Валерий Поволяев - Охота на охотников
- С другой стороны, если бы показывали русские фильмы - народу, по-моему, было бы больше.
- Русского кино уже, похоже, нет. Как и литературы, - произнес Рогожкин очень серьезно. Фраза ему понравилась.
- Все-таки кино на большом экране - это одно, а по телевизору совсем другое, - прошептала Настя, наклонившись к уху Рогожкина. От неё едва уловимо пахло цветами - причем не жирными садовыми георгинами, которые Рогожкин не любил, считал, что георгины пахнут только мухами, - а цветами луговыми, лесными, пахло ещё чем-то чистым и вкусным, Рогожкину этот запах не был знаком.
Впрочем, ему многое ещё не было знакомо.
- И что лучше?
- Кино на большом экране, естественно.
- Хороший фильм, - сказала Настя, когда они вышли из кинотеатра, только чересчур старомодный.
Они долго бродили по лиозненским улицам, лакомились мороженым, "сникерсами" и "баунти" - сам Рогожкин ко всем этим сладостям относился равнодушно, а вот Настя их любила, - и говорила. Немота, навалившаяся на Рогожкина днем, немного отступила, лоб уже не покрывался предательским липким потом, - и он чувствовал себя немного лучше. Хотя и не до конца уверенно.
Настя спрашивала, а Рогожкин отвечал - так распределились их роли. Рассказывал он в основном про себя, поскольку каждый Настин вопрос касался Рогожкина, его жизни и профессии.
- Я слышала, что водители-дальнобойщики считают дорогу живым существом... Это правда? - Настя шла в темноте рядом с Рогожкиным, строгая и одновременно веселая, готовая смеяться, откликаться звонким рассыпчатым смехом на каждую шутку, под руку же брать себя не разрешала, хотя сама иногда брала Рогожкина под локоть.
- Чистая правда, - ответил Рогожкин. - Дорога очень не любит расхристанных людей, выпивох и лихачей - обязательно сбрасывает с себя. И благоволит к людям аккуратным и верующим. У многих водителей в кабинах есть иконы.
- У вас тоже? - Настя продолжала держаться на расстоянии, обращалась к Рогожкину на "вы", и Рогожкин понимал, одобрял это.
- Да. Икона с изображением Иисуса Христа. Еще - Никола Угодник, покровитель всех путешествующих людей.
- А наши автобусники икон чураются, считают - это лишнее. Значит, вы верите в Бога?
- Верю.
- Вера помогает?
- Еще как! Уберегает от разных ЧП, от худых людей. На дороге ведь всякое бывает...
- Расскажите! А?
- Как-то я шел со срочным грузом - в одиночку, без колонны, поскольку весь груз вмещался в одну фуру. Тогда я ещё без икон ездил. Проскочил всю Россию до Урала, почти не останавливаясь. Спать хотелось так, что пальцами приходилось раздирать веки, но отдыхать нельзя: груз-то - срочный! На въезде в Тюменскую область притормозил около кафе. Надо было перекусить всю дорогу ехал с сухим батоном в руке, хлеб тот с колбасой и жевал, а тут понял - без горячего не обойтись, иначе заработаю какую-нибудь язву. Едва остановился, как вдруг мотоцикл с парнем в просторной кожаной куртке подскакивает... Парень из-под полы автоматный ствол показывает. "Видал "машиненгевер"? - спрашивает. "Видал". - "Плати, - говорит, - чтоб я этот пулемет убрал". Пришлось отдать сто тысяч рублей. Иначе бы он мне из автомата колеса продырявил. И фуру заодно изрешетил. А была бы иконка - и ста тысяч не лишился бы: Никола Угодник обязательно б уберег.
Настя зябко передернула плечами.
- А милиция, она что?
- Милиция с этими гаврюхами часто бывает заодно. Даже более - в доле состоит. А те, кто не состоит, - по темным углам прячутся, кукуют там, блины у тещ поедают, - их днем с огнем не сыщешь... Только отъехал кожаный, как другой объявился. Тихий такой, прыщавый, с гаденькой улыбочкой. Снова: "Плати!" - "Да я уже заплатил, - говорю, - только что". "Это ты один налог заплатил, а у нас их шесть. Одних только дорожных - два, а ещё налоги на воздух, на солнце, на небо и на асфальт". - "Почему, - спрашиваю, дорожных налогов два, когда у всех один?" - "Так дорога-то два конца имеет, - отвечает, - один конец - туда, другой - обратно. Вот и берем за оба". Обидно сделалось: что же это, выходит, я только на этих прыщавых и должен горбатиться? Всю зарплату на них тратить? "Не-ет", - говорю. А он: "Ну, как знаешь..." Достает, гад, из кармана бутылку с бензином и - на заднее колесо мне. Полбутылки вылил. Вторую половину - на переднее и за зажигалку...
Рогожкин умолк на несколько секунд, придержал шаг - где-то совсем рядом в деревьях мелодично и заливисто запела ночная птица.
