Джон Мэтьюз - Смертельные послания
Ардженти с недоумением смотрел на него, словно не понимая, о чем идет речь. Когда же до него наконец дошла суть, он на мгновение закрыл глаза.
– Значит, в своем последнем письме убийца намекал на связь между двумя убийствами? – подытожил он.
– Похоже на то. Но это также означает, что где-то на теле Лючии Бонина, вне всякого сомнения, тоже присутствует метка – просто нам до сих пор не удалось найти ее.
Майкл Тирни совершал свой традиционный обход пивоварни, когда его разыскал Мартин. Жар от медных котлов был нестерпимым. В воздухе висел густой аромат забродившего хмеля и солода.
Мартину пришлось сильно напрягаться, чтобы перекричать шум, исходивший от котлов и бродильных чанов. Когда он закончил, Тирни оторвался от термометра, установленного на одном из котлов.
– Так говоришь, они куда-то ездили вместе? – переспросил он.
– Да. Она была вся разодета.
– Но детектива Ардженти с ними не было?
– Нет, – пожал плечами Мартин. – Во всяком случае, я его не видел.
Тирни в задумчивости шел по зданию пивоварни. Помощник следовал за ним в полушаге. Насколько Майклу было известно из газет, Ардженти и франт занимались расследованием дела Потрошителя. Зачем тогда франт один встречался с Элли Каллен?
Когда он приблизился к первому из стоявших в ряд огромных бродильных чанов, рабочий опустил в него медный ковш с длинной ручкой, зачерпнул содержимое, вытащил и протянул его в сторону Тирни.
– Мы наконец определили нужное количество дрожжей, – сказал тот. – Хотя, наверное, следует добавить чуть-чуть солода.
Рабочий согласно кивнул, и Майкл с Мартином двинулись дальше.
– Итак, полицейские наблюдают за домом Элли. Кто именно? – продолжил расспросы Тирни.
– Билл Пейни и Джош Роулингс.
Майкл одобрительно кивнул. Роулингс сделал бы для него все, что угодно, но с Пейни дело обстояло иначе. Над этим ему нужно было поразмыслить.
– И сколько времени у них уходит на перемещение оттуда до отеля «Риверуэй»?
– Они проводят по двадцать минут у дома Элли и у отеля, а идут от одного места до другого минут двенадцать-четырнадцать.
Тирни поднял брови:
– Ты уверен, что рассказал мне все и что франт не видел тебя?
– Это все. И он не видел меня, клянусь.
Главарь бандитов несколько секунд смаковал страх в глазах помощника, но затем миролюбиво положил ему руку на плечо:
– Не беспокойся. Ты сделал все как надо.
Они продолжали идти дальше. Майкл совсем по-приятельски обнял Мартина за плечи и кивнул в сторону бродильных чанов.
– Ты слышал историю о том, как однажды рабочий ночной смены упал в такой чан? То ли надышавшись испарений, то ли потому, что был пьян, – никто не знает. Когда утром его достали оттуда, он напоминал маринованный лесной орех. Не самое приятное зрелище, – со зловещей улыбкой на лице Тирни похлопал своего спутника по спине на прощание. – Это говорит о том, что осторожность никогда не бывает излишней.
19
Экономка Джеймсона Элис проснулась среди ночи, разбуженная какими-то звуками. Это было приглушенное бормотание – как будто люди старались говорить так, чтобы не быть услышанными. Прислушавшись, она определила, что звуки доносятся со стороны кухни.
Первым делом Элис подумала, что в дом проникли грабители. Она села в кровати, затаив дыхание, чтобы лучше слышать голоса. Ее хозяин никогда не заглядывал в кухню, а Лоуренс заходил туда только в том случае, если там находилась она сама. Но как женщина ни напрягала слух, ей так и не удалось ничего толком расслышать.
Элис поднялась с кровати, вышла из спальни и подошла к лестнице. Посмотрев вниз, она увидела на полу коридора тонкую полоску света. Эти люди, кто бы они ни были, оставили дверь кухни приоткрытой на несколько дюймов. Экономка начала медленно спускаться, стараясь не шуметь.
Достигнув нижних ступенек, Элис смогла различить два голоса. Приблизившись к двери, она узнала в одном из них, звучавшем чаще, голос хозяина. Но что он и его собеседник могут делать в это время в кухне? Было около трех часов ночи.
Когда женщина заглянула в приоткрытую дверь, у нее перехватило дыхание: Джеймсон держал нечто, похожее на человеческое сердце, а его руки с закатанными по локоть рукавами были густо обагрены кровью, каплями стекавшей вниз.
– Очень трудно рассмотреть здесь метки, особенно вблизи желудочков, – сказал он кому-то.
– На почках и желудке еще труднее, – ответил ему другой знакомый экономке голос.
