Карина Тихонова - Дневник его любовницы, или Дети лета
Тут в ворота постучали еще раз. Постучали властно, по-хозяйски.
— Черт бы вас всех побрал, — сказал я вслух. Чайник отключился, но времени на чаепитие у меня не осталось. Я вылез из-за стола и направился к воротам. Перед тем как открыть, посмотрел в глазок. Так я и думал.
Я повернул ключ в замке и приоткрыл створку.
— Здрасти, — сказал неприветливый человек в милицейской форме.
— Добрый день, — ответил я настороженно. — Чему обязан?
Из-за плеча милиционера высунулась усатая физиономия нашего участкового.
— Здрасти, Антон Николаевич!
— Здравствуйте, — ответил я чуть приветливей. Но ворота все равно не распахнул. Откровенничать с представителями закона я не собираюсь. Еще не выжил из ума.
— Можно войти? — спросил незнакомый милиционер.
— Я работаю, — ответил я сухо. — Если хотите о чем-то меня спросить — спрашивайте здесь.
Милиционер недовольно поджал губы и оглянулся на участкового.
— Антон Николаевич — известный писатель, — поторопился тот с объяснениями.
— Вот именно, — подтвердил я. — И мне нужно срочно сдавать книгу. Прошу вас, не задерживайте меня. Времени в обрез.
Незнакомый милиционер посмотрел на меня с некоторым интересом.
— Писатель? А как ваша фамилия?
— Петербургский, — ответил я нетерпеливо. — Прошу вас, спрашивайте, что хотели.
Милиционер снял фуражку и вытер потную лысину. Ему было жарко стоять на солнцепеке, но я не сжалился, и в дом не пригласил.
— Вы знакомы с Константином Горелым? — спросил он.
— Горелым? — удивился я. — Это что, кличка?
— Это фамилия, — ответил участковый. — Сосед ваш через улицу.
— Нет, — ответил я. — Я ближайших соседей не знаю, не то, что через улицу. А что с ним?
— Вы вчера ночью не выходили из дома? — продолжал незнакомый милиционер, не отвечая на мой вопрос.
— Выходил, — ответил я.
— Во сколько? — оживился представитель закона.
— Кажется, в половине третьего. Услышал звук милицейской сирены, вышел посмотреть, что происходит.
— А-а-а, — протянул уныло собеседник. — А раньше не выходили?
— Нет, — ответил я твердо. — Я приехал на дачу позавчера, примерно в восемь вечера и никуда из дома не отлучался. Работал.
— Понятно, — пробормотал милиционер. Вздохнул, еще раз промокнул платком лысину под фуражкой и отошел от моих ворот.
«Даже не попрощался», — подумал я неприязненно. И вполголоса спросил у участкового:
— Что случилось, Николай Сергеевич?
— Соседа вашего убили, — шепотом поделился со мной участковый, не спуская глаз с приезжего начальства. Незнакомый милиционер неторопливо вышагивал к соседней калитке и на нас пока внимания не обращал.
— Да что вы?! Разборки, конкуренты?
— А бог его знает, — ответил участковый. — Наверное, не без конкурентов. Только отравила его какая-то девка.
— Девка?
— Ну, да! Снял он вчера вечером проститутку в ресторане, привез на дачу. Она ему что-то в водку сыпанула и испарилась. Представляете, голая через забор перелезла!
— Ничего себе! — поддержал я собеседника.
— Да! Не баба, а Терминатор, прости господи… Чует мое сердце, никакая она не проститутка…
Тут незнакомый милиционер обернулся и недовольно качнул головой. Николай Сергеевич тут же умолк, отодвинулся от меня и торопливой рысью побежал к начальству.
Я закрыл ворота и задумчиво почесал нос. Да. Не зря мне показалось, что к Егору эта ночная история имеет самое прямое отношение. Девица даже уходила через пляж. Интересно как? На лодке? Вряд ли, второй раз такой трюк не повторяют. Значит, придумали что-то новенькое. Интересно что?
Я вернулся на кухню, снова включил чайник и сделал себе несколько аппетитных бутербродов.
Но такой уж сегодня был несчастливый день. Боги судили мне остаться без завтрака, и не успел я поднести ко рту хлеб с толстым ломтем ветчины, намазанной горчицей, как в ворота постучали снова.
— Твою мать! — выругался я вслух и отложил бутерброд.
Выскочил из-за стола, побежал через сад. Кто бы это ни был, он сильно пожалеет, что постучал в мою дверь!
Не заглядывая в глазок, я быстро отпер замок, распахнул ворота, выскочил наружу, и уже раскрыл было рот…
— Привет, — сказал Егор.
— Привет, — ответил я.
Ноги мои слегка подкосились, и я прислонился спиной к раскаленной створке. Вот и свиделись.
