Александр Смирнов - Раб и Царь
Что значит в доме?
Это значит, что мы должны переехать в коттедж.
В коттедж? Да откуда такие деньги?
Понимаешь, тут очень интересная теория получается: если я отвечаю тем правилам, которые выдвигает общество, я имею в виду, конечно, высшее общество, то с деньгами проблем не будет, а если нет, то общество просто не примет меня, а отсюда можно сделать единственный вывод — денег не будет.
Интересно твоё общество рассуждает, значит, если у тебя нет возможности иметь коттедж, то ты в него никогда не попадёшь?
А общество вообще не рассуждает, оно просто живёт по своим законам и всё.
Но ты только что сказал, что занял своё место в этом обществе. Выходит, оно приняло тебя, хотя ты и не имеешь коттеджа?
Это и понятно. Ты же принимаешь человека, который, сидя за столом, ковыряет в носу?
Я?
Да, да. Если этому человеку три года. Но стоит ему подрасти до десяти лет, и ты уже не будешь принимать его.
И, тем не менее, есть принципы, которыми я, например, не могу поступиться.
Это какие ещё принципы?
Во-первых, я не отдам своего сына на воспитание к чужому человеку, будь то прислуга, будь то няня, будь то горничная, а во-вторых, я никогда не соглашусь не работать.
Во-первых, никто не требует от тебя отдавать нашего ребёнка на воспитание постороннему человеку. Можешь менять прислугу, хоть каждый день. Чем чаще — тем круче. А во-вторых, ты и сейчас не работаешь.
Это временно. Ты же знаешь, что это вынужденная мера. Хотя формально я числюсь главным бухгалтером.
Значит, ты хочешь принимать в работе фирмы самое активное участие?
Хочу. Мне, например, очень интересно знать, откуда это у нас вдруг такие доходы, что и на машины и на коттеджи хватает.
А здесь никаких секретов нет. Большая часть клиентов от Димкиного отца перешли к нам. На полученные деньги наша фирма скупила акции, которые принадлежали ему, благо, что после того, что произошло, они стоили очень дёшево.
А почему эти акции не перешли по наследству его жене?
Почему не перешли? Они как раз и перешли, только она решила продать их. Вот мы и купили.
Она их продала?
Продала, а что в этом удивительного? Муж убит, сын сидит, ей сейчас деньги нужны.
Но получается, что ты за её деньги расплатился её же деньгами.
Получается, что акции были выставлены на открытую продажу, а мы их купили. Могли и другие купить, но не захотели.
Но ведь это не совсем этично!
Напротив. Ты бы только видела, как она была благодарна мне!
Володя, а тебе не противно этим заниматься?
А тебе?
Катя ничего не ответила.
Вот именно, — шутливо ответил Раб. — У неё так сложились обстоятельства, а с ними, как известно, спорить бесполезно. Кстати, уважаемый главный бухгалтер, тут много бумаг накопилось, надо подписать.
Володя достал из портфеля целую кипу документов и положил их перед женой.
Ого! Что это?
Да подписывай.
Катя укоризненно посмотрела на мужа.
Ну, правда, это долго объяснять, выйдешь на работу и во всём разберёшься.
Как быстро время идёт, — тихо сказала Катя, — кажется, мы только недавно познакомились, а у нас уже сын, фирма своя. Наши уже институт закончили, многие тоже фирмы открыли…
Как видишь, то, что мы не доучились, на нашем положении никак не сказалось. Если на плечах есть голова, её ни один диплом не заменит.
Катя стала подписывать документы там, где ей указывал муж, даже не читая их.
Молодые за разговором не заметили, как появился отец. Он стоял в дверном проёме с опухшем от пьянства лицом, и внимательно слушал, о чём идёт речь.
Значит, я теперь богатым стал? — спросил он.
А ты-то здесь причём?
Как это причём? Фирма эта моя, и я пока ещё в ней генеральный директор.
Генеральный директор, ты бы тоже подписал документы, а то твоих подписей фирма уже месяц не видела.
Давай, — отец самодовольно взял в руку ручку. — Где подписывать?
Сын стал подавать документы и указывать где отец должен поставить свою подпись. Когда всё было сделано Рабов старший отложил ручку в сторону и уже серьёзно спросил:
Так я всё-таки хочу знать, где мои деньги?
Я тебе ещё раз отвечаю, — также серьёзно ответил Раб, — твоих денег здесь нет. Ты к ним не имеешь ни малейшего отношения.
Что!? Да ты думаешь, что говоришь? Мальчишка! Я тебя вышвырну из фирмы, как поганого щенка! Я хозяин фирмы, я генеральный директор!
