Екатерина Лесина - Клинок Минотавра
– Тем, кто ею торгует, – прогудел Вовка.
– Разве что… но мы о князьях. Итак, нашли Алексея у кладбища, от которого до поместья без малого километра полтора. Вроде бы и не много, почти рядом, а через лес если, и того ближе. Но прежде за князем не наблюдалось интереса к погостам. Более того, ушел он из дому тихо, никому ни слова не сказав. Конечно, отчитываться о планах своих князь не был обязан, но, по словам родственников, он был человеком обстоятельным, и если уж отлучался из дому, то предупреждал…
Она рассказывала о давних событиях просто, так, точно сама была им свидетельницей, искренне удивляясь, как вышло, что князь и вправду оказался вдали от дома.
– Да и сама его смерть… судя по описанию, у князя инфаркт случился. На его лице застыло выражение величайшего ужаса… никто так и не понял, что именно он увидел перед смертью. Естественно, пошли слухи… родилась даже небольшая легенда об оборотне, но в ту ночь, и это свидетель неоднократно подчеркивает, луна была неполной. Святой отец, к слову, тот самый, в доме которого вы обитаете, придерживался весьма прогрессивных взглядов. В оборотней он точно не верил. И в проклятие, павшее на род. В своем дневнике, презанятный, к слову, документ, он писал, что эта смерть весьма выгодна наследникам…
Вот тебе и тихое кладбище.
Женька слушала, не смея перебить рассказчицу неуместным вопросом, лишь на Вовку искоса поглядывала. А он, сгорбившийся, полулежал и глаза щурил, аккурат как кот.
Погладить хотелось.
Что за странные у нее, у Женьки, желания? Вовка – чужой жених, он свою Ольку любит. И хорошо бы, чтобы она его тоже любила, чтобы одумалась и вернулась… тогда они вдвоем будут счастливы. Ну или втроем, если считать Галину Васильевну.
– Признаюсь, меня эта история заинтересовала. Женское любопытство неискоренимо, а уж когда дело касается событий прошлого, априори безопасных для настоящего, любопытство это переходит всяческие границы. И я занялась семейством. Выяснила немного. Про поместье я уже сказала, про князя, который, по слухам, был человеком вполне себе порядочным, не считая его пагубной страсти к игре… он, поговаривали, и после переезда не отрекся от карт, что, в общем-то, нормально. Игромания словом не лечится, но в местной глуши много проиграть он не мог, тем и держался. Кстати, вечером накануне своей смерти Алексей проиграл пятьсот рублей серебром. Запредельная для Козлов сумма.
– Кому? – поинтересовался Вовка, приоткрывая левый глаз.
И глаз этот уставился на Женьку.
– Местному священнику, – Галина Васильевна отвечала с улыбкой. – Как говорила, тот придерживался весьма прогрессивных взглядов. Ко всему приход его был невелик, беден, а церковь нуждалась в деньгах. Он написал, что очень рассчитывает на этот выигрыш. Собирается пустить деньги на благое дело, крышу новую справить. Колокольню подлатать… помочь вдовице… в общем, прощать долги князю он не намеревался. И тот, полагаю, нашел бы способ расплатиться, все же на кону репутация…
– Но взял и умер?
– Да, девочка. Скоропостижно скончался. Священник утверждает, что дал князю месяц на поиски денег… широкой души человек, – это было сказано с насмешкой. – И он весьма удивился, обнаружив тело…
– Так он…
– Именно, Женечка. Он и обнаружил. И помощь позвал, и перенес князя в дом. В дневнике опять же указывает, что князь был еще жив. Послали за доктором, но тот успел лишь засвидетельствовать кончину Алексея. По словам отца Сергия, князь пытался сказать что-то… ему удалось разобрать два слова: «клинок» и «бык». Что они означают, он не знал.
Галина Васильевна замолчала, переводя дух.
– Он остался без денег?
– Кто? Отец Сергий? Увы, да. Потомки князя оказались людьми… своеобразного склада характера. Заявили, что впервые слышат о той игре и долг возвращать не намерены. Позор их не пугал. Они были престранными людьми. Во-первых, дочь Алексея, Елизавета Алексеевна, княжна… двадцать четыре года, а девица… почему она не вышла замуж? Ведь отец Сергий указывает, что Елизавета отличалась необыкновенной красотой. Он даже написал, что в старину, несомненно, в этой красоте узрели бы диавольские козни. Конечно, отсутствие достойного приданого – это минус, но все одно нашлись бы охотники на титулованную красавицу. К примеру, у купцов в то время начинают входить в моду браки между гербом и кошельком. И Алексей вполне мог бы поправить семейные дела. Князь же не спешил выдать дочь замуж. Правда, по словам того же отца Сергия, девица отличалась весьма беспокойным нравом. Он не писал, в чем это выражалось, но сетовал, что в таком ангельском теле заключена столь злокозненная душа.
