Сидни Шелдон - Оборотная сторона полуночи
– Я тоже так считаю. Именно поэтому мы и должны бороться с фашистами.
Она взглянула на него.
– Потому что Бог на нашей стороне?
– Да, – согласился он.
– Если Бог есть, – резонно заметила Ноэлли, – и он создал их, то, выходит, он и на их стороне.
В октябре исполнился год, как в театре шла пьеса с участием Ноэлли. Продюсеры решили отметить это событие и устроили вечер для занятых в пьесе актеров. Кроме них на торжество пришли банкиры и крупные предприниматели. Среди гостей преобладали французы, но заявилось и с десяток немцев. Некоторые из них пришли в военной форме. Все немцы, кроме одного, были с француженками. Без девушки оказался немецкий офицер старше сорока лет, с длинным умным лицом, темно-зелеными глазами и тренированным, спортивным телом. На лице у него выделялся тонкий шрам, пересекавший щеку и доходивший до подбородка. Ноэлли заметила, что весь вечер офицер не сводил с нее глаз, хотя ни разу не подошел к ней.
– Кто этот человек? – небрежно спросила Ноэлли одного из устроителей вечера.
Он взглянул на офицера, одиноко сидевшего за столом и попивавшего шампанское, и удивленно посмотрел на нее.
– Странно, что вы задаете этот вопрос. Я думал, что он ваш друг. Это генерал Ганс Шайдер. Он служит в Генеральном штабе.
Ноэлли вспомнила о его розах и приложенной к ним карточке.
– Почему вы решили, что он мой друг? – спросила она.
Ее собеседник несколько разволновался.
– По вполне понятным причинам… Дело в том, что сейчас во Франции нельзя поставить ни одной пьесы и снять ни одного фильма без разрешения немецких властей. Когда их цензор пытался запретить съемки вашей новой картины, генерал лично вмешался и дал разрешение на ее производство.
В этот момент Арман Готье стал знакомить Ноэлли с кем-то из гостей, и разговор прервался.
Ноэлли больше не обращала внимания на генерала Шайдера.
На следующий вечер у себя в уборной она обнаружила одну розу в небольшой вазе и маленькую карточку со следующими словами: «Пожалуй, нам стоит начать с малого. Можно мне с вами встретиться? Ганс Шайдер».
Ноэлли разорвала карточку и выбросила розу в корзину для мусора.
После этого случая Ноэлли заметила, что генерал Шайдер присутствовал почти на всех вечеринках, которые она посещала с Арманом Готье. Генерал всегда находился где-нибудь в тени и постоянно смотрел на нее. Она видела его так часто, что это не могло быть простым совпадением. Ноэлли поняла, что ему стоило немалого труда следить за ее передвижениями и добиваться приглашений туда, где она бывала.
Она задавала себе вопрос, почему он вдруг так заинтересовался ею. Однако Ноэлли не слишком старалась выяснить причину повышенного внимания к ней. Иногда она забавлялась тем, что принимала чье-нибудь приглашение, но в гости не приходила. На следующий день она спрашивала у хозяйки, был ли там генерал Шайдер, и всегда получала утвердительный ответ.
Несмотря на то что любое неподчинение немецким властям каралось смертной казнью и приговор немедленно приводился в исполнение, саботаж в Париже принял небывалые размеры. Кроме маки появились десятки других групп свободолюбивых французов, готовых с риском для жизни бороться с врагом всеми имеющимися средствами. Они убивали немецких солдат, застав их врасплох, взрывали грузовики, возившие на склады снаряжение и боеприпасы, минировали мосты и поезда. Находящаяся под контролем немцев пресса изо дня в день клеймила позором саботажников, но патриотически настроенные французы гордились их подвигами. Газеты долго писали про одного человека. За умение пробраться в любое место его прозвали Тараканом. Гестапо никак не удавалось поймать его. Никто не знал его имени и фамилии. Одни говорили, что это живущий в Париже англичанин. Другие считали его агентом руководителя французских сил освобождения генерала де Голля. Третьи клялись, что Таракан – один из немцев, недовольных своим положением. Кем бы он ни был, в Париже на каждом углу стали появляться рисованные тараканы – на стенах зданий, на тротуарах и даже в служебных помещениях германского командования. Гестапо тщетно пыталось поймать его. Лишь в одном никто не сомневался: Таракан стал народным героем.