На несколько мгновений в поле ее зрения оказался Лоуренс. Его руки тоже были выпачканы кровью, поскольку он только что взял со стоявшей на кухонном столе тарелки какой-то другой внутренний орган.
– Да. Пожалуй, в наибольшей степени для этой цели подходят печень и селезенка, – согласился Финли с помощником.
Присмотревшись, Элис увидела, что перед ними стоят три тарелки, в которых плавают в крови по два или три органа. Вся поверхность стола была забрызгана кровью.
Она не смогла удержаться от громкого вздоха ужаса, и мужчины тут же повернули головы в ее сторону. Биделл направился к ней, протянув вперед окровавленную руку.
Женщина побежала прочь по коридору и была уже на середине лестницы, когда Лоуренс распахнул дверь кухни.
– Элис! – крикнул он ей вслед.
Но экономка была слишком напугана, чтобы заставить себя оглянуться. Задыхаясь, она вбежала в спальню и захлопнула за собой дверь.
Вечерами запах дыма от горящих дров и угля на улице заметно усиливался. И не только по той причине, что разжигалось больше каминов, но и потому, что в холодном ночном воздухе дым опускался ниже к земле.
Ардженти нравился этот запах, и он вносил в него свой посильный вклад, дымя сигарой на веранде. Его дом возвышался над улицей, стоя на высоте пяти ступенек, и сзади к нему была пристроена маленькая веранда, соединявшаяся со столовой. Когда дни становились теплее, Джозеф любил посидеть здесь после ужина.
Он окидывал взглядом дворы соседних домов, освещенные единственным уличным газовым фонарем. Казалось, туман и дым окутывают его более плотным слоем, и детектив, задрав голову вверх, думал, что звезд на небе сейчас наверняка видно меньше, чем в годы его детства, – ведь с тех пор в город приехало столько людей, и все они разжигают по вечерам камины.
– С тобой все в порядке?
Обернувшись, Джозеф увидел вышедшую из столовой Софию. Ужин закончился почти два часа назад, дети уже были в постели.
– Все нормально, – ответил он. – Просто был тяжелый день. Мне нужно немного расслабиться.
Понимающе улыбнувшись, его супруга села рядом с ним.
– Ты выглядишь встревоженным, – сказала она. – Ориана сказала, у тебя был гость, и я подумала – может быть, это связано с ним.
– Это был всего лишь Джеймсон. Он приходил по делу Потрошителя.
– Понятно.
Ардженти чувствовал, что София ожидает большего. О деле Потрошителя ей было известно в самых общих чертах, и она знала, что в случае его успешного расследования муж получит повышение по службе. Однако он не собирался вдаваться в подробности.
– Обстоятельства убийства малоприятны, но я уже привык к этому, – добавил Джозеф и пожал плечами. – Просто дело в том, что некоторые девушки очень молоды. Самой молодой только семнадцать – всего на несколько лет старше Орианы. И одна из них итальянского происхождения.
София внимательно посмотрела на него:
– Представляю, на какие мысли это могло тебя натолкнуть, Джозеф. Но у нас хороший район, мы ведь поэтому сюда и переехали.
– Я знаю.
Глядя прямо перед собой, детектив выдохнул облако дыма.
– И с этими девушками случилась беда потому, что они сами подвергали себя риску, гуляя подобным образом по улицам, – продолжала его жена. – А Ориана – хорошая девочка.
Ардженти бросил на нее быстрый взгляд. Хорошая девочка? Но что это означает? Лауре Данн было семнадцать лет, и она вышла на улицу наскрести немного денег, чтобы спасти маленького брата. Разве она не была хорошей девочкой?
– О, боже!
София закрыла рот рукой, осознав свою ошибку.
Едва ли можно было порицать ее за это заблуждение. Во всех газетных статьях, которые он прочитал, жертвы изображались бездушными, заблудшими, «падшими» женщинами, и мораль каждой из них сводилась к следующему: вот что может произойти с вами, если вы вступите на путь проституции.
– Иногда, София, грань между хорошим и плохим тоньше, чем нам хотелось бы думать, и для некоторых из этих женщин…
Ардженти запнулся, поняв, что слишком близко подошел к истинной причине, побудившей его завести этот разговор. Продолжив его, он был бы вынужден рассказать о Марелле, о том, какую роль в ее судьбе сыграла коррумпированность полиции города, и объяснить, что поэтому он теперь и борется с этим явлением в надежде исправить сложившуюся ситуацию. Было бы так легко брать взятки и закрывать на все глаза, как это делает половина сотрудников отдела, чтобы однажды прийти домой и сказать Софии, что ей больше не нужно по столько часов работать в магазине. Но это было бы равносильно признанию поражения, присоединению к тем, кого он считал виновными в смерти Мареллы. Он не мог объяснить ей это.