Ты пьянь гидролизная, вот кто ты. Иди, проспись.
Отец схватил бутылку, размахнулся и хотел ударить ей сына. Раб увернулся и удар пришёлся по холодильнику. Бутылка разлетелась вдребезги. Раб повалил отца на пол и начал вязать отцу руки ремнём.
Я тебе покажу, гадёныш, кто я такой! — орал отец.
Володя, что ты делаешь? — кричала Катя.
А ты, что хочешь, чтобы он нам головы поразбивал?
Подонок! Мать свою убил, а теперь меня хочешь? Не выйдет!
Раб закончил вязать отца. Он подошёл к столу и начал собирать документы.
Катя, скорую вызывай! Это белая горячка. Его теперь с ребёнком оставлять нельзя, да и с тобой тоже. Смотри до чего допился, на людей бросаться начал.
Катя убежала к телефону, а Раб достал из кипы документов несколько листков и сунул их, чуть ли ни в физиономию отцу.
Никакой ты не хозяин фирмы, и никакой ты больше не директор. Полюбуйся, что ты только что подписал.
Отец посмотрел на бумаги и взвыл.
Да как же ты мог? Я же твой отец.
В бизнесе нет ни друзей, ни родственников, не правда ли? Не помнишь, кто меня этому учил?
Отец закатил глаза, что-то пролепетал и потерял сознание. На кухню вернулась Катя.
Сейчас приедут.
Скорее бы! Видишь, ему совсем плохо стало.
Как и предположил Владимир, врачи подтвердили его диагноз и увезли отца в психиатрическую лечебницу с белой горячкой.
Катя, научившись управлять автомобилем, теперь стала кататься на нём между мамой, психиатрической лечебницей и коттеджем, в который они с мужем и сыном недавно переехали. Ей так и не удалось вернуться к работе. Мама после ареста отца стала часто болеть, да и Николаю Ивановичу становилось только хуже. О его выписки теперь не могло быть и речи. Мужу было всегда некогда, и навещать свёкра приходилось ей. Правда, Владимир как-то ходил в больницу и разговаривал с лечащим врачом, но ничего хорошего он оттуда не принёс. Врач сказал ему, что у больного обнаружена шизофрения, и о выписке говорить не приходится. Катя и сама всё прекрасно видела. Когда она приходила навещать Володиного отца, он каждый раз жаловался ей на сына. Свёкр всё время убеждал её, что именно её муж убил свою мать. И не просто убил, а в качестве орудия убийства использовал его — своего отца. Он был уверен, что историю с дуэлью подстроил именно Владимир. А уж, что Катя была изнасилована именно благодаря его сыну, он нисколько не сомневался.
Откуда вдруг у отца ни с того, ни с сего, возникли эти навязчивые идеи, никто не знал, однако факт остаётся фактом: Николай Иванович набросился на сына с бутылкой, а это значит, что болезнь его носит социально опасный характер, и такие больные обязательно должны быть изолированы от общества.
Кате было больно слышать все эти разговоры. Она помнила, как сама лежала в этой больнице. Она ни на кого не бросалась, она хотела покончить с собой. И только два человека тогда поверили ей: это отец и Владимир. Они не требовали от неё никаких доказательств, они просто верили ей, и не верили даже здравому смыслу. Именно эта вера и вернула её к жизни. Теперь ей предстояло добром ответить за добро. Теперь она должна верить мужу и не спрашивать у него никаких доказательств, и не верить больше никому, даже его собственному отцу.
Владимир сидел за столом в своём новом кабинете. Вернее кабинет был старый, но Раб находился в нём впервые. Он с интересом рассматривал стены, когда к нему зашёл его помощник.
Здравствуйте, Владимир Николаевич, вы меня вызывали?
Директор не ответил на приветствие и даже не повернулся в сторону вошедшего. Он продолжал стоять спиной к дверям. Помощник продолжал стоять и не знал, что ему делать. Почувствовав его состояние, и насладившись им, Раб снизошёл до своего подчинённого.
А почему здесь не хватает двух сабель? — спросил он, не поворачивая головы.
Их милиция изъяла, как вещь доки, — ответил помощник.
Значит, это те самые сабли, на которых происходила дуэль?
Так точно.
Тогда их тем более надо вернуть. Суд уже состоялся, так что имущество должно быть возвращено.
Владимир Николаевич, так это не наше имущество. На момент изъятия оно принадлежало старому хозяину.
На момент изъятия старого хозяина не было в живых.
Да, но есть наследники…
Вы меня начинаете утомлять, — также, не поворачиваясь, прервал помощника Раб.
