Екатерина Черкасова - Бедная богатая девочка
что Выгодский полностью соответствует сложившемуся у нее классическому образу адвоката. Она вспомнила, что однажды в суде видела адвоката-старушку с седыми кудельками, в ситцевом платьице и почему-то в кроссовках, - и улыбнулась.
- Проходите, присаживайтесь, - Выгодский привычным жестом
указал ей на кресло. - Насколько я понял, вы хотите сообщить
что-то о моем бывшем клиенте Артемове? - На словах
"бывший клиент" он сделал отчетливое ударение.
- Да. - Сима села, собираясь с мыслями. - Дело
в том, что у меня есть сведения, что накануне гибели Артемов позвонил
вам и просил приехать. Насколько мне известно, это касалось развода
либо изменения завещания.
Выгодский выдержал паузу и изучающе рассматривал Симу.
- Прежде всего, госпожа Серафима Бовина, кто вы? - спросил
он прекрасно поставленным баритоном, не заглядывая в лежавшую
перед ним бумажку. - Чьи интересы вы представляете?
- Я помощник адвоката, который защищает Светлану Артемову. Вы, конечно, знаете, что она обвиняется в убийстве и находится в следственном изоляторе. Если эта информация не подтвердится, то Светлана
не была заинтересована в смерти мужа...
- А если подтвердится? - живо спросил Выгодский, иронично поглядывая на Симу.
Она внезапно почувствовала себя, как студентка на экзамене по недостаточно выученному предмету.
- Ну... тогда дело осложняется, - промямлила она.
- Уважаемая госпожа Бовина, - похоже, адвокат издевался
над ней, - сам по себе этот факт вообще ни о чем не свидетельствует:
ни о виновности, ни о невиновности Артемовой. Если вы хотите задать
мне глубоко ошибочный, несущественный вопрос, могла ли Светлана убить
своего мужа в силу сложившихся между ними отношений, особенностей
ее характера и так далее, то я, предваряя его, скажу, что все это
не имеет отношения к делу, к моим, подчеркиваю, чисто деловым взаимоотношениям
с клиентом и к моим обязанностям как его адвоката.
- Но вы можете подтвердить тот факт, что Артемов
собирался развестись либо изменить завещание? - прямо спросила
Сима.
- Я ничего не могу ни подтверждать, ни опровергать
в отношении своих клиентов, даже бывших, даже покойных, - в
своей обычной манере ускользнул от ответа Выгодский.
- А если вас допросят в прокуратуре? - разозлилась
Сима.
- Вот когда допросят, тогда я отвечу,
иезуитски улыбнулся адвокат. - Кстати, а кто защищает госпожу
Артемову?
- Костров, - буркнула Сима.
- Ах, Сергей Александрович, многообещающий молодой человек!
Сима вылетела из адвокатской конторы злющая и красная.
* * *
В офисе детективного агентства "Пуаро" было тепло,
уютно, пахло кофе. Серафима, крошки во рту не державшая с самого утра,
ну что там маленький кусочек тортика с Николаевной, почувствовала
острый приступ голода.
- Володенька, - заискивающе спросила она Снегирева,
у тебя пожевать есть что-нибудь?
Снегирев открыл шкафчик, выудил оттуда пачку чипсов и пластиковый стаканчик китайской лапши.
- Будешь? - повернулся он к Симе, демонстрируя все, что ему удалось найти. Она согласно закивала головой.
Она залила полусинтетическую лапшу кипятком и, выждав всего пару минут, принялась ее хлебать, заедая картофельными чипсами.
- Да, до чего людей голод доводит, - жалостливо сказал
Снегирев, поглаживая свой сытенький животик, заметно округлившийся стараниями жены. - Мне Инка обед собрала, но я все съел, все-таки пять часов уже. У меня режим.
- Какой такой у тебя режим? - спросила Сима, отрываясь от пластикового стаканчика.
- Инка считает, что надо есть в одно и то же время,
пояснил Снегирев. - Она мне звонит без пяти три, что пора обедать.
- Ну и житуха теперь у тебя! - восхитилась Симка.
- Кстати, пришлось тут за тебя отдуваться! - вспомнил Снегирев.
- Ты что имеешь в виду? - Сима вылизала стаканчик и
доедала чипсы.
- Мадам Арабская приходила, требовала материальчик. Я ей сказал,
что супругу ее впору ангельские крылышки к лопаткам прицепить . Уж
я самую-самую к нему приставил, а он ни-ни, ни в какую. Я даже спросил,
может, он у нее скрытый гомосексуалист? Может, его девушки не
интересуют? Она оскорбилась: мол, он просто до сих пор влюблен только
в нее. Тогда она спросила, что за девица была, может, не в его
вкусе? А я показал ей самые целомудренные фотографии, ну, и, ясное
дело, самые лестные для тебя.
- Ну и? - ожидающе спросила Сима.
- Что "и"? Сказала: да, путана - высший класс,
мол, не обманул ее.
