Цитому Минаками - Картинка в волшебном фонаре
Желтые тысячеиеновые купюры стали котироваться среди коллекционеров по тридцать тысяч иен за одну. Теперь люди, которым попадались фальшивые деньга, предпочитали не сдавать их в полицию, а продавать нумизматам.
Так прошло три месяца.
Однажды Косигэта, много лет занимавшийся разоблачением фальшивомонетчиков, случайно заглянул в полицейское отделение Оцука и нос к носу столкнулся со своим старым сослуживцем Кинуи.
— Вот так встреча! — воскликнул он, крепко пожимая руку помощника инспектора.
— Да, сколько же мы с тобой не видались, — сказал Кинуи, вспомнив давние времена, когда они сидели за соседними столами в полицейском отделении Омори.
— Не зайти ли нам куда-нибудь выпить по чашечке кофе? Там и поговорим.
Они вышли на улицу Миякодэндори. Как раз напротив полицейского отделения было кафе, где они и обосновались, заняв укромный столик у окна.
— А ты не изменился, — сказал Кинуи, оглядывая приятеля. — Чем сейчас занимаешься, если не секрет?
— Да вот, откомандировали в помощь спецгруппе, ищу фальшивомонетчиков, — устало откинувшись на спинку стула, сказал Косигэта. — Пока ничего не удалось нащупать, а фальшивые купюры все появляются и появляются.
— Ходят слухи, что вашу спецгруппу собираются распустить, поскольку нет результатов.
— Вполне возможно. Действуем наугад, как слепые. Недавно пришлось даже в Сэндай съездить, а толку — чуть. — Кинуи достал из кармана сигареты и предложил Косигэте.
— Спасибо, — поблагодарил тот, — но я больше не курю. Печень стала пошаливать, и врачи запретили. И пить тоже. С этой весны не курю. Чувствую себя отлично, только вот аппетит зверский.
— Ты и правда располнел.
— Не столько располнел, сколько распух, — усмехнулся Косигэта и с удовольствием отхлебнул кофе. — Расскажи-ка лучше, что теперь расследуешь? Наверно, опять ищешь очередного убийцу?
— Угадал. Мне поручили дело об убийстве художника из Сакасита.
— Ага, то самое, которое теперь увязывают с трупом, найденным в парке Сатоми?
— Верно. Этот художник — личность необыкновенная. Он создавал теневые картинки, потом их фотографировал, а фотографии продавал в журналы.
— Так-так, — пробормотал Косигэта, шмыгая своим разбухшим носом. — Да, странное занятие придумал себе этот художник. А как его убили?
— Подмешали ядовитое вещество в бутылку с фруктовым соком. Экспертиза показала, что это был не цианистый калий, а какой-то другой яд. Отпечатки пальцев на бутылке совпали с отпечатками того человека, труп которого обнаружили в парке Сатоми. По-видимому, действовала целая группа преступников, но подступиться к ней никак не удается. Вот и сегодня вечером нас собирают на совещание в полицейском отделении Итикава.
— Похоже, тебе тяжко приходится, — посочувствовал Косигэта. — Скажи, а этот художник рисовал своикартин-ки кистью? — Нитта, по-видимому, чем-то его заинтересовал.
— Кое-что, может, и рисовал, но главным образом собирал различные предметы, располагал их в ящике, а потом направлял на них с разных сторон лучи разноцветных лампочек, создавая своеобразную игру света и тени.
— Не очень понятно.
— Дилетантам вроде нас с тобой этого не понять — сколько не объясняй. В общем, он изготовил необыкновенный ящик.
— Ящик?
— Да, большой ящик, в котором ступенчато расположил стекла. Вот на эти стекла он клал птичьи перья, обрывки бумаги, камушки… Он назвал его волшебным фонарем. Кстати, художника нашли обхватившим руками этот ящик, словно он и мертвый продолжал работать, создавая очередную фантастическую картинку.
— И ты все это видел своими глазами?
— Конечно! Сначала мы склонялись к версии о самоубийстве, но потом возникли сомнения. Во-первых, был применен неизвестный яд — во всяком случае, в продаже такого нет. Кроме того, бутылка с соком стояла в углу на столике, не менее чем в шести шагах от трупа. Такое могло быть лишь в том случае, если убийца сначала напоил художника смешанным с ядом соком, а потом, удостоверившись, что тот скончался, аккуратно поставил бутылку на столик. Сам этого сделать художник не мог, поскольку такие яды действуют мгновенно.
— Ты уверен, что убийство совершил тот, чей труп впоследствии был найден в парке?
— Мертвые, как тебе известно, не говорят. Мы предполагаем, что убийство совершил он, но никак не установим, где могли скреститься пути художника и этого человека.
