить, боясь вылететь с работы, – предположила я, расхаживая по архиву.
– Возможно, что и так… – согласился Мельников и хмуро добавил: – Но у нас нет доказательств. И вообще, концы с концами не сходятся. Слишком много вопросов остаются открытыми. И почему этот твой Зинченко назвал Благолепову?!
– Вот я и постараюсь это выяснить, – поднялась я со стула и потерла отсиженное бедро. – Я в клинику. Попробую поговорить с Лилией Федоровной начистоту. Тем более что теперь у меня есть что ей предъявить. В моей-то беседе доказательства не нужны, я же не следователь!
– Попробуй, – Мельников пожал плечами.
Он явно радовался тому, что с нудной работой покончено, а также тому, что я оставлю его в покое хотя бы на какое-то время.
* * *В клинике Асташова было тихо и спокойно. Я, припарковав свою машину, в нерешительности топталась на месте. Зайти сначала к Воробьевой или попытаться разговорить Благолепову, с которой я все-таки знакома? Но она явно не из тех, кого легко можно разговорить… Тем более когда речь идет о ее подруге, уличенной в не совсем хороших вещах. В конце концов я решила, что все-таки лучше направиться прямо к Лилии Федоровне.
Похоже, меня здесь уже знали, потому что охранник, сидевший в холле, только лениво посмотрел в мою сторону и тут же углубился в просмотр какого-то журнальчика.
Я прошла по коридору и, подойдя к лестничной клетке, невольно покосилась в сторону загадочной двери, которая напомнила мне вход в Алмазный фонд России.
«Нет, все-таки это очень странно, – подумала я, – то у них тут все открыто – бери не хочу, а то ставят какие-то монументальные двери».
Я уже поднялась на несколько ступенек, но дверь гипнотизировала и притягивала магнитом. И я, оглянувшись по сторонам, спустилась обратно и тихонечко подошла к двери. О том, что рассчитываю там найти, в тот момент я даже не задумывалась.
«Все равно ведь кодовый замок!» – пожала я плечами.
Однако все же опустила голову и пристально начала рассматривать цифры. Видно было, что пользовались им нечасто, но сделать определенные выводы все же было можно. 2,6,9 – именно эти цифры были наиболее потертыми, и я, затаив дыхание, нажала на них. Дверь тихонько скрипнула и мягко поддалась.
Я невольно вздрогнула, сердце бешено заколотилось от предчувствия чего-то необычного. Нервно облизнув губы и оглядевшись вокруг, я осторожно приоткрыла дверь и просочилась вовнутрь. Постояв несколько секунд неподвижно и попривыкнув к темноте, в сердцах произнесла:
– Тьфу! И стоило только сюда вообще заходить!
Я находилась в обычной хозяйственной пристройке. Вздохнув, уже хотела выйти обратно, но простое любопытство взяло верх, и я осторожно стала обходить небольшое помещение. Кругом были ведра, ящики, какие-то бочки. Совершенно непонятно, для чего они вообще здесь находятся. Это все-таки больница, а не овощная база. Если только спирт тут хранить…
Неторопливо осматривая все вокруг, я обнаружила какое-то ответвление и пошла по нему. Но не успела сделать и нескольких шагов, как ноги перестали слушаться и просто приросли к полу. Страх появился где-то внутри, в желудке, и медленно расползался по всему телу, захватывая мозг и не давая возможности рассуждать. Я совершенно отчетливо услышала голоса, которые приближались ко мне. Один из голосов показался знакомым, но страх мешал соображать. Как можно тише, на носочках, я побежала назад и спряталась за одну из бочек.
– Ты точно уверен, что все будет хорошо? – услышала я приглушенный голос.
– Не волнуйся, все чисто, – быстро ответил другой голос.
– Груз готов?
– Все готово, можно забирать. Желательно побыстрее, а то эта милицейская шумиха… и ко мне начали подкатывать.
– Не волнуйся, ты сделал все правильно.
Послышалось щелканье зажигалок, и шаги остановились. Я не стала ждать продолжения и осторожно выбралась из своего убежища, но по пути задела ногой швабру. Шум был не очень сильный, но мне он показался набатом. Я застыла неподвижно, справедливо полагая, что теперь мне точно будет «секир башка», и даже Мельников уже не поможет.
– Черт, опять крысы, – услышала я спасительную фразу.
Я осторожно стала пробираться к двери. Сердце стучало, как ненормальное, а мне казалось, что его слышно за километр. Оно готово было выпрыгнуть из груди.
Я, старясь не производить никаких звуков, аккуратно прикрыла дверь, не закрыв ее на замок, рассудив, что щелчок может привлечь внимание тех, кто находится внутри склада.
В себя я пришла только в салоне своей машины. Опустив голову на руль, попыталась успокоиться.
«А что, собственно говоря, произошло? – спросила я себя. – Это просто нервы. Есть какой-то груз, и что с того? – я откинулась на спинку сиденья. – Почему обязательно криминал?»
Хотя интуиция мне подсказывала, что разговор этот не был невинным… И упоминание о милицейской шумихе меня настораживало.
– Ладно, прорвемся, – открыла я дверь машины и вышла на улицу. – Этим займусь потом. Сейчас на очереди – Лилия Федоровна.
И я спокойным шагом снова направилась в клинику. Однако тут зазвонил сотовый, и я с удивлением увидела высветившийся номер Мельникова.
