Джеймс Чейз - Ловушка для простака
Мои страхи как рукой сняло.
Леггит, конечно же, блефует. И может надеяться только на то, что у меня не выдержат нервы. Ничего у него не выйдет.
Убедившись, что мои опасения беспочвенны, я стал думать о Еве.
Нет сомнения, что она обвела меня вокруг пальца. И солгала, сказав, что любит меня. Она не слишком опасалась, что я выдам ее как сообщницу: ведь в таком случае ей грозило бы только пожизненное заключение, тогда как меня, безусловно, ждал электрический стул.
Вдруг мне захотелось схватить руками ее нежное белое горло.
Через день-другой она уедет из Клифсайда. Возможно, она исчезнет и я ее больше никогда не увижу. Нет, так не пойдет. Нужно что-то предпринять до ее отъезда.
Надо установить за ней слежку. Для этой цели у меня имелся на примете подходящий человек, который время от времени выполнял задания нашего банка. Я вернулся в Литл-Иден и заглянул в его контору.
Звали его Джошуа Морган. Его грязноватая контора располагалась на верхнем этаже дома в одном квартале от бульвара Рузвельта.
Ростом он был метр с кепкой, лет под пятьдесят. Шаркающая поступь, длинные, свисающие усы и широченный лоб делали его похожим на гнома.
Он, похоже, был рад моему приходу.
— У меня есть для вас работенка, — начал я, усаживаясь напротив его стола. — Нужно понаблюдать за одной бабенкой. Используйте столько людей, сколько надо — мне все равно. Следите за ней денно и нощно, ясно? Я должен знать, где она находится в любое время суток. Справитесь?
— Конечно, мистер Уинтерс. — Воспаленные серые глаза вопросительно посмотрели на меня. — Кто эта дама?
— Ее зовут Ева Долан. В данное время она живет в моем особняке, в Клифсайде, но в течение ближайших двадцати четырех часов скорее всего съедет. У нее темные волосы, она носит очки и на вид довольно невзрачная. Ваши люди ее не пропустят. Кроме нее и слуг, женщин в доме нет.
Он кивнул и что-то набросал в блокноте.
— Хотите, чтобы я приступил к делу немедленно?
— Да. Если вы ее упустите, Морган, больше я с вами дел не имею. Если справитесь, разбогатеете на тысячу зеленых. По рукам?
— Положитесь на меня, мистер Уинтерс. Мы ее не упустим.
— И она не должна заподозрить, что за ней следят. Это очень важно.
* * *Я вернулся в Клифсайд. Харджис встретил меня в холле.
Я не дал ему возможности самому сообщить мне о том, что он собирается взять расчет.
— Я меняю персонал, — заявил я. — Вы можете уйти, когда пожелаете; чем раньше, тем лучше.
— Я покину дом сегодня вечером, — сказал он. Я ухмыльнулся.
— Прекрасно. Кто-нибудь еще собирается уволиться?
— Все без исключения, — сухо ответил он, повернулся и двинулся к выходу.
На это я, признаться, не рассчитывал. И закипел.
— Проследите, чтобы они оставили свои адреса, и сами не забудьте оставить адрес. Возможно, лейтенант Леггит еще захочет поговорить с вами. Мисс Долан рассчитается с вами. Она дома?
— Нет, сэр. Она сказала, что вернется после шести.
— Тогда я расплачусь с вами сейчас. Я хочу, чтобы вы и все остальные убрались из дома через час. Он пристально посмотрел на меня.
— Очень хорошо.
— Пусть все придут ко мне в кабинет через четверть часа.
Лишь когда они все вереницей прошли перед моим столом, я впервые обнаружил, сколько много слуг было у Вестал. Их оказалось тридцать человек, в том числе пять садовников-китайцев.
Прощание вышло довольно неловким. Я разыскал в письменном столе Евы расчетную книгу и выдал каждому деньги за две недели. Каждый по очереди подходил ко мне, забирал деньги и выходил. Ни один из них не посмотрел мне в глаза; ни один не проронил ни звука.
Последним был Харджис.
Взяв конверт с деньгами, который я протянул ему, он тихо сказал:
— Я искренне надеюсь, что вас постигнет кара за то, что вы сделали с мисс Вестал, сэр. Я убежден, что, если бы вы не встретились на ее пути, она сейчас была бы жива.
Я взглянул на него.
Его показания должны спасти меня от электрического стула. Мне это показалось забавным. Я ухмыльнулся.
— Проваливай, старый болван, пока я не вышвырнул тебя вон!
Он пересек комнату с достоинством архиепископа. И даже не забыл тихонечко прикрыть за собой дверь.
Я посмотрел на настольные часы. Было без двадцати минут пять. В половине шестого весь персонал дружно покинул Клифсайд.