— По-видимому, по каким-то причинам его надо было убрать.
— Вполне возможно. Так вот, два дня тому назад мы одну ниточку размотали. Ты когда-нибудь слышал о генерал-лейтенанте Хаяме. Сначала он служил в Квантунской армии, а потом его перевели на высокий пост в Генштаб. Сейчас он умер, а его младший брат стал владельцем фабрики металлоизделий в Кавагути. Нам удалось установить, что младший Хаяма был связан с человеком, труп которого нашли в парке.
— Хаяма? Где-то мне уже доводилось слышать эту фамилию.
Косигэта задумался, но так и не вспомнил.
— Мы обнаружили также довольно странную связь между Хаямой и художником.
— Что за связь?
— Она имеет отношение к ящику для визиток на кладбище.
— Ты изъясняешься какими-то загадками, — сердито произнес Косигэта.
Когда Кинуи повторил историю с визитными карточками, рассказанную Хамото, лицо Косигэты неожиданно напряглось.
— Значит, Хамото первоначально натолкнула на эту мысль картинка в волшебном фонаре, который обнимал мертвый художник? Что на ней было изображено?
— Она походила на логово зверя, из которого падали птичьи перья. И еще там к стеклу была приклеена купюра в тысячу иен. Странная картинка…
— Как ты сказал? Купюра в тысячу иен?! Мне просто необходимо взглянуть на нее, — воскликнул Косигэта.
Когда Кинуи в сопровождении Косигэты выходил из кафе, он увидел Хамото, шедшего им навстречу. Хамото тоже заметил их.
— Господин Кинуи, — громко окликнул он помощника инспектора. — Как хорошо, что я вас встретил.
— Мой давнишний друг, — представил Кинуи Косигэ-ту. — В свое время сделал мне много добра. Сейчас служит инспектором в третьем отделе.
Хамото поклонился.
— А это тот самый Хамото, который доискался до визитных карточек на кладбище, — продолжал он. — Вы и сами не представляете, господин Хамото, какое важное открытие совершили. Я рассказал об этом инспектору Косигэте, и он теперь предполагает, что протянулась ниточка между группой фальшивомонетчиков и художником.
— Связь с фальшивомонетчиками? — удивленно воскликнул Хамото и невольно остановился, глядя на Кинуи.
"Что может быть общего между Ниттой и изготовителями фальшивых купюр, разве он мог подружиться с отъявленными мошенниками?" — подумал Хамото.
— А сейчас, не теряя времени, отправимся в мастерскую художника в Сакасита. Буду рад, если составите нам компанию, — предложил Кинуи.
Косигэта шел позади, потом догнал Хамото.
— Не считайте мой вывод окончательным. Это всего лишь предположение. Уж больно все это смахивает на почерк банды фальшивомонетчиков, бежавших сюда из Сэн-дая, — сказал он.
— Под их почерком вы подразумеваете убийство Тоно-муры или Нитты? — недоверчиво спросил Хамото.
— Того и другого.
Они подошли к роще, в глубине которой виднелся храм Гококудзи.
С козырька над храмовыми воротами взлетели голуби, и, покружив в небе, опустились на крышу школы, примыкавшей к территории храма.
— На кладбище Гококудзи много могил военных? — спросил Косигэта.
— Много, — ответил Кинуи. — Достаточно поглядеть на надписи на могильных камнях, чтобы убедиться в этом. Кстати, прежде там вообще было армейское кладбище.
— А вы знаете, что здесь собираются возвести мемориальный памятник погибшим воинам? — вступил в разговор Хамото. — Там, за главным зданием храма, простирается довольно обширная равнина, где прежде располагалось армейское кладбище. Большей частью там были солдатские могилы, которые теперь разрыты, а надгробные камни свалены в кучу.
— Господин Хамото, — понизив голос, обратился к нему Косигэта: — а вы не задумывались над тем, почему Нитта оставил свою визитную карточку на могиле Хаямы?
— Наверное, художник так поступил безо всякой цели. Иного объяснения я не нахожу.
— А почему визитную карточку, оставленную безо всякой цели, родственники Хаямы решили спрятать?
— Должно быть, на то имелась причина.
— Вы говорите причина? Да эта визитная карточка стала поводом для убийства! Понимаете? — взволнованно сказал Косигэта.
Хамото впервые встретился с инспектором, но, глядя на его будто высеченный из камня профиль, сразу же почувствовал, что перед ним человек непоколебимой твердости и отваги.
— Послушай, — обратился тот к Кинуи, — а не сходить ли нам сначала в Гококудзи, а уж оттуда в мастерскую художника.
