Фредерик Тристан - Загадка Ватикана
— Сударыня, — снова вступил в разговор Сальва, — если мы убедим вас, что Его Святейшество в опасности, согласитесь ли вы открыть нам, кто рассказал вам о существовании «Жития святого Сильвестра» и почему вы сочли нужным сообщить об этом «Стампе»?
— Его Святейшество в опасности? — воскликнула Кокошка, и на этот раз она не играла. — Но кто же осмелится поднять руку на Его Святейшество? На человека такого колоссального, исполненного чувства долга и доброты?
— Сударыня, вы должны все рассказать, — настоятельно потребовал Мореше.
— Ради Его Святейшества и между нами я, естественно, кое-что скажу, но сначала мне надо посоветоваться со своим мужем, его превосходительством. Он в Варшаве и возвратится завтра или послезавтра, я не знаю.
— Это так серьезно? — спросил Сальва.
Она поднялась и протянула руку, давая понять, что аудиенция окончена. Потом добавила:
— Краков — чудесный город, не правда ли?
Вылощенный лакей в белых перчатках провел их к выходу.
— Ну и к какому ты пришел выводу? — спросил иезуит. — Похоже, что она в самом центре загадки.
— Или пытается убедить нас в этом для пущей важности. От такой женщины всего можно ожидать.
Они возвратились в Ватикан и направились в кабинет монсеньора Караколли, которому поостереглись рассказывать о результатах прошедшего дня. Итальянская полиция была предупреждена об исчезновении Стэндапа и начала расследование. А кардинал Бонино, вопреки мнению нунция, пожелал, чтобы перевод был продолжен. «Tenere lupum auribus»[45], — сказал он. И правда, «Житие святого Сильвестра» было престранным волком, которого надо было крепко держать за оба уха.
Глава тринадцатая
Корабль подошел к причалу в порту Селевкии уже под вечер. Брут, бывший центурион, и Гермоген были очень обеспокоены состоянием Базофона. Бедняга никак не мог понять, то ли он действительно пережил приключение на Олимпе, побывав там с Аполлоном, то ли стал жертвой колдовства, вынудившего его бросить свою палку в море. Но в любом случае, он потерял подарок Иосифа и был этим глубоко огорчен.
В тот день в городе была большая ярмарка. Крестьяне, съехавшиеся со всего юга Киликии, продавали скот и всяческую снедь. Атмосфера была праздничная. Фокусники соревновались в ловкости, а ораторы, взобравшись на бочки, произносили речи, обращаясь к толпе. Один из них, заметив наших друзей, обратился к Гермогену:
— Послушай, египтянин, ответь-ка мне на вопрос: что было раньше, курица или яйцо?
А когда Гермоген и его спутники двинулись дальше, не останавливаясь, краснобай соскочил со своего возвышения и схватил Брута за тунику.
— Вы должны мне ответить. Вот ты, римлянин — ведь ты римлянин, не правда ли? — Скажи мне, что возникло сначала: яйцо или курица?
— Петух, — ответил Брут шутки ради.
Спрашивавший расхохотался, потом спросил:
— Ты, наверное, последователь Эскулапа?
— Я был им.
— А теперь?
Базофон вышел из своего оцепенения. Святой Дух снова взял над ним опеку. Он сказал:
— Ты, задающий вопросы, на которые нет ответа, ты, наверное, принадлежишь к секте скептиков? И если так, то какой тебе интерес к другим, если ты не интересуешься даже самим собой?
— Здорово сказано, — заметил оратор. — А к какой школе принадлежишь ты?
— Мой владыка не принадлежит ни к какой школе. Он — дорога, истина и жизнь.
— А не воскрес ли он случайно? — спросил чудак.
— Из мертвых, — подтвердил Базофон.
— Значит, ты последователь Озириса. Это мое любимое развлечение — угадывать, кому поклоняются проходящие здесь чужестранцы. Они веруют в самых различных богов, что свидетельствует о том, как богат на изобретения человеческий мозг.
— Замолчи! — закричал юноша. — Ты богохульствуешь. Мой Бог — единственный, и Он послал своего Сына на землю, чтобы нас спасти.
— А, понял, — сказал оратор. — Ты, по-видимому, говоришь о Симоне, которого называют колдуном. Тебе повезло: он как раз здесь прогуливается.
— Разве ты никогда не слышал об Иисусе, воскресшем из мертвых? — спросил Брут.
— Конечно, слышал! Он также теперь в моде. Жители Антиохии соорудили ему храм, но, между нами говоря, это ужасная секта. Они питаются человеческим мясом. Я слышал, что они даже пьют кровь, которая капает из подвешенных на виселице трупов казненных.
