Наталья Солнцева - Джоконда и паяц
– Уф!..
– Вам плохо? – тут же подскочил Павел.
– Мне хорошо, – натянуто улыбнулась она. – Кому позировала ваша сестра?
– Позировала?
– Кто-то писал ее портрет. Кто?
– Не знаю… она мне не говорила.
Глория «видела» слегка размытый образ художника, но ни имени, ни фамилии назвать не могла.
– Муж должен знать.
– А… разве это имеет значение… сейчас? – робко осведомился Павел.
– Ты меня зачем сюда позвал?
– Чтобы установить виновных в гибели Алины.
– Чем я занимаюсь, по-твоему?
– Михаил понятия не имеет, что я… обратился к вам, – покраснел парень. – Я сделал это без его ведома. Мы не очень близко знакомы…
– Вернее, почти не знакомы.
– Угу, – смущенно кивнул Павел. – Не знаю, как он отнесется…
– К твоей инициативе?
– Угу, – опять кивнул он. – Михаил надеется на полицию. У него есть деньги, и он…
– Боюсь, в данном случае полиция бессильна, – перебила она.
– Я тоже так думаю, – горячо поддержал ее Павел. – Поэтому и попросил вас помочь. Скажите, почему Алина выехала на встречную? Она хорошо водила, была осторожна.
– Ей стало плохо. Внезапно потемнело в глазах… сердце зашлось…
– Из-за беременности?
Та же мысль мелькнула и у Глории, но ее тут же вытеснила другая.
– Какая разница? – пробормотала она.
– Вы правы, – согласился Павел. – Выходит, другие водители ни при чем?
– Они точно не сделали ничего такого, что привело бы к гибели Алины.
– Михаил хочет наказать хоть кого-нибудь. Я его понимаю.
– Я тоже.
Она прошлась по газону, стараясь не наступать на гвоздики. Обнаженная Джоконда, невидимая окружающим, сопровождала каждый ее шаг, ослепляла и подчиняла своей волшебной силе.
Павел, который не мог видеть того, что открылось Глории, тем не менее поддался пагубному влиянию этого места, ощутил дрожь в ногах и учащенное сердцебиение.
– Выходит, Алина сама виновата? – удрученно прошептал он, прижимая руку к груди.
– Что с тобой? Сердце?
– Д-да… прихватило.
Глория полезла в сумочку за валидолом. Как бывший врач, она захватила с собой лекарства, понимая, что они могут пригодиться.
– Не надо, – решительно отказался от таблетки парень. – Само пройдет.
– Тогда идем отсюда…
Глава 22
В тот же день кто-то проник в мастерскую Артынова. Постоял, озираясь по сторонам, и двинулся к мольберту. На деревянном станке покоилось полотно размером около метра в высоту, закрытое куском белой бумажной ткани.
– Это она, – прошептал визитер, приподнимая ткань, как жених трепетными пальцами приподнимает свадебную вуаль невесты. – Она!..
Дама с обнаженной грудью и соблазнительной улыбкой смотрела на него из-под выбритых бровей.
– Боже!.. – задохнулся он, пораженный. – Неужели… это Алина?
С портрета взирали на него холодные глаза красавицы, которая и не улыбалась вовсе, – это был взгляд змеи, направленный на свою жертву и осознающий ее бессилие перед тем, что должно свершиться.
– Али-и-ина… – отшатнулся визитер, но только на мгновение. – Л-лиза? Мона Лиза…
«У нее нет имени, – вдруг сообразил он. – Она хищница, подстерегающая дичь!»
Со смешанным чувством ужаса и восторга, неизвестный протянул руку и коснулся холста. Ничего не произошло. Молния не поразила его. Гром не грянул. Пальцы не обожгло. Разряд тока не пронзил его тело.
– Вот и хорошо, – лихорадочно забормотал он. – Вот и славно. Будь умницей, Алина… Иди ко мне!.. Я не причиню тебе вреда. Я – твой возлюбленный… твой раб…
Осторожно, но решительно визитер снял полотно с мольберта, завернул его в тот же кусок ткани, который прикрывал даму от чужих глаз, и собрался выносить из мастерской… как что-то скрипнуло, и в мансарде раздались тихие крадущиеся шаги.
Неизвестный похолодел, поставил свою ношу в угол, а сам скользнул к двери и затаился сбоку, прижавшись спиной к перегородке, отделяющей мастерскую от «холла».
Шаги смолкли. Нежданный гость по ту сторону тоже замер. Он прислушивался. Открытая дверь насторожила его.
– Кто здесь? – спросил он.
Из мастерской не доносилось ни звука. Похититель Джоконды затаил дыхание и наклонился за ломиком, которым он взламывал замок.
– Артынов? Это вы? – спросил гость, осторожно приближаясь.
Похититель издал жалобный стон.
– Что с вами? – донеслось из «холла».
Стон повторился.
Гость приглушенно выругался и сунулся в дверной проем. Похититель ударил его ломиком по затылку. Тело рухнуло ничком, вытянувшись во весь рост, головой в мастерскую.