- Путана?! - разозлилась Сима, отпихивая от себя пакетик
с недоеденными чипсами.
- Ну а ты кого изображала, Мать Терезу, что ли? - удивился
Снегирев.
- Ладно, - успокоилась Сима, согласившись с его правотой,
а дальше?
- Права качать стала: мол, работа не выполнена, деньги назад.
- А ты? - Сима была уверена, что не так-то просто получить
с Володьки деньги назад.
- А что я? Договор полностью выполнен, я же не виноват, что ее
муженек - воплощенное целомудрие? - резонно заявил Снегирев.
- А как твои дела?
- По Артемову? - неохотно спросила Сима.
- Насколько я знаю, твоя работа на Кострова оформлена через
агентство. Значит, как директор я имею право знать, что происходит.
- Володь, только не ругай меня очень, - замялась Сима.
Снегирев выжидающе смотрел на нее.
- Я вчера обнаружила труп Гольдина, врача Вики Артемовой, в его кабинете, - призналась Сима.
- Надеюсь, ты не позвонила в милицию? - грозно спросил
Снегирев.
- Конечно, нет! Об этом вообще никто не знает, только
ты.
- И не говори никому, - строго сказал босс.
Даже своему Кострову.
- А ему почему? - жалобно спросила Сима.
- На всякий случай, - веско сказал Снегирев. - Там
видно будет. А как все случилось?
- Я договорилась с ним на восемь вечера, надеялась выпросить
записи сеансов с Викой.
- Какие записи? - уточнил Снегирев.
- Понимаешь, он всех пациентов записывает на пленку. Пленки хранит
у себя. Вика у него наблюдается почти восемь лет. Я хотела
понять, что она за человек. Вчера последней по записи у него
была как раз Вика. Я решила убить двух зайцев: увидеться с ней
и навестить доктора. Без десяти восемь появилась Вика, и до
восьми пятнадцати я сидела у нее в машине. За это время никто
от доктора не выходил. Когда я пришла, он был мертв, его
ударили по голове бронзовым подсвечником. - Сима сделала
паузу, чтобы то, что она собиралась произнести, прозвучало еще эффектнее.
Но я выяснила, что Вика- это особа, заснятая на пленке убийства
Хлопина!
- Да ну! - изумился Снегирев. - А ты говорила, тихоня!
- Вот тебе и тихоня!
- А записи?
- Записи были в шкафу, кроме самых важных, сделанных после
убийства.
- По всему получается, это Вика, - заметил Снегирев,
почесывая карандашом переносицу, что свидетельствовало о напряженной
мыслительной деятельности.
- А зачем ей это? - не согласилась Сима.
- Может, там запись ее признания, - предположил Снегирев.
- А зачем признавалась? Могла бы ничего и не говорить, Электра
доморощенная.
- Он же ее психиатр, такому все скажешь и не заметишь. Слушай,
а при чем тут Электра?
Сима вспомнила свою мать и согласилась с ним.
- Потом, долго объяснять. Фигня фрейдистская, совсем мне мозги
переклинила.
- Заметно. Надеюсь, ты там не наследила? - забеспокоился
Володя.
- Да ты что! - возмутилась Сима, вынимая из кармана
старые кожаные перчатки и демонстрируя их начальнику.
- Ладно. А записи где?
Сима молча открыла сумку.
ГЛАВА 15
Спасаясь от одиночества, Вера Сергеевна завела собаку. Даже не собаку, а так, собачку. Беспородную мохнатую псинку, которая любила бы ее и о которой можно было бы заботиться. Но от одиночества это не спасало.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. В дверном
глазке она увидела Олега, водителя брата. Его лицо было прикрыто букетом цветов.
- Разве у меня день рождения? - недоуменно спросила Вера, открывая дверь. - Это от Владимира Сергеевича?
- Это от меня, - произнес парень и уверенно шагнул
в квартиру. Растерявшаяся Вера нервно теребила шелковые кисти
на поясе халата, не зная, как себя вести. Она вдруг вспомнила,
что уже сняла макияж и нанесла на лицо питательный крем, а волосы небрежно заколоты, и почувствовала себя старой и некрасивой.
Догадавшись о ее смущении, парень спокойно сказал:
- Я на кухне подожду.
- Нет, нет, пожалуйста, в гостиной. - Вера
метнулась в ванную и быстро стерла крем, нанесла на лицо пудру и светлую помаду. Глаза она красить не стала, опасаясь, что дрожащие руки не позволят ей этого сделать. Она страшно волновалась, не понимая, что происходит, но предчувствуя что-то необычное. Вера бросила халат на пол и критически оглядела себя в зеркале. Ну что ж, учитывая возраст, очень и очень... Она хотела надеть новый комплект кружевного белья, купленный в порыве безрассудства, ну действительно, зачем ей кружевное белье, но для этого надо было выйти из ванной. Поэтому Вера впопыхах натянула легкие брюки и майку, обрисовывающую