Женька сидела. А Вовка, кажется, дремал…
– Помимо Елизаветы Алексеевны на усадьбу претендовали двое племянников, Петр и Павел. Любопытно, что рождены они были близнецами, притом что старшего повитуха не отметила, отсюда и возникло соперничество между братьями. О них отец Сергий пишет, что сии люди… – Галина Васильевна щелкнула пальцами. – «Люди высокого звания, но низкой души». Вот как. Он любил порассуждать о прихожанах… однако мы ведь не о любопытном священнике, который потерпел ущерб в целых пятьсот рублей, говорим… Итак, Алексей умер, наследство осталось, но скромное, которого явно не хватило бы на троих. И отец Сергий предположил, что смерть была лишь первой в череде… он выразился весьма и весьма возвышенно. Когда я читала, мне казалось, что этот человек явно искал в жизни приключений, но обречен был на прозябание в месте, где не случалось ничего интересного. Вот он и вцепился в загадочную смерть, вообразив себя сыщиком…
Почему-то Женьке показалось, что игра в сыщика плохо закончилась для отца Сергия. А Галина Васильевна, замолчав, прислушалась к чему-то… встала.
– К нам гости, Вова, – сказала она, и Вовка вскочил.
Куда только подевалась прежняя его сонливость? И сам он, благодушный улыбчивый человек. Нынешний был кем-то, на прежнего Вовку похожим, но сходство это носило исключительно внешний характер. Он двигался иначе, скользя бесшумно, скрываясь, почти сродняясь с тенью.
И Женька вздрогнула, когда ладонь ее накрыла рука Галины Васильевны.
– Сейчас пройдет, – тихо сказала она. – Иногда с ним… случается.
Пройдет. Случается. И снова Женька в человеке ошиблась, не разглядела того, кто под маскою прячется. Безголовая она… бестолковая…
– Он таким вот вернулся, – Галина Васильевна вдруг разом постарела, точно и ее собственная маска – успешной женщины, ведущей почти праздный образ жизни, – трещину дала. – Тоня с ним работала. Хоть по ночам кричать перестал. А то средь ночи падает с кровати и орет… окна закрывает… или прячется, сядет в угол и зыркает, что твой волк… но ты не бойся, Вовка не обидит. Он никогда девчонок не обижал, даже в школе за косички, и то не дергал…
Наверное, эти двое, прежний Вовка и нынешний, только учатся уживаться в одном теле. И бояться их и вправду не следует, но…
– Мне… наверное, пора уже. Спасибо большое за чай… и за обед… и за рассказ…
– Баба! Глянь, кто приехал! – Вовка вернулся, прежний, тот, который сидел на кладбище, потому что заблудился в темноте, и тот, что в озеро нырял с разбегу…
Этот Вовка улыбался во все зубы.
И сиял от счастья.
– Это Оля! – он вытолкнул перед собой девицу. – Оль, это моя бабушка, Галя…
Красивая.
Не Галина Васильевна, а невеста его…
По-настоящему красивая… хрупкая, загорелая до черноты, и белый сарафан, длинный, из шелка, не столько скрывает, сколько подчеркивает достоинства фигуры. Волосы светлые волной на плечах… плечи узкие… руки тонкие… золотые цепочки-браслеты…
– А это Женька. Мы вчера познакомились, – Вовка глядел на Олю с нежностью.
Она же мрачнела. И Женька с тоской подумала, что следовало уйти много раньше… вообще не стоило здесь появляться… ирисы и палисадник, беседка с самоваром. Старая яблоня.
Чужая мирная жизнь, в которую она влезла, пусть и по приглашению, но совершенно бесцеремонно.
– Женька меня вчера на кладбище нашла, – Вовка говорил нарочито бодро, и в этом чуялась фальшь. – Прикинь, я там ночью заблудился… сижу, ору… вдруг кто на помощь придет.
Он бережно держал тонкую руку невесты. Она же изо всех сил пыталась улыбаться.
Получалось не очень хорошо.
– И пришла!
– Как мило, – недовольным тоном произнесла Ольга и руку выдернула. – Вижу, ты здесь развлекаешься… я думала, что ты огорчен…
Она говорила спокойно, но как-то так, что даже у Женьки уши вспыхнули, а Вовка растерялся.
– Оль…
– Что «Оль»?
– Ну давай не будем ссориться…
– Я… наверное, пойду, – Женька повернулась к хозяйке дома, которая разглядывала Ольгу и губы кривила. – Спасибо вам большое, Галина Васильевна… и за историю отдельное.
– Так не дорассказала же…
– Как-нибудь в другой раз.
Вежливый предлог, ведь другого раза не будет. Женька распрекрасно понимает, что светловолосая, звонкая невеста Вовки не потерпит в этом дворе другой женщины.
