Валерий Рощин - Преступление века
Лешка улавливал. Более того — его уши вдруг порозовели, в глазах появилось очевидное беспокойство, а заламываемые суставы пальцев, как всегда, издавали неприятные щелчки…
— Анатолий Михайлович!.. Так если на то пошло — может статься, он сам и принимал участие в налетах?..
Пожилой детектив медленно прошелся по кабинету.
— Ну, это вряд ли…
— Почему!? — вскричал молодой коллега, — разве он разучился стрелять за пару лет?
— У него, надо полагать, достаточно средств, чтобы нанять киллеров-исполнителей, не подставляя под пули собственную голову…
— А фотография!?
— ?
— Если к этому лицу добавить бородку клинышком и тонкие усики — получится портрет Левитана. Уверяю вас!
— Даже если так, что с того? Разве Левитан похож на Европейца?
— Рост молодчика по видеозаписи определить трудно — камера висела под потолком и съемка производилась под приличным углом, а остальное… Внешность при некоторых навыках владения гримерным искусством легко… — спокойно размышлял вслух парень, потом, давая волю своей импульсивной натуре вдруг вскочил и вскричал: — Черт, а ведь это испытанная тактика многих рецидивистов — усаживаться в зоны на незначительный срок за всяческую ерунду после жестоких и крайне опасных преступлений! Как же я сразу не догадался!? Теперь все сходится!
— И это не факт, а снова гольные домыслы… — чуть растерянно пожевал губами детектив. — Этак можно нафантазировать с вагон и маленькую дрезину.
Однако через пару секунд он уверенно молвил:
— Ты в своем убеждении о спрятавшемся за стенами Крестов Европейце полностью полагаешься на два факта: видеозапись налета на обменник, плюс свидетельские показания швейцара из «Охотничьего клуба» и старшего смены охраны «Фрегата». Верно?
— Верно.
— Это отправная точка твоей доказательной базы. Другие совпадения, а именно: число нападавших; черные кожаные плащи; футляры или похожие на них сумки — непременно следует отбросить. Согласен?
— Согласен.
— Тогда ответь мне, пожалуйста, на один-единственный вопрос: ты помнишь, почему Европеец оборонил автомат?
— Разумеется… Со слов очевидцев, его зацепило картечью. Кажется, в ногу…
— Значит, ты не станешь оспаривать наличия нешуточного ранения, коль тот вынужден был бросить серьезнейшую улику — оружие?
— Вероятность случайной потери, в пылу, так сказать, боя, вы исключаете? — расстроено пролепетал стажер, догадываясь, к чему клонит наставник.
— Э-э, дружище, — покачал тот головой, — подобных домыслов лучше не брать в расчет совсем. Теоретически возможно все, но эти ребята, как пить дать, прошли Афган или Чечню, с оружием обращаться умеют, и знают — через него нам с тобой легче легкого выйти на их след.
— Тогда — сдаюсь. Если Европеец и сидящий сейчас в Крестах Левитан — одно лицо, то мы легко можем проверить… — напряженно и без оптимизма произнес юный мученик, понимая — на карту сейчас поставлено его профессиональное чутье.
— Отлично. Не будем зря терять время в дискуссиях. Там на моем столе, под стеклом — номера телефонов всех СИЗО. Найди в левом столбце номер врача Крестов.
Лешка долго елозил пальцем по гладкой, прозрачной поверхности, что-то шепча и, наконец, остановившись возле нужного ряда цифр, нерешительно уставился на учителя.
— Звони-звони, — подбодрил Михалыч, — нечего стесняться, ты же не девицу попросишь позвать, а потребуешь устную справку, касательно уголовного дела.
Стажер крутанул несколько раз диск старенького аппарата и прислушался…
— Алло… Добрый день, это вас беспокоят из городской прокуратуры… э… следователь Волчков… Нет, работаю недавно — стажируюсь у Севидова Анатолия Михайловича. Ага… Так вот, нам необходимо выяснить, нет ли у подследственного Левитана Юрия Борисовича на ногах огнестрельных ран приблизительно недельной давности… Что? А… Ле-ви-тан. Юрий Борисович. Понял. Хорошо. Ждем…
Положив трубку, он перевел дух и проворчал:
— И разговаривать-то поначалу не хотели — не знаем, говорят, никакого Волчкова… А как только вашу фамилию назвал, так — пожалуйста, будьте любезны… Даже перезвонить в кабинет вызвались…
— Ну, послужишь с мое — и тебя узнавать по голосу будут, — улыбнулся мэтр и похлопал его по плечу.