Как-то во второй половине дождливого декабрьского дня Ноэлли отправилась на открытие выставки молодого художника, с которым они с Арманом были знакомы. Экспозиция разместилась в одной из галерей на рю де Фобур-Сент-Оноре. Зал был переполнен. На выставку пришло много знаменитостей, и у входа собралась целая армия фоторепортеров. Ноэлли медленно переходила от одной картины к другой. Вдруг кто-то взял ее за руку. Она обернулась и оказалась лицом к лицу с мадам Роз. Казалось, что в ее знакомой и безобразной внешности ничего не изменилось, и все-таки мадам Роз выглядела на лет двадцать старше, словно некая алхимия времени превратила ее в собственную мать. На мадам Роз был широкий черный плащ, и Ноэлли непроизвольно обратила внимание, что на нем нет обязательной для ношения желтой звезды с надписью «juden».
Ноэлли заговорила, но старуха остановила ее, сильно сжав руку.
– Мы можем встретиться? – едва слышно спросила мадам Роз. – В «Де Маго».
Не успела Ноэлли ответить, как старуха растворилась в толпе. Ноэлли сразу же окружили фоторепортеры. Улыбаясь, она стала позировать им, а сама вспоминала мадам Роз и ее племянника Исраэля Каца. Оба они помогли ей в трудную минуту. Исраэль дважды спас ей жизнь. Ноэлли спрашивала себя, что же нужно от нее мадам Роз. Скорее всего, деньги.
Через двадцать минут Ноэлли незаметно ушла с выставки и взяла такси до предместья Сен-Жермен-де-Пре. Целый день хлестал проливной дождь, и теперь он перешел в холодный и мокрый снег. Когда такси подъехало к «Де Маго», Ноэлли вышла из машины и почувствовала страшный холод. Откуда ни возьмись рядом с ней появился человек в плаще и широкополой шляпе. Ноэлли почти сразу узнала его. Так же как и его тетушка, он внешне изменился. И не только внешне. В нем появились власть и сила, которых не было раньше. С момента их последней встречи Исраэль Кац сильно похудел, глаза у него ввалились. Казалось, он не спал несколько суток. Ноэлли заметила, что он не носил желтую шестиконечную звезду.
– Не будем стоять под дождем, – нарушил молчание Исраэль.
Он взял Ноэлли за руку и провел в помещение. В кафе сидели пять-шесть человек, все французы. Исраэль посадил Ноэлли за столик в дальнем углу зала.
– Хотите что-нибудь выпить? – спросил он.
– Нет, спасибо.
Он снял насквозь промокшую шляпу, и Ноэлли принялась разглядывать его лицо. Она сразу же поняла, что он позвал ее сюда вовсе не для того, чтобы попросить денег. Исраэль тоже рассматривал ее.
– Вы по-прежнему красивы, Ноэлли, – тихо сказал он. – Я смотрел все ваши фильмы и спектакли. Вы – великая актриса.
– Почему же вы ни разу не прошли ко мне за кулисы?
Исраэль немного заколебался и смущенно улыбнулся:
– Не хотел смущать вас.
Ноэлли бросила на него удивленный взгляд, но тут же поняла, что он имел в виду. Для нее «евреи» было просто словом, которое время от времени появляется в газетах и совсем не затрагивает ее. А вот как, будучи евреем, жить в стране, где немцы поклялись стереть евреев с лица земли, если эта страна еще и твоя родина?
– Я сама выбираю себе друзей, – ответила Ноэлли. – Мне никто не приказывает, с кем встречаться, а с кем нет.
Исраэль вяло улыбнулся.
– Не нужно растрачивать свою смелость по пустякам, – посоветовал он. – Нужно пользоваться ею, чтобы помогать другим.
– Расскажите мне о себе, – попросила она.
Он пожал плечами.
– У меня весьма обыденная жизнь. Я стал хирургом. Учился у доктора Анжибуста. Слыхали про такого?
– Нет.
– Это великий специалист по операциям на сердце. Он взял надо мной шефство. Потом немцы запретили мне быть врачом.
Исраэль слегка поднял свои красивые, изящные руки и посмотрел на них так, словно они принадлежали кому-то другому.
– Пришлось переквалифицироваться в плотника.
Она обвела его долгим взглядом.
– И все? – спросила она.
Исраэль удивился.
– Конечно, – ответил он. – А что?
Ноэлли отбросила все подозрения на его счет.
– Ничего. Зачем я вам понадобилась?
Он наклонился поближе и заговорил тише:
– Хочу попросить вас об одной услуге. Один из моих друзей…
Неожиданно распахнулась дверь, и в бистро ворвались четверо немецких солдат в серо-зеленой форме во главе с ефрейтором. Ефрейтор громко объявил:
– Achtung!13 Прошу всех предъявить документы!
Исраэль Кац мгновенно напрягся, его лицо приняло суровое выражение и стало похоже на маску. Ноэлли видела, как он запустил правую руку в карман своего плаща. Затем Исраэль глянул на узкий проход, ведущий во двор через кухню, но один из солдат уже приблизился к нему и перекрыл путь. Исраэль торопливо сказал ей тихим голосом:
