Дмитрий Стрешнев - Крутой секс
— Это очень хорошие ребята. Они помогут нам выбраться откуда угодно.
— У них же… — прошептал профессор, наклоняясь к Зашибцу. — Вы видели?
— Ничего сверхъестественного, — сказал тот. — Если бы вас угораздило родиться не в Москве, а в другом населенном пункте неподалеку от ртутного могильника или свалки радиоактивных отходов, у вас бы и не такое выросло.
— Ртутный могильник? — переспросил профессор. — Не понимаю, почему бы не перерабатывать ртуть методом рециклинга, как это делается во всем цивилизованном мире?
— Я тоже не понимаю, — согласился Зашибец. — Зато теперь мы имеем уникальное средство передвижения, которое нас вывезет отсюда в обход всех ненужных проблем… Савватий Павлович, — обратился он к одному из присутствующих, — займитесь, пожалуйста, молодым человеком.
— Хорошо, Роман Степанович, — сказал длиннорукий неожиданно приятным голосом и шагнул вперед.
Сева увидел, как из-под полы плаща выскользнуло что-то длинное и гибкое, и зажмурился. Будто бы крепкие лианы обвили его тело и оторвали от пола. Через пару секунд легкий уличный ветерок уже шевелил Севину прическу и поглаживал щеки. Иннокентий довольно громко сипел, но Севе было совсем не страшно. Он только почему-то боялся, что с ног свалятся ботинки.
Ботинки не свалились и скоро под ними снова оказалась восхитительная земная твердь. Сева открыл глаза. Савватий уже проворно карабкался обратно по стене, а навстречу ему спускался еще один ртутник, на котором висел профессор, в ужасе придерживающий обеими руками очки.
— Послушайте! — в смятении сказал ему Сева, когда профессор очутился рядом. — Я же не взял пакет с костюмом, который мне купила Катя!
— Надо сказать об этом Роману Степановичу, — предложил профессор. — Может, он что-нибудь придумает. Например, пошлет за пакетом кого-нибудь из хвостатых.
Однако Зашибец, оказавшись рядом с ними, не дал никому рта раскрыть.
— Быстро за мной!
Пройдя стремительным шагом несколько кварталов, Роман Степанович остановился перед магазином женской одежды.
— Зайдем для конспирации. У меня к вам есть разговор.
— У нас к вам тоже очень важное срочное дело, — сказал Сева.
29
Примерно в это время в другом районе Москвы в другой, уже известный нам, магазин «Интим-шоп «Крутой секс» Открыто 24 часа» вошел пока не известный нам гражданин. Забегая вперед, назовем его имя и фамилию: Иннокентий Самокатов. Да-да, тот самый Самокатов, которому пыталась позвонить Костикова жена Маша в очень сложный момент ее жизни. Очутившись в интим-шопе, Иннокентий получил от женщины с длинными колдовскими черными ногтями двойной рекламный щит для ношения на груди и спине. На каждом щите были изображены сочные красные губы и написано:
«Крутой секс ждет вас 24 часа в 2 шагах»
ниже — помельче:
«интим-шоп любых направлений»
В самом низу был указан адрес.
— Могу выдать аванс, — сказала женщина с колдовскими ногтями.
— Спасибо, предпочитаю не жить взаймы, — отказался Самокатов, надевая на себя щиты и превращаясь в человека-рекламу.
Протиснувшись обратно в двери, он отправился в хорошо знакомое ему место неподалеку. Место находилось позади ларька «Табак-Пиво-Мороженое» и еще одного ларька, тоже с пивом и сигаретами, но под издевательской вывеской «Продукты», и называлось в народе «Максимычевкой», потому что руководил тут всем некий Максимыч, который сам себя презентовал как «президент коммерческой палатки». Под пластиковым шатром у Максимыча за в меру тесно поставленными столами днем и ночью двигался, галдел, щелкал орешками и разбрасывал шелуху вместе с пустыми бутылками заматерелый плебс. Ну и место, подумали бы вы, готовый рекрутский пункт для набора добровольцев под знамена черного цвета любого оттенка.
Самокатов зашел в «Максимычевку» выпить традиционную рюмку местного фирменного коктейля «Граф Орлов» (50 граммов ржаной водки и 50 граммов пшеничной водки, не перемешивать!). Закусывал он, как интеллигентный человек, сдобной булкой. Кое-кто из посетителей выражал неудовольствие, когда Иннокентий протискивался к стойке, толкая соседей висящим на нем громоздким плакатом. Таким приходилось разъяснять:
— Я, между прочим, на работе.
