Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник
— Но ключ она не забыла, — напомнил репортер с бакенбардами.— Его нашли при обыске.
— И знаете где? — спросил Остлунд. — В бачке для воды… как там он называется… в их ватерклозете. Там он был спрятан.
— Браво! — отозвался тип с бакенбардами. — Тот, кто производил обыск, явно знает свое дело.
— Правда, ключ нашли,— таинственно усмехнулся адвокат.— Но, как я слышал, в деле несколько ключей, а вовсе не один. В действительности у меня есть версия…
— Это звучит завлекательно, — заметил тип с бакенбардами,— продолжайте!
— Только намекните нам,— предложил другой ветеран, опасаясь, что коллега узнает слишком много.
Адвокат развел руками и притом фиглярски и обезоруживающе улыбнулся, будто оперная примадонна, отклоняющая непристойное предложение великого князя.
— Исключено,— возразил он. — Пока еще нет. Но если вы, фрекен, напишете, что у меня есть в запасе козыри, я не возражаю.
Он дал им время записать эту мысль, а потом продолжал:
— И еще одно, но это не записывайте.
— Ну конечно, нет, — заверил обладатель бакенбард и снова достал ручку. Долгий опыт позволял ему угадать, когда кто-то думает о необходимости соблюдать молчание, а когда нет.
— Ну, — продолжал защитник, — эти письма, что взялись невесть откуда…
— Они так опасны, как говорил прокурор? — спросил Остлунд.
— Да нет, откуда. Сентиментальные излияния, не больше. Но тут речь идет о другом…
Окружного прокурора пригласил к себе на обед его районный коллега.
Жена прокурора постаралась подать на стол все, что могла, и в качестве главного блюда приготовила свиные отбивные с гарниром, свое коронное блюдо. Сейчас она пошла за ними на кухню.
— А что с письмами? — встревоженно спросил районный прокурор. — Про них уже была речь?
Окружной коллега покачал головой, чтобы его успокоить.
— Ваше обращение с письмами с самого начала было, несомненно, слишком неформальным, — заметил он. — Молча спрятать их в карман и оставить там! Но это решение оказалось верным, и, похоже, адвокат, по счастью, ничего не заметил.
Фру Эк принесла блюдо с отбивными. Аппетитный аромат жареного мяса, лука, чернослива и зелени расплывался вокруг, как ореол вокруг головы Девы Марии на алтарном образе в местном соборе.
В отдельной комнате «Гранд-отеля» обедали трое полицейских: первый криминальный ассистент Соммарсе, полицейский из службы охраны, который сопровождал окружного прокурора, и сотрудник, присланный из окружной тюрьмы сторожить обвиняемую. Эту обязанность он исполнял строго. Инес Викторсон обедала в обществе трех полицейских. Их общее застолье было более непринужденным, чем следовало ожидать.
— Отведайте еще картофельных клецок, — любезно и заботливо предлагал ей конвоир. — Вам предстоит трудный день.
— Слишком много снегу для такого маленького городишки, — заметил полицейский из службы охраны, поглядев в окно.
— Но хоть кофе вы выпьете, верно? — спросил Соммарсе, когда фру Викторсон отказалась от клецок.
— Да, спасибо, — улыбнулась она. — Побольше и покрепче.
Соммарсе улыбнулся в ответ и измерил ее взглядом.
— Я скажу, чтобы сделали как можно крепче, — пообещал он.
Фру Викторсон перехватила взгляд криминалиста. Заметила, что русый локон опять упал на лоб, и медленно, лениво, но грациозно пристроила его на место.
Окружной судья из Тибаста занимал просторную квартиру в здании суда и обедал за собственным столом: отварная рыба, жидкий чай, ложечка микстуры от болей в желудке.
— Ах, бедняжка, — вздыхала его супруга. — Такая красавица и за решеткой. А ведь мы с ней встречались. И вполне возможно, что…
Окружной судья окинул ее взглядом, который легко было спутать со взглядом вареной рыбы.
— Все покажет ход процесса, — заявил он.
6.
Снег перестал.
Первый приступ любопытства горожан немного поутих. К продолжению процесса толпа поредела настолько, что Джо легко смог поддерживать порядок.
Свидетели в обеденный перерыв прогулялись, порасспросили, о чем шла речь на утреннем заседании, а потом их снова заперли.
В половине второго двери распахнулись, публика протиснулась в зал суда, репортеры расселись за столом, стороны и президиум суда заняли свои места.
Первыми свидетелями были разные эксперты; публику они не интересовали. Некий полицейский докладывал о результатах обыска и найденных вещах; обвиняемая признала своими все, кроме пресловутого ключа. Потом выступил специалист по текстилю и живо рассказал о растительных волокнах и веревках, заключив, что шнур, на котором был найден Боттмер, был взят со склада Викторсона.
Доктор Скродерстрем застрял на машине в снежных заносах и едва успел в последнюю минуту. Его показания касались трех пунктов. Во-первых, Боттмер умер от повешения; в этом случае вскрытие подтвердило результаты первого осмотра. Во-вторых, время смерти, установленное около полуночи, можно было принять при допущении, что верны заключения о трупном окоченении. В-третьих, во время повешения Боттмер был без сознания от приема снотворного. Пробы, взятые из внутренних органов, показали обильное наличие барбитуровой кислоты, которое указывало, что покойный примерно за полчаса до смерти принял большую, чем обычно, дозу. Неприятные детали он изложил сухим научным языком, от которого публика скорее зевала, вместо того чтобы в ужасе содрогнуться.
После показаний экспертов, прибывших из разных мест, наконец пригласили и местную жительницу, что сразу оживило интерес публики.
— Свидетельница Эльвира Норстрем!— вызвал окружной судья.
— Свидетельница Эльвира Норстрем!— эхом отозвался судебный пристав.
Очень нервничавшая свидетельница была в винно-красном платье, явно сшитом много лет назад, когда она была куда моложе и стройнее.
— Ваше полное имя.
— Агда Эльвира Норстрем.
— Возраст.
— Сорок шесть. Точнее, сорок семь.
— Положите руку на Библию и повторяйте за мной: я, Ада Эльвира Норстрем…
Несколько пожилых зрителей и парочка искушенных всезнаек встали, едва заслышав первые слова присяги.
— Я, Агда Эльвира Норстрем…— повторила свидетельница.
— Обещаю и клянусь…
— Обещаю и клянусь…
— Перед лицом Господа Всемогущего и Его святым именем…
— Перед лицом Господа Всемогущего и Его святым именем…
— Что скажу всю правду…
— Что скажу всю правду… — повторила свидетельница, но ее кислая мина доказывала, что это обещание она считает неуместным.
— И ни о чем не умолчу, не прибавлю и не изменю…
— И ни о чем не умолчу, не прибавлю и не изменю…
Искушенные посетители судебных процессов уселись, и окружной судья продолжил:
— Напоминаю вам, свидетельница, важность и значение присяги. Садитесь на скамью свидетелей и, когда будете говорить, повернитесь к микрофону.
Теперь подготовленная таким образом свидетельница попала в руки прокурора. Ее здорово натренировали на предыдущих допросах, так что держалась она вполне прилично. Рассказала о появлении Боттмера в гостинице, о том, как нашла его мертвое тело, и о своей неизменной привычке в девять вечера запирать вход. По просьбе прокурора отдельно рассказала о замке.
— Это совершенно новая модель, и удобство ее в том, что в магазине, где мне его продали, есть на складе запасные ключи. Это хорошая система, потому что порой случается, что постояльцы уезжают, не сдав взятого у меня ключа.
— Значит, у вас ключи никогда не пропадали?
— Пропадали? Безусловно, нет. Никогда.
Казалось, в этом фру Норстрем была совершенно уверена. Потом за нее взялся защитник.
— Бывают случаи, когда в вашей гостинице останавливаются местные жители?
— Пожалуй, да, но редко.
— Не случалось ли какому-то клиенту из Аброки забыть вернуть вам ключ?
— Насколько я помню, нет. Но в таком случае, — заявила фру Норстрем адвокату, — я бы потребовала его обратно. Понимаете, эти запасные ключи…
— Свидетельница, говорите в микрофон, — напомнил судья.
Свидетельница повернулась к микрофону и закончила:
— Эти запасные ключи ужасно дорогие.
Защитник продолжал:
— Значит, насколько вам известно, фру Норстрем, ни у кого в городе нет ключа от входа в вашу гостиницу? Разумеется, кроме вас, фру Норстрем, и коммерсанта Викторсона. — Он с нажимом повторил вопрос: — Никто в городе не получал ключ от гостиницы?
Фру Норстрем беспомощно смотрела на судью, который должен был ограждать ее от недопустимых вопросов. Прокурор поднял голову от бумаг.
— Не исключено, что у кого-то ключ и есть,— непринужденным тоном бросила фру Норстрем.
— У кого, например?
— Да у кого угодно.