У пятерых из них были личные автомобили. Каким-то образом все тридцать человек ухитрились в них втиснуться, и в пять тридцать я остался один в огромном, пустом дворце.
Ощущение было довольно жуткое. В вымершем особняке установилась могильная тишина. Сколько я ни прислушивался, до моих ушей доносились лишь тиканье часов и гулкие удары моего сердца.
Я в полной неподвижности сидел у окна за занавеской. Я смотрел на длинную подъездную аллею и ждал Еву.
Глава 18
Сгущались сумерки, когда маленькая машина Евы появилась в конце подъездной аллеи. Я ждал ее, сидя у окна, уже три часа — и чем дольше ждал, тем больше закипал от гнева.
Я наконец понял, что именно Ева навела меня на мысль об убийстве Вестал. Это случилось тогда, когда мы с ней впервые остались вдвоем ночью и я сказал, что мы можем уже настолько состариться, что не успеем насладиться деньгами, полученными от Вестал в наследство, а она ответила:
"На все воля Божья», и потом пояснила, что все рано или поздно умирают.
Она первая заговорила о смерти. Она, должно быть, решила уговорить меня пойти на убийство в ту минуту, когда узнала, что я собираюсь жениться на Вестал.
Отодвинувшись от окна, я следил, как Ева вышла из машины, поднялась по лестнице и направилась через террасу к парадному входу.
Я бесшумно выбрался в гостиную и притаился за одним из широких диванов.
Ева открыла дверь и вошла в дом. Вскоре я услышал, что она зашла в гостиную, чуть постояла, потом вернулась в холл и начала подниматься по лестнице.
Подождав, пока ее шаги затихли, я выскользнул в холл, запер входную дверь на ключ и опустил ключ в карман.
И стоял, навострив уши.
Я услышал, как она прошагала по длинному коридору в свою комнату.
Почти сразу же где-то в комнатах прислуги зазвонил колокольчик.
Да, теперь огромный особняк принадлежал Еве. Она могла звонком вызывать слуг. Могла отдавать любые приказания.
Я медленно поднимался по лестнице, опираясь рукой о перила и бесшумно переставляя ноги по ступенькам, устланным толстым ковром.
Когда я поднялся, колокольчик задребезжал снова.
Да, дом принадлежал Еве и она имела право быть нетерпеливой. Никто из прислуги никогда не осмеливался заставлять Вестал ждать. И Ева тоже ждать не собиралась.
Я открыл дверь одной из гостевых спален и проскользнул внутрь, оставив дверь приоткрытой.
Опять послышался звон колокольчика, потом еще… Затем я услышал, как открылась дверь и Ева вышла в коридор. Мне было видно, как она торопливо прошагала по коридору и свесилась через перила.
Лицо ее было озадачено и сердито. Очки она сняла и держала в руке. На ней было простое черное платье, от которого лицо казалось еще бледнее обычного.
Ева смотрела вниз и прислушивалась.
Кроме тиканья старинных часов в холле, ничего не было слышно.
Она постояла в нерешительности еще несколько секунд, потом направилась к маленькому столику, на котором стоял внутренний телефон.
Ева нетерпеливо набрала номер, поднесла трубку к уху, и в наступившей тишине я отчетливо услышал длинные гудки. Устав ждать, Ева опустила трубку. Лицо ее было встревоженным.
Она вскинула голову, осмотрела коридор и быстро зашагала вниз по ступенькам.
Я выбрался из комнаты, на цыпочках подошел к перилам и заглянул вниз.
Ева стояла посреди холла, склонив голову набок, точно прислушивалась.
— Харджис! — позвала она.
Подождав немного, она резко повернулась и прошла в кабинет Вестал, оставив дверь открытой.
Я быстро спустился по лестнице и спрятался за фигурой средневекового рыцаря в доспехах. Почти тут же Ева вышла в холл.
Движения ее утратили уверенность. Мне даже казалось, что я слышу, как бьется ее сердце.
— Ну не могли же все уйти, — громко произнесла она. Эй, есть тут кто-нибудь? Харджис!
Ее страх нарастал с каждой минутой. Я не спешил. У меня впереди была целая ночь.
Ева внезапно решилась и, подойдя к парадной двери, взялась за массивную металлическую ручку и потянула на себя. Поскольку я предусмотрительно запер дверь, она не подалась.
Я осторожно вышел из-за рыцарских доспехов и остановился посреди холла, с интересом наблюдая за бесплодными попытками Евы открыть запертую дверь.
Наконец я сказал:
— Она заперта, Ева.
Она взвизгнула и повернулась ко мне. Потом, прислонясь спиной к двери и прикрыв рукой рот, уставилась на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Кажется, ты испугалась, — с удовлетворением отметил я. — Что, совесть нечиста, Ева?