Базофон закрыл глаза. В какой мир он опустился? В Раю, там все было упорядочено; каждая вещь на своем месте. Здесь же были только ложные слухи и ложные видимости. Голова у него закружилась, а поскольку у него не было в руках палки, на которую он мог опереться, он чуть не упал на лоток какого-то торговца. Гермоген поддержал его, потом отвел в сторону.
А в это время черт Абраксас, которого Сатана отправил следить за Базофоном, также явился в Селевкию. Здесь он встретил Симона, колдуна, который много лет тому назад продал свою душу, чтобы обрести вечную молодость. Когда-то Симон заключил пари с апостолом Петром и проиграл его. Поэтому он питал свирепую ненависть ко всем последователям Христа.
— Уважаемый Симон, — сказал ему Абраксас, — сюда на корабле из Кипра прибыл один из посланцев этого Мессии, которого ты вполне оправданно ненавидишь. Я придумал, как отвратить его от его миссии. Ты мне поможешь?
Этот Симон жил с бывшей проституткой по имени Елена. Она уверяла, что принадлежит к священным весталкам Дельфийского храма. На самом деле, колдун увел ее из одного александрийского борделя. Услышав предложение Абраксаса, она исполнилась большого усердия.
— Мы все преданы делу нашего божественного владыки Сатаны. Скажи нам, что мы должны делать, чтобы разрушить планы Распятого, и мы это сделаем.
— Очень хорошо, — ухмыльнулся Абраксас. — Итак, слушайте. Этот посланец Назарянина носит имя Сильвестр, данное ему при крещении, а по рождению его зовут Базофон. До сих пор он обладал волшебной палкой, которая помогала ему побеждать самых сильных и самых ловких. Но вчера он выбросил ее в море. Этот странный поступок остается для меня загадкой, но это не имеет значения. Сейчас он беззащитен.
— Надо задать ему хорошую трепку? — спросил Симон.
— Нет, нет, нужно его соблазнить и таким способом развратить. Сатана будет очень рад заполучить его в свои помощники, похитить его из-под самого носа у Бога-Отца и его мерзкого сына. Итак, во-первых, вам следует найти к нему подход; во-вторых, польстить ему и понравиться; в-третьих, выпытать у него, зачем он выбросил свою палку. Может, он взбунтовался против Бога? После этого мы решим, как нам действовать дальше. Но остерегайтесь двух его спутников. Один из них ученик Гермеса и обучен некоторым фокусам. Второй — разжалованный римский офицер, тоже не лишенный сообразительности.
— Отлично, — сказала Елена. — Я займусь этим невинным мальчиком, пока Симон отвлечет внимание двух других. Дорогой Абраксас, ты можешь на нас рассчитывать.
Сказано — сделано. Пока наши путники отдыхали в стороне от рынка, Симон подошел к ним и завел разговор, делая вид, что хочет расспросить, спокойное ли море возле острова Кипр, куда он будто бы собирается плыть. Потом, постепенно отклоняясь от этой темы, он ловко направил разговор в совсем другую сторону, уверяя, что недавно прочитал самое замечательное произведение из всех, которые ему попадались, «Поймандрес» великого Гермеса.
Естественно, что Гермоген клюнул на эту удочку, и вскоре все четверо уже сидели в таверне, где Симон познакомил их с Еленой. И пока колдун занимал египтянина и римлянина беседой, его сообщница заманила Базофона на другой конец стола и соблазняла там своими женскими прелестями и льстивыми словами.
— У тебя лоб и линия носа совершенны, как у одной из статуй Фидия. Твоя мать такая же красивая?
— У меня нет матери, — угрюмо ответил юноша.
— Как, она уже умерла?
— Трудно сказать. В Раю она была такая же живая, как ты и я.
— В Раю?
Усталым голосом Базофон поведал, что был принят на Небо Христиан, но до сих пор не уверен, не приснилось ли ему это?
— Приснилось? — спросила Елена, попросив подать им фигового спирта.
— Я не знаю, — вздохнул сын Сабинеллы с ноткой безнадежности в голосе.
— Я вижу, настроение у тебя прескверное. Что-то случилось?
— Да нет, ничего.
И он надулся. Чего хочет от него эта женщина, скорее аппетитная, чем красивая, очень соблазнительная и даже какой-то своей темной стороной неотразимо обаятельная. Но потеря палки притупила не только его мысли, но и чувства. Поэтому фиговый спирт пришелся как нельзя кстати. Сначала он только смачивал в нем губы, потом осушил полный бокал, а дальше с помощью ловкой женской руки опрокинул и второй, и третий. И после этого начал видеть свое положение совсем в другом свете.