- Неужто соловей? - удивился Рогожкин. - По осени - и соловей? Быть того не может! Соловьи поют только весной.
- Значит, у кого-то из соловьев наступила весна, - с улыбкой произнесла Настя. - А возможно, обманула теплая погода. Такое бывает. И что было дальше?
- Пришлось отдать последние сто тысяч и ехать с пустым кошельком до самой Тюмени. А была бы икона - этого бы не произошло. Я уверен твердо. Икона оберегает водителя в пути.
На деле же все было не так, но Рогожкин не хотел рассказывать об этом Насте, чтобы не выглядеть хвастуном. А события в тот день развивались лихо. Будто в детективном кино.
Когда парень в новенькой, скрипучей - от скрипа даже зубы ломило, кожаной куртке подъехал к Рогожкину со словами: "Плати, мужик, деньги за проезд!" и показал ствол автомата, Рогожкин согласно кивнул, полез в карман за деньгами. Аккуратно глянул в одну сторону, потом в другую - надо было понять, кто страхует автоматчика, - никого не засек... Неспешно вытащил из кармана бумажник, повертел перед глазами налетчика, переложил бумажник из правой руки в левую и в ту же секунду ребром правой ладони, коротко и сильно, без размаха, ударил рэкетира по шее.
Тот глухо ахнул и повалился на свою красную, забрызганную грязью "хонду". В горле у автоматчика что-то дыряво засипело, забулькало, будто внутри у него пролилась бутылка с водой. Рогожкин сдернул с шеи парня автомат и прыгнул в кабину. Только отъехал от придорожной забегаловки, как увидел, что сзади на него стремительно наезжает красная "восьмерка" с двумя седоками, хорошо видными через лобовое стекло.
"Вот с-суки! - Рогожкин удивленно качнул головой. - В один цвет выкрасились - революционный. Что машина, что мотоцикл. Будто форменные штаны надели..."
- Ну, давай, давай! - выкрикнул он азартно, увидев, как один из парней, сидевших в "восьмерке", выставил перед собою ствол пистолета. Давай, давай!
Действия бандитов не надо даже было разгадывать, все понятно, как дважды два - четыре. Сейчас "восьмерка" обойдет фуру слева, и, когда поравняется с кабиной грузовика, парень будет стрелять в Рогожкина.
- Давай, давай! - заведенно повторил он и даже малость посторонился, освобождая "восьмерке" дорогу, и когда та уже почти достигла кабины, резко крутанул руль влево и тут же выпрямил. Потом снова резко крутанул влево и опять выпрямил.
Послышался двойной удар железа о резиновое колесо фуры, следом скрежет. "Восьмерку" отбросило от машины Рогожкина, будто мячик, она некоторое время вихлялась на обочине и уже было выпрямилась, но под колеса попал крупный камень, автомобиль резко вильнул и унесся в кювет - водитель "восьмерки" не справился с управлением.
В следующую минуту Рогожкин выбросил в окно автомат, хотя его и подмывало оставить себе этот новенький, блестящий "калашников", но нельзя. Если при очередной проверке у него найдут автомат, это будет означать одно: небо в клеточку на неопределенный срок. И срок этот автоматически удвоится, если на автомате окажется чья-то кровь.
Он все правильно рассчитал, опытный водитель Михаил Рогожкин, - на ближайшем посту ГАИ машину тщательно обыскали - забрались даже под днище фуры, но ничего не нашли...
Что же касается прыщавого собирателя дорожного оброка с бутылкой бензина, то такой экземпляр в той поездке также имел место и действительно облил ему заднее колесо фуры, но запалить не успел, он даже зажигалку вытащить не успел - Рогожкин стремительно вывалился из машины и коротким апперкотом отправил его отдыхать в канаву.
А вот друзья-коллеги Рогожкина, случалось, расплачивались своими кровными, поскольку надо было спасать груз... Так и работают дальнобойщики на бандюг с автоматами. Впрочем, не только дальнобойщики - вся Россия работает.
Не стал Рогожкин рассказывать обо всем этом Насте - ни к чему. Да и сегодняшнее везение завтра может обернуться невезением. Так что нечего дразнить гусей. И судьбу-индейку... Индейки с индюками, говорят, ближайшие родственники гусей.
Они дошли до Настиного дома, сделали несколько кругов - им никак не хотелось расставаться...
Новелла Петровна радовалась - и не могла нарадоваться на своего сына. С его приходом из армии в доме появились деньги. На них Новелла Петровна смогла купить себе не только пару дорогих обновок - длинное, до пят кожаное пальто с пушистым воротником и меховой полушубок, в котором удобно ездить в троллейбусе на рынок за продуктами, а главное - приобрела очень нужную бытовую технику.
Прежде всего - итальянскую стиральную машину с несколькими программами: единственное что машина только не гладила, а так все умела делать, - Новелла Петровна машиной этой очень была довольна. Еще она купила себе посудомоечную машину - тяжелый, похожий на печку агрегат на подвеске, но пока ещё не подключила: не нашлось толковых мастеров.
