Анастасия Валеева - Дорогая находка
– Не знаю ничего! Не зна-ю! – в панике снова закричал Василий.
– Понятно, – тихо сказал Руденко. – Это разговор бестолковый. Поедем в отдел. Там будем разговаривать. Понятые, – выразительно обратился он к обезумевшим свидетелям происходящего, – задержитесь немного. Сейчас составим протокол, и вы его подпишете.
– Да мы… Да что… – замямлили те.
– Ничего не поделаешь, порядок такой, – с деланным сочувствием произнесла Милославская.
Радость переполняла ее, хотя толком она не могла еще сказать, чем, собственно, могло обернуться для ведомого ею расследования нахождение этого оружия и что оно вообще во всей этой истории значило.
Семен Семеныч вызвал наряд милиции, положив у своих ног счастливую находку, тяжело опустился на тот самый маленький табурет, на котором совсем недавно по-хозяйски сидел Василий, и принялся составлять протокол. Понурые понятые угрюмо стояли около него, Василий, прислонившись к стене, возмущенно говорил что-то. За ним пристально следила Джемма, поэтому резких движений делать он не решался.
Торопливым движением ручки Руденко вскоре заполнил весь лист крупными, тесно прилегающими друг к другу буквами и протянул его для подписи Милославской, а затем и понятым, которые, наверное, в тот миг проклинали повод, приведший их на эту базу.
Семен Семеныч отпустил понятых, помимо протокола, записав себе в блокнот их данные и под страхом уголовной ответственности приказав держать язык за зубами, и снова, в надежде, что без свидетелей тот станет более словоохотливым, обратился к завгару:
– Ну что, Вася, так ничего и не надумал?
– Да вы что?! – в изумлении воскликнул тот. – Да вы за кого меня принимаете?! У меня семья, дети!
– Понимаем, – вкрадчивым голосом сказала гадалка, – детей кормить надо, жену тоже…
– Да вы к чему клоните-то?! – вскрикнул завгар, стукнув по стене кулаком.
Джемма сорвалась было с места, но Яна успела остановить ее, бросив привычное «Фу!».
– К чему вы клоните? – тише заговорил Василий, косясь на собаку.
– К тому, что у вас был вполне по-человечески понятный мотив, для того чтобы зарабатывать больше, – покачивая головой, проговорила Милославская. – Только такой вид заработка противоречит закону! – сверкнув глазами, закончила она.
– Какой еще мотив?! Да вы что?! Куда вы клоните?! Это клевета! – краснея и задыхаясь от ярости, прохрипел завгар.
– Оставь его, Яна Борисовна, – махнув рукой, – сказал Руденко. – В отделе с ним по-другому поговорят. – Закрывай свою богадельню, – подымаясь, сказал он Василию, – и давай на выход!
– Как?! – удивленно воскликнул тот. – Вы должны поставить в известность моего шефа!
– А вот насчет того, что и кому мы должны, это уже не твоя забота, – ответил ему Три Семерки и кивнул на выход.
Семен Семеныч наклонился, осторожно поднял с полу карабин, не касаясь оружия пальцами, снова замотал его в тряпку и огляделся. Увидел большую брезентовую сумку и, не спрашивая разрешения, взял ее, опустил туда карабин и застегнул на сумке молнию. Приподнял ее два раза, как бы взвешивая, и, довольный, усмехнулся.
Завгар взял с полки тяжелую связку ключей и тихо побрел вслед за Руденко. Выйдя на улицу, он огляделся вокруг, словно ища чьей-то поддержки или помощи. Но везде мельтешили только суетливые покупатели, которым не было абсолютно никакого дела до того, что сейчас происходит в жизни какого-то там Василия.
Василий закрыл ворота и, зло посмотрев на Руденко и Милославскую, протянул им руки.
– Вяжите! – сказал он.
– Ты о наручниках, что ли? – Три Семерки рассмеялся. – И так никуда не денешься! – Семен Семеныч погладил Джемму по холке. – От нее, – он кивнул на собаку, – никто еще не уходил. Так что не переживай. Будь спокоен.
Завгар нервно дернул плечом и пошел впереди гадалки и ее приятеля. Он угрюмо смотрел себе под ноги; две глубокие складки, мгновенно образовавшиеся между его бровей, выдавали упорную мыслительную работу.
Руденко с Милославской шли позади, не решаясь пока переговариваться между собой и думая об одном и том же, иногда радостно поглядывая на сумку. Прекрасно зная о сказочных способностях Джеммы, они все же не теряли бдительности и пристально наблюдали за каждым движением подозреваемого – Три Семерки, готовый броситься на него, а Яна, готовая дать команду своей собаке.
– О! А вот и наши! – воскликнул Семен Семеныч, когда они уже подходили к воротам базы.
Василий сразу весь съежился, Милославская невольно расплылась в улыбке, а Джемма, победоносно вытянув спину, радостно завиляла хвостом, верно поняв интонацию голоса Руденко и настроение своей хозяйки.