На этот раз Егор прибыл не один. За его спиной стояли два типа в одинаковых темных брюках и светлых рубашках. На носу у них были непроницаемо-черные очки, и от этого типы казались похожими на бесстрастных роботообразных героев «Матрицы». А на дороге стоял тяжелый черный «Мерседес» с тонированными стеклами. «Наверное, бронированный», — машинально подумал я.
Егор на таком тяжеловесном фоне выглядел несерьезно, как одуванчик, несмотря на свой баскетбольный рост. Сегодня он был одет в легкие хлопчатобумажные брюки и такую же легкую светлую рубашку, не стеснявшую движений. Плечо аккуратно забинтовано, левая рука лежит на удобной перевязи.
— Тут у нас милицейский обход, — сказал я довольно глупо.
— Да что ты? — искренне удивился Егор. — Какие-то проблемы?
Я опомнился и оторвался от горячих ворот. Открыл их пошире и пригласил:
— Заходите.
Егор обернулся, махнул рукой шоферу, которого я не видел. Машина плавно тронулась с места, вползла во двор и деликатно приткнулась у самого края асфальтового пятачка. Следом вошли мы.
— Здесь останьтесь, — велел Егор, и персонажи «Матрицы» послушно остановились.
— А мы в дом, — сказал Егор. И с улыбкой спросил:
— Пустишь?
Я засмеялся. Интересно, есть на свете человек, способный не пустить Егора туда, куда ему хочется войти?
Мы вошли в дом, и я сразу же повел гостя на кухню.
— Ты завтракаешь? — спросил Егор.
— Пытаюсь, — ответил я.
Егор бесшумно рассмеялся и уселся на диванчик напротив меня.
— Не отвлекайся, ешь, — сказал он. — Я ненадолго. Хотел проведать.
— Тебе налить? — спросил я, указывая на чайник.
— Нет, чай не хочу. Есть холодная вода?
— Есть, — ответил я и развернулся к холодильнику.
— Сиди, сиди, — успокоил меня Егор и встал с дивана. — Сам справлюсь. Ничего, если я немного похозяйничаю?
— Будь как дома, — ответил я и набросился на бутерброды.
Минут пять на кухне царила тишина. Я торопливо поглощал ветчину и брынзу, Егор маленькими глотками пил минералку без газа. Теперь он уселся не на диван, а на подоконник, согнул в колене длинную сильную ногу. Прислонился к оконному проему, поглядывал насмешливыми черными глазами то во двор, на телохранителей, то на меня. Пират. Настоящий пират.
— Может, вынести им воды? — спросил я, имея в виду персонажей «Матрицы».
— Нет.
— Почему? Жарко же…
— Они на работе.
— А я им водку не предлагаю…
— Антон, от воды тяжелеют, — оборвал меня Егор. — Так что, не стоит.
Я пожал плечами, откинулся на спинку стула и стал смотреть на Егора.
— Быстро ты оклемался, — сказал я.
— А чего мне в постели валяться? — удивился Егор. — Инвалид, что ли?
Я молча похлопал себя по левому плечу.
— Не болит? После того как ты в лодку забрался, даже у меня плечо разнылось.
Егор засмеялся своим бесшумным смехом, который я уже успел позабыть.
— Чуть не вырубился, — признался он. — Держал себя на автопилоте.
— Да уж, — сказал я тихонько, вспомнив тот вечер. Кажется, что это было очень и очень давно.
— В любом случае, даром времени ты не теряешь, — сказал я.
Егор не ответил. Допивал воду маленькими глотками, смотрел во двор.
— Как девушка ушла? — спроси я, понизив голос.
— Акваланг, — ответил Егор совершенно спокойно. — Мы его заранее спрятали в камнях.
— С ней все в порядке?
Егор повернул голову и посмотрел на меня. Солнце светило прямо в глаза, и я не разглядел выражение его лица.
— С ней все в порядке, — сказал он.
— Никита, — пробормотал я.
— Точно, — подтвердил Егор. — Она грамотный, натренированный человек.
— А блокпост на дороге?
— Сняли. Хозяина нет, кого им теперь охранять?
— Понятно.
Я немного подумал.
— А тебе не опасно вот так являться на другой день после того…
Я засмеялся.
— Не опасно, — ответил Егор ровным голосом. — Говорю же тебе, хозяина нет. Какой смысл меня теперь убивать?
— А месть? — напомнил я нерешительно.
Егор усмехнулся.
— Месть — это индийское кино, — сказал он назидательно. — Антон, эти люди — профессионалы. Они не станут работать задаром.
— Может, еще согласятся к тебе на службу перейти? — съязвил я.
— Согласились бы, и с большим удовольствием, — ответил Егор. — Но я не предлагал.
Я вспомнил желторотого Виталика и спросил:
