Леон де Винтер - Небо Голливуда
Он мог дотянуться до Паулы и прикоснуться к ней. На ней были джинсы и белая мужская рубашка, наверно, из гардероба Родни. Она вытащила из сумки солнечные очки и, раскрыв душки, надела их на нос. Оглянувшись, она посмотрела на него, как будто прочитала его мысли, как будто на нем не было очков или отклеились усы, а он отвел глаза, делая вид, что не обращает на нее ни малейшего внимания и отыскивает такси. Без косметики, при ярком свете, она казалась старше, чем в «Драис» (семь лет назад ей было двадцать шесть или двадцать семь?), взрослая женщина, с азиатскими или ближневосточными чертами лица – восточная принцесса.
Она снова повернулась к нему спиной, ее волосы развевались на ветру, дувшем из пустыни. «Дорогая моя, – подумал он, – ты должна была остаться со мной». Он любовался тоненькими волосками на ее висках и мочках ушей. Ремень от битком набитой сумки слегка сдвинул рубашку, обнажив часть ее плеча и белую лямку лифчика. Кожу покрывал светло-коричневый загар. Возможно, она часто купалась или загорала голая в своем саду – нет, это был естественный оттенок ее тела. Она села в такси, а он нетерпеливо замахал следующему.
Другого варианта не было. Ему ничего не оставалось, как сказать то, что он слышал в сотнях фильмов:
– Следуйте за тем такси.
Они обогнули Стрип, длинный бульвар, где располагались крупные игорные дома, и отправились в один из пригородных районов. До недавнего времени в Лас-Вегасе жили в основном те, кто работал в развлекательных комплексах, – обслуживающий персонал, уборщики гостиниц, помощники на кухне в бесчисленных ресторанах, ремонтные бригады, артисты варьете. Когда-то Лас-Вегас представлял собой искусственно созданный посреди раскаленной пустыни город, в котором не стоило заводить детей, а сейчас здесь появились школы, магазины с рисовальными принадлежностями, велосипедные мастерские, терапевты, облицовщики, курсы бухгалтерского учета, икебаны и японского кулинарного мастерства.
Улицы, по которым они проезжали, ничем не отличались от подобных улиц других американских городов – низкие здания с просторными парковками, супермаркеты без окон, максимально функциональные постройки – возведенные на скорую руку, неряшливые и безвкусные.
Они въехали в новый район. Невысокие особняки, разные по величине и архитектуре, идеально ухоженные сады с травяными газонами, кустами и деревьями, подъезды с гаражами на две машины. Такси Паулы остановилось.
Грин попросил шофера проехать немножко дальше и свернуть в первый попавшийся переулок. Он дал ему две банкноты по двадцать долларов и попросил подождать.
Вернувшись на угол, он увидел, как Паула открывает дверь одного из особняков. Он остановился, чтобы отдышаться, и представил себе, что сейчас происходит в доме: Паула обнаружила пустые комнаты, никакого сообщения на автоответчике, лишь эхо ее голоса, зовущего Тино. Грин прошел семьдесят метров по направлению к ее дому. Он осторожно проверил, хорошо ли приклеены усы. Когда он позвонит в дверь, она уже наверняка обследует дом.
Он вышел на бетонную дорожку, ведущую к парадной особняка. Окна закрывали решетки из кованого железа, дверь была сделана из тяжелого качественного дерева, с надежным замком и стальной обшивкой, которая могла выдержать удар копытом.
Он нажал на кнопку звонка, зная, что она изучает его через окошко из матового стекла на входной двери.
– Кто там? – раздался ее приглушенный голос.
– Полиция.
Он поднял подделанную Флойдом полицейскую бляху. Она открыла окошко и взглянула на бляху. В темноте коридора почти невозможно было видеть ее лица.
– Детектив Ванэйхен, – прочла она. – Что вам угодно?
– Хочу задать вам пару вопросов, – сказал Грин, пытаясь сымитировать техасский акцент.
– По поводу?
– По поводу Тино Родригеса.
Она сглотнула, осознав, что не может его не впустить.
– Тино мертв?
– Да. Господин Родригес мертв. Убит. Вы его жена?
– Нет, нет, мы… Вы не могли бы снять очки?
Он подчинился. В страхе, что она моментально его узнает, он сощурил глаза и различал лишь силуэт ее головы.
Она открыла дверь. Грин вошел в дом, разочарованный отсутствием изумленного возгласа по поводу его внезапного появления.
Он проследовал за ней в гостиную, расположенную слева по коридору. Шторы были закрыты, и она зажгла лампу.
– Когда я уезжаю, я зашториваю окна, – объяснила она.
Она указала ему жестом на широкий диван из зеленого бархата, и он сел. Она заняла место на стуле.
В одной руке она держала открытый конверт «Федерал экспресс», вероятно только что полученный, а вторую сжимала в кулак. Каменное выражение лица. Шахматистка. Она не узнала Грина, потому что всецело была поглощена его вопросами.
– Что с ним случилось? – спросила она, не глядя на него, но мысленно представляя Тино.
– Тело господина Родригеса обнаружили в Лос-Анджелесе, в Голливудских холмах, неподалеку от Голливудского знака. Он скончался от внутреннего кровоизлияния. Был жестоко избит.
Она молча покачала головой, невозмутимая как статуя, без надрыва, не теряя самообладания, горделиво печальная, словно Мадонна эпохи Ренессанса.
– У вас есть какие-то мысли на этот счет? – спросил Грин.
Она снова покачала головой, не открывая глаз. Нагнувшись, чтобы подобрать упавший на пол конверт, она заслонила лицо рукой. Кулак второй руки оставался сжатым.
Грин встал и пошел на кухню, прямоугольное помещение, граничившее с гостиной и выходившее в сад. В углу стояли большие коробки с собачьим кормом, сваленные друг на друга, словно мешки с цементом, – хватило бы на целую псарню. Он нашел пачку бумажных салфеток и, вернувшись в комнату, протянул ее Пауле.
Она развернула несколько салфеток. Разжатый кулак. Она успела спрятать то, что в нем держала.
– Как ваше полное имя? – поинтересовался Грин, вынужденный играть роль до конца.
– Паулетт Изабелла Картер.
– В каких отношениях вы состояли с господином Родригесом?
– Мы вместе жили в этом доме. Не как любовники, а как соседи. Тино – гомосексуалист.
– У него были враги?
– Нет. Насколько я знаю.
– У него не было судимостей, но пару раз его задерживали. Вам это известно?
– Нет. – У нее заложило нос, и она говорила так, словно была простужена. Она посмотрела на него сквозь слезы, пораженная этой информацией. – За что? – спросила она.
– По подозрению в мошенничестве и жульничестве. Он был замешан в криминальных действиях?
– Нет. Он был слишком для этого мягким. Слишком добрым.
– Вы вместе работали?
– Да. В казино «Эльдорадо».
– Вы работаете в Центральной кассе?
– Да.
– Значит, господин Родригес вращался в гомосексуальных кругах?
Он пытался вести разговор согласно якобы приобретенным навыкам в Полицейской академии – официальным, равнодушным тоном, как будто хотел выстроить схему из полученных сведений и продвинуться по службе.
Она кивнула.
– Был ли он причастен к шантажу, общался ли с подозрительными людьми?
– Нет, нет, нет.
– У вас есть магнитофон?
Она указала на шкаф.
– А что?
– Хочу дать вам кое-что послушать.
Грин протянул ей кассету. Она посмотрела на кассету в своей руке, не в силах осознать, что это, и поднялась с места.
В колонках что-то щелкнуло, когда она подключила их к магнитофону. Она вставила кассету в проигрыватель. Помимо кассеты, Грин взял с собой фотографию тела в морозильнике.
– Вы нашли ее у Тино? – спросила она.
– Сейчас все поймете.
Она нажала на кнопку и осталась стоять у шкафа посередине стены между коридором и кухней.
Стив: «Их еще нет».
Мускул: «Что тебе налить?»
Стив: «Скотч».
Мускул: «Со льдом?»
Стив: «Без».
Звуки наливаемого виски, звуки его поглощения.
Мускул: «Что будем делать?» Стив: «Если эта сволочь Тино еще жив, то он лежит в больнице. Думаю, мы сломали ему челюсть. Пройдут недели, прежде чем он сможет заговорить».
Мускул (торжественно): «Помню, тебе тогда еще не понравилась эта идея».
Стив: «Когда кого-то допрашиваешь, то, по-моему, раздробить ему челюсть, так что он не в состоянии произнести ни слова, – идея не из лучших».
Мускул: «У него пальцев не было».
Паула выключила магнитофон. Грин подошел к ней, опасаясь, что она вдруг убежит или вытащит пистолет. Эта была теперь другая Паула, и он не знал, на что она способна. Но он продолжал ее любить.
Она скрестила на груди руки и посмотрела на него яростным недоверчивым взглядом.
– Стив и Мускул, – сказал Грин. – В доме на Уитли-Хейтс. Мы быстро узнали, где Тино Родригес провел свои последние часы. Мы получили разрешение на прослушивание – и вот результат, Паула Картер. Ваше имя неоднократно упоминалось. Кстати, ваши высказывания у нас тоже записаны. О ключе и сейфе. О деньгах, которые предполагается поделить. Сказочка, которую вы сочинили для Родни, чтобы вернуться домой. Достаточно для получения срока. Мошенничество, заговор. Возможно, даже соучастие в убийстве.