Злоумышленник склонился над ним, удивленно присвистнул, схватил картину и проворно выбежал вон…
* * *– Рома… Рома… – послышалось где-то далеко, в тумане. – Рома… очнись… Господи!.. Кто же тебя так?.. Рома!..
Лавров медленно приходил в себя. Голова раскалывалась, тело, налитое свинцом, не слушалось. Он медленно разлепил веки. Над ним маячило бледное лицо в венчике огненных кудряшек. На ангела не похоже. На демона не тянет.
– Слава богу!.. – запричитал рыжий человечек, взмахивая растянутыми рукавами свитера. – Я уж думал, ты того… «Скорую» вызвать?
Лавров качнул головой и чуть не вскрикнул от боли. В глаза ударил сноп искр, затошнило.
– По… помоги…
Рыжий клоун суетился, неуклюже пытаясь приподнять лежащего.
– Больно… – простонал тот.
– У тебя кровь! – испуганно сообщил рыжий. – Надо врача!
– Не надо…
– Как ты здесь оказался?
У Лаврова наконец прояснилось в уме. Он вспомнил, что пришел в мастерскую взглянуть на портрет Алины. Тайком от всех, даже от Рафика. Его обуревало непреодолимое любопытство. Дверь в мансарду была взломана. Он вошел и увидел, что мастерская Артынова не заперта. Окликнул художника, в ответ раздался стон. Он сунулся поглядеть… и провалился в черноту.
– А где… где Артынов?
– Дома, наверное, – доверительно прошептал клоун. – Делаем ноги, пока он нас тут не застукал. Идти-то сможешь?
– Погоди, Рафик… тут кто-то был, кроме меня?
– Никого. Я пришел, гляжу, дверь нараспашку… из мастерской Артынова чьи-то ноги торчат. Испугался, чуть сердце из груди не выскочило. Наклонился, а это ты. Не двигаешься, затылок в крови. Мне еще хуже стало. Думал, ты покойник!
– Типун тебе на язык.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – суеверно сплюнул Рафик. – Я тебя перевернул, пульс проверил… вижу, живой.
– Дай руку.
С помощью Рафика он сел и, морщась от боли, ощупал голову.
– Вроде цела, – обрадовался художник. – Только ссадина кровоточит. Надо бы промыть, обработать. У меня в мастерской аптечка есть. Я сбегаю?
– Да погоди ты…
– Что тут случилось? – покорно вздохнул Рафик. – Кто тебя по башке огрел?
– Меня хотели убить, – криво улыбнулся Лавров. – Удар вскользь пошел.
– Хотели бы убить, убили бы.
– Кому-то я помешал…
– Ясный перец.
Рафик нашел у Артынова бутылку с водой и подал товарищу.
– Попей… а я за бинтом и ватой сгоняю. Мигом вернусь.
– Стой! – задержал его Роман. – Погляди, где портрет, который с Алины писан.
– Нет его, – покачал головой художник. – Наверное, на мольберте стоял. А теперь там пусто. Скажи спасибо, что я за ним пришел. Иначе лежать бы тебе на полу до завтрашнего утра.
– Ты за портретом пришел? – насторожился Лавров. – Зачем он тебе?
Рафик смущенно потупился.
– Уничтожить хотел, изрубить на куски, облить бензином и сжечь. Чтобы и следа не осталось. Видишь, какой я варвар? Честно говоря, я подозревал, что картины тут не окажется. Но решил все же проверить.
Лавров с трудом встал и, покачиваясь, обвел мутным взглядом мастерскую. Портрета не было. По крайней мере, навскидку он полотна не заметил ни на мольберте, ни где-либо еще. Зато прочие картины, гипсовые бюсты, подрамники и стеллажи вдруг поплыли по кругу, пол вздыбился и ушел из-под ног. Если бы не Рафик, вовремя подхвативший товарища, тот бы упал.
– Осторожно!.. Видать, сотрясение у тебя… Платок носовой есть?
– В кармане…
Художник усадил пострадавшего на стул, достал из его кармана платок, намочил и приложил к месту ушиба.
– Тебе к врачу надо, Рома, и в постель.
– Потом, – отмахнулся Лавров. – Ты как следует поищи. Тщательно.
– Чего искать-то? Портрет, что ли? Тут его не спрячешь. Артынов не дурак. Если на мольберте Джоконды нет, значит, она в другом месте.
– Тут кто-то стонал… – обескураженно пробормотал Роман. – Я слышал…
– Кому тут стонать? – удивился Рафик. – Почудилось тебе. В голове шумело от удара.
– Это было до того… – Лавров вдруг замолчал. Его осенило, что стоны злоумышленник издавал нарочно, завлекая его в ловушку.
– Развели меня, как лоха! – сокрушенно пробормотал он. – Кто-то забрался в мастерскую и украл портрет.
– Если он тут был, – заметил художник.
– Я опоздал! Черт…
Рафик поглядывал на часы, волновался.
– Идем отсюда, Рома. Не ровен час, Артынов заявится. Тебе хочется объясняться? Мне нет.