Один из оперов разговаривал с пареньком, который еще недавно пропускал внутрь машину Семена Семеныча, и не видел еще Руденко.
– Строганов! – крикнул ему Три Семерки, и тот сразу обернулся.
Семен Семеныч, а вслед за ним и остальные ускорили шаг.
– Вот! – указал Руденко на Василия. – Еще тот субчик, – добавил он деловито. Сажайте его в машину. В отделе будем беседовать, – Три Семерки подморгнул Строганову и кивнул на брезентовую сумку, тряхнув ею.
– Все как положено? – тихо строго спросил тот.
– Ну-у-у, – многозначительно протянул Семен Семеныч, – с небольшими вариациями, – улыбаясь, шепнул он.
Строганов, махнув рукой, так же шепотом ему ответил:
– Ладно, в отделе разберемся.
– Ребята, – крикнул он остальным, сидящим в машине.
На него через стекло сразу вопросительно посмотрели несколько пар глаз.
– Берите его! – приказал Строганов, кивнув на Василия. – Я поеду в машине Руденко.
Двое бравых крепких мужчин одновременно выпрыгнули из задних дверц и уверенно направились к Василию.
– Да что же это?! – возмущенно и одновременно беспомощно заговорил он, но, увидев бесчувственные лица приближающихся к нему людей, решил не продолжать своей мысли. А то ведь себе дороже окажется.
Завгару надели наручники и усадили на заднее сиденье, подтолкнув в спину, хотя он и не сопротивлялся. Мотор автомобиля заревел, и он тронулся с места.
Строганов сел в «шестерку» рядом с Руденко, и, когда тот нажал на газ, спросил:
– Ну, чего там у тебя? Я толком-то и не понял.
– Яна Борисовна, – обратился Семен Семеныч к подруге, разместившейся сзади, глянув на нее в зеркало.
Милославская сразу поняла намек приятеля и расстегнула молнию на сумке, которую Три Семерки положил рядом с ней.
– Е-о-о-о! – схватившись за голову и зажмурившись, протянул Строганов, сразу угадав в очертаниях замотанного в тряпку предмета карабин. – Ну, вы даете! – с улыбкой добавил он.
– Семен Семеныч, ты меня у «Океана» выкинь. Я до дома сама соберусь, – сказала Милославская.
– Как, Яночка, вы не с нами? – спросил ее Строганов.
– Я с вами душой, – с улыбкой ответила ему гадалка.
– Сема, мы с тобой через пару часов созвонимся, идет? – снова обратилась она к приятелю.
– Как скажешь, – согласился он с ней.
Милославская решила не ехать в отдел, потому что знала, что эти несколько бравых парней во главе с Руденко вряд ли дадут ей сыграть важную роль в допросе. К тому же им нужно было вначале осуществить кучу всяких формальностей, в то время как она могла спокойно все обдумать и, возможно, прийти к какому-то важному выводу.
Она знала, что сейчас они позвонят директору «Садко», в срочном порядке прикажут прибыть в отдел ему и его заместителям, если таковые имелись, «пробьют» карабин по базе данных, почитают протокол и сделают еще несколько дел вроде этих в той или иной последовательности, и только потом возьмутся за самого Василия. Яна просто не пожелала быть свидетельницей всего этого. Она могла через пару часов узнать обо всем от Руденко, соотнести полученную информацию со своими соображениями и строить план дальнейших действий.
Вежливо улыбнувшись на прощанье Строганову и серьезно глянув на Три Семерки, она вышла у «Океана», поймала такси и поехала домой.
ГЛАВА 24
Войдя в свой кабинет, Милославская шумно вздохнула и плюхнулась в любимое кресло. Она успела уже принять душ, плотно пообедала и пребывала в неплохом расположении духа. Высоко подняв брови, она улыбнулась, потом нахмурилась и глубоко задумалась.
В ее сознании возник образ найденного карабина. «Тот самый, из видения, – удовлетворенно подумала она, когда улыбалась». Но тут же Яна поймала себя на мысли о том, что нерешенным по-прежнему оставался вопрос, кто и почему отправил на тот свет несчастную старушку. Тут-то она и нахмурилась. Подумать было о чем.
Гадалка вспомнила процесс последнего своего гадания, вспомнила, как, приходя в себя после него, прошептала: «Боже… Какое отношение эта „пушка“ могла иметь к убийству Ермаковой?!» Она и сейчас не могла на него ответить. Гадалка окончательно поняла, что найденный карабин не принес ей удовлетворения и ничего пока не прояснил.
Милославская попыталась вспомнить также, какой вопрос она задавала во время гадания картам. Яна ужаснулась: ведь у нее не вышло спросить ни о чем конкретном. И старушка, и кладоискатель, и кувшин с монетами, «увиденный» ею ранее, смешались тогда в ее мыслях в одну непонятную массу, и карты приняли ее вопрос в сумбурном виде. «Так стоило ли принимать находку на свой счет? – обеспокоенно подумала гадалка. – Может, ответ карт всего-навсего касался дела, о котором так тревожился Руденко?»