Внутри шатра, как всегда, сильно пахло народом. В углу радостно звенел и пищал игровой автомат, в просторечии — дурометр. Над дурометром красовались замечательные стихи: «Выиграть свой шанс не упусти — зайди и в автомат жетон свой опусти». Рядом дремал импозантный мужчина запойного вида. На груди у него висела табличка: «Подайте православному страннику». Ниже кто-то корявыми буквами присовокупил: «из кабака в кабак». О, почему, скажите, бродягами и алкоголиками так часто становятся красивые, видные мужчины? Отчего такая насмешка в нашей жизни?..
Увидев Иннокентия, Максимыч лично, не дожидаясь заказа, выставил на стойку все необходимое.
— Тебе ночью звонила женщина, — доверительно сказал он. — Назвалась Машей.
— К чужим женщинам ночью не езжу, — отозвался Самокатов.
Расслышавший эти слова сосед сбоку (явный профессиональный алкоголик; летучий голодранец, живущий пропиваючи) сказал:
— Ну и придурок! А то был бы у тебя тот самый крутой секс, который у тебя на плакате написан.
К счастью, они находились в таком демократическом месте, где царила полная свобода слова и торжествовал плюрализм мнений. Поэтому сосед сбоку не успел наговорить больше никаких гадостей, потому что с другой стороны в разговор влез дедок в телогрейке:
— Я всю войну целый день вкалывал и спал под верстаком!..
Милый, знакомый идеал общественного устройства.
Но тут же, отодвинув деда и распихивая прочую алкогольную бедноту, к Максимычу пробился заклейменный страшными татуировками сикнхед и громко потребовал:
— Бутылку водки и «Орбит» без сахара!
Потом сказал, обращаясь ко всем:
— Слыхали, а? Ну, полный пиндык! Я в глухой оттаске! — и отчалил.
Максимыч пояснил:
— Третий день не просыхает. Прочитал в одной книжке, что индийцы и осетины — тоже арийцы. Вот крыша и уехала далеко и не в ту сторону.
В разгар этих разговоров в «пузырь» вошел еще один гражданин. Увидев его лицо, вам бы наверняка захотелось отойти в сторону. Впрочем, мало ли по нашему городу расхаживает соотечественников, сошедших с ума либо с отчаяния, либо по причине собственной огнедышащей злобности?
Протиснувшись сквозь спившийся генофонд, данный гражданин добрался до Самокатова и, постучав по щиту на спине, приветствовал его:
— Как ваше здоровье, которого нету?
Во рту у Самокатова уже была булка, вкусно смоченная голодной слюной, поэтому появление фамильярного знакомого он воспринял без особого энтузиазма, но тем не менее, проявил воспитанность и, увидев перед собой знакомые глаза, такие мутные, что ими не щурясь можно было смело смотреть на солнце, вежливо отозвался:
— Ну что, Зуда, засиликонил с утра? В голове-то, небось, сплошной полтергейст?
— Брось свою ботанику и слова дурацкие, — мрачно сказал Зуда. — Я еще не опохмелился, а ты уже шутишь.
— Опять вчера напился, как последняя свинья?
— Как предпоследняя. Как последняя напился тот, кто пил со мной.
— А зачем? — поинтересовался Иннокентий.
— Что значит — зачем? Ты что — врач, что ли? Почему бы русскому человеку не выпить?
Из-за отсутствия нескольких важных зубов Зуда картавил и шепелявил так, что вместо врач получалось: «вояж».
— Понятно, — сказал Самокатов. — Парадигма национального сознания: мы великий народ, по этому случаю выпьем водки.
Кругом кашляли как на концерте в консерватории. Зуда придвинулся поближе к Иннокентию и сказал страшным шепотом:
— Есть важное дело!
— Денег не дам, — твердо отозвался Иннокентий.
— Ёкарный театр! Ты сначала послушай!
— Говори скорей, а то мне скоро пора завтракать.
— В церкви?
— В церкви нас обедами кормят, а завтраками — в костеле.
Зуда снова снизил голос.
— Здесь говорить нельзя. Давай выйдем.
Расталкивая жаждущих отравиться напитками, они вышли наружу. Зуда завел Иннокентия на отчаянные задворки за дальним ларьком под амбициозной вывеской «Грилыпаурма», где возле надписи «Короба и мусор не сваливать!» дремали помоечные собаки. Там из-под груды грязного картона он вынул сияющий металлом чемоданчик.
— Вот это ты видел?
— Где ты его взял? — спросил Чубариков.
— Нашел у большого заброшенного дома, где Шурок обитает. Ночью. Вернее, не нашел, а он на меня сверху упал. Чуть не долбанул по бестолковке.
— Ясно. Упал с неба. А кто такой Шурок?
— Тот, с кем я пил.
— И что ты от меня хочешь?
— Ты, говорят, такие вещи покупаешь. Продаю тебе, не глядя.