Пожилой следователь не успел выкурить и двух сигарет, как из СИЗО № 1 раздался звонок. Алексей возбужденно схватил трубку…
— Прокуратура, Волчков. Да-да, кабинет Севидова…
Несколько секунд он выслушивал сухие врачебные фразы, потом его физиономия преобразилась и приняла торжествующий вид. Михалыч же, в недоумении наблюдая за метаморфозами Лешкиного облика, отказывался верить своим глазам — чутье до сего дня его не подводило…
— У Левитана имеются два пулевых ранения!? Я правильно понял — два пулевых ранения? — молодой человек еще раз победно стрельнул бирюзовым взглядом в озадаченного прозвучавшим известием шефа.
Но внезапно взор начинающего следопыта потух, лицо сделалось хмурым.
— Понял. Спасибо. Извините за беспокойство… — закончил он беседу, медленно водрузил на аппарат трубку и, отвернувшись к окну, подавленно пробормотал:
— Оба ранения давние… Получены от семи до десяти лет назад…
— Понятно, — с облегчением вздохнул Севидов, — не расстраивайся, я тоже ошибался и неоднократно.
Он направился к кофеварке и начал колдовать над очередной порцией кофе. Лешка тоскливо наблюдал за точными и скупыми движениями старого следователя, а тот, не оборачиваясь, развивал мысль дальше:
— Почему нам пока приходиться сомневаться в конвергентности этих преступлений — то есть в родстве мотивов и лиц, их содеявших? Потому, как существует вышеописанная нелепица с ранением, стало быть, действовали разные люди. А третье убийство и вовсе может иметь родство с двумя предыдущими исключительно по версии конкурентной борьбы — не больше, не меньше…
Михалыч щелкнул выключателем и разлил готовый напиток по чашкам, продолжая бубнить наставительным тоном:
— Отныне в нашем распоряжении три версии: первая… Все убийства никоем образом не связаны меж собой. Версия действительно слабоватая и вот-вот рассыплется. Вторая: Преступления совершены одними и теми же людьми, но ее аргумент — элементарный вооруженный грабеж. И, наконец, третья: заказ конкурентов Фельцмана.
Подавая ученику чашечку, мэтр посмотрел ему прямо в глаза:
— Запомни, Алексей… Ты должен на практике, подчеркиваю — не теоретически, а на практике научиться выбирать наиболее перспективное направление расследования. А уж когда остановишься на самом-самом — иди до конца, не сбиваясь с верного пути. Что бы и как бы тебе ни мешало.
«Согласен, Анатолий Михайлович. Собственно, это я и пытаюсь делать. И спокойствие у меня было бы таким же олимпийским, кабы не одна закавыка… — слушая давнего отцовского друга и втягивая носом кофейный аромат, размышлял Волчков. — Ладно, согласен — в Крестах Европейца нет. Не исключаю и целого ряда совпадений: одинаковое оружие; футляры для его транспортировки; схожесть внешнего вида абсолютно разных убийц… Но каково же место в хитро запутанной авантюре красавицы Алины? С кем и с каким именно криминалом связана моя симпатичная знакомая?..»
* * *Несчастный Добрый в полубредовом состоянии делал безуспешные попытки встать на ноги и на предложение сердобольных сослуживцев вызвать скорую помощь, мотал ушибленной спереди и сзади башкой:
— Домо-ой… к Ро-озке Ива-ановне… Ты посадил его в карцер?
Майор успокаивающе кивал…
— Сгною су-уку!.. — мычал полковник, попеременно ощупывая подбородок с затылком.
Вняв не то мольбе, не то приказу, офицер проводил качавшегося шефа исправительных заведений до служебной «Волги» и строго наказал водиле гнать домой. Двадцать минут спустя прапорщик сдал страдальца на руки ошарашенной супруге. Решив, что от удара кулаком летального исхода не произойдет и Добрый не станет после нокаута дебилом, спешащие разъехаться после смены по теплым квартирам тюремщики, беспокоить врачей и высокое начальство не стали.
— Завтра он оклемается, и сам придумает способ разобраться с наглецом, — рассудил, оставшийся за главного стража, майор Щеглов. — Для изощренных методов проучить и поставить на место Левитана, никаких медицинских заключений и санкций свыше не требуется…
Но следующим утром свести счеты с проклятым диджеем не вышло — Андрей Яковлевич потратил полдня на суетливую подготовку важного совещания. Нижняя челюсть побаливала, чугунный затылок звенел и ныл, словно с похмелья, однако думать об этом было некогда — ни свет, ни заря он отправился в аэропорт для встречи важного чиновника из Министерства, затем до четырех часов заседал в большезвездном президиуме корпоративного форума. Лишь, ближе к вечеру, когда прибывший гость вкупе с генералами из УВД собрался расслабляться на загодя организованном банкете, он, сославшись на недомогание, заперся в своем кабинете, наедине с бутылкой французского коньяка. Тут-то его и подмыло позвонить дежурному по СИЗО…
