Фридрих Незнанский - Требуются детективы
Зато он услышал, как Ника шумно «выходила» из ванной комнаты. Истомина поспешно отошла от стула с рюкзаком и прошла в кухню.
— Ай донт лайк драге, бат драге лайк ми, — громко пела Ника.
— Как вам нравится текст? — улыбнулась Истомина, усаживаясь напротив. — Я не люблю наркотики, но они любят меня… Гимн нового поколения!
— За что боролись, Галина Борисовна… — сказал Филипп.
— Никто за это не боролся, — возразила Истомина.
— А свободная пресса! Демокретинизм, пустогласность и прочие прелести. Вот и ешьте теперь!
— И вам приятного аппетита, — парировала Истомина. — Или вы в другой стране живете?
— Опять судьбами вершим? — сказала Ника, войдя в кухню.
— Доброе утро, доченька. — Истомина посмотрела на дочь.
— Доброе… — Ника села за стол.
Галина Борисовна притянула ее голову к себе и поцеловала в щеку. Девочка демонстративно вытерла лицо. Истомина, бросив быстрый взгляд на Агеева, поднялась с места.
— Ну, мне пора. Пустобрёхством заниматься. — Она через силу улыбнулась и пошла к себе.
— Удачного вранья, — напутствовала ее Ника.
Через полчаса, в машине, девочка нарушила затянувшееся молчание:
— Она обыскивала мой рюкзак! Вы видели?
— Видел. Это плохо. Ведь у нее нет оснований подозревать тебя в чем-то? — Агеев пристально посмотрел на Нику: — Правда?
Она промолчала…
На следующий день Истомина сама подвозила дочь до школы, а Филиппа попросила ехать за ними следом. Когда Ника вошла в двери школы, Истомина обернулась к машине, в которой сидел телохранитель, и призывно помахала ему рукой.
— Что такое? — спросил Филипп, подойдя к женщине.
— Ничего. Просто у меня есть немного времени и мне хотелось бы с вами поговорить. Пройдемся?
Агеев пожал плечами и отошел в сторону, уступая женщине дорогу. Они пошли рядом.
— Вам показались странными отношения между мной и дочерью? — спросила Истомина.
— Я нечасто имел возможность или обязанность наблюдать такие отношения. Мне трудно судить, — уклончиво ответил Агеев.
— Хорошо. Скажем иначе. Вам не кажется, что Ника относится ко мне не совсем так, как нужно относиться к матери?
— Наверное, это возраст сказывается, — снова ушел от прямого ответа Филипп.
— Ох уж этот возраст! — рассмеялась Истомина. — Люди все списывают на него. Недавний президент проводил девять месяцев в году в больнице, а страной управляли придворные проходимцы, которые причитали: «Что делать, возраст!» Подросток ограбил и избил старуху — гормоны, возраст! Это очень просто — все списывать на возраст. Все можно оправдать возрастом.
Филипп шел молча. Истомина тоже замолчала, задумавшись. Навстречу им шли женщина с девочкой. Они очень спешили, видимо, опаздывали к началу занятий. Женщина посмотрела в лицо Истоминой и пробежала мимо, но потом вернулась со школьной тетрадью и ручкой в руке.
— Галина Борисовна, здравствуйте! Мы вас так любим. Особенно муж. Он всегда смотрит вашу программу! Не дадите автограф?
Истомина кивнула и протянула руку. Женщина дала ей ручку и раскрыла тетрадь.
— А это ваш молодой человек? — Она посмотрела на Филиппа. — Симпатичный. Но вам бы надо росточком повыше, — шепотом добавила она.
— Спасибо, я это учту, — сказала Истомина.
Женщина заспешила дальше.
— Вот она, слава! — снова рассмеялась Галина Борисовна. — Вы говорите, трудный возраст, — без перехода продолжила она. — Видели бы вы Нику с отцом! Полное взаимопонимание! Она очень к нему привязана, считает своим лучшим другом. И эту Виолетту заодно с ним. Они оба настраивают Нику…
— Против вашего нового замужества? — продолжил Агеев. — Ведь так?
— Да. Точнее, против Сергея. Леня, мой бывший муж, большой мастер по части манипулирования понятиями…
— Ну, этого и у вас не отнять, — заметил Филипп.
— Вас не назовешь приспособленцем, — рассмеялась Истомина. — Могли бы иногда и поддакнуть. Все-таки вы стоите мне немалых денег.
— Которых я стою, — парировал Филипп.
— Не спорю. И вы будете стоить еще дороже, если поможете мне оградить Нику от контактов с Леней и Виолеттой. А еще лучше — рассказывать мне о них.
— То есть шпионить за вашей дочерью, — заключил Филипп.
— То есть да. — Истомина остановилась. — Я не вижу в этом ничего дурного. Мать желает знать о дочери как можно больше — это нормально. А в сложившихся обстоятельствах это тем более допустимо. Вы не находите?
— Я подумаю, — сказал Агеев.
Про себя решил, что, докладывать или нет о результатах расследования, он еще подумает, а вот для себя проведет его наверняка.
В тот же день он подъехал в контору. Секретарша Галочка уже собралась уходить. Она только чмокнула Агеева в щеку, склонившись к нему с высоты длиннющих шпилек и обдав его дурманящим ароматом духов.
— Куда это она? — спросил Филипп у Демидыча, вытирая след помады со щеки.
— У нее свидание, — сказал Володя.
— Ого! Вот всегда так. Столько молодцов в конторе, а свидание назначает кому-то со стороны.
— Диалектика, — пожал плечами Демидов. — Что имеем — не храним, потерявши — плачем.
— Да уж, заплачет она… Жди.
— Посмотрим. А ты-то как?
— Нормально. Работаю. Денис на месте?
— У себя. Вместе с Головановым просматривает отчеты.
— А Алексей Петрович где?
— Он работает по другому направлению. Правда, никто пока не видит связи между нашим делом и теми вопросами, которыми он занимается. Но ты же знаешь Кротова: в конце концов он всегда оказывается прав.
— А что за направление?
— Он пытается выявить связи Злобина в криминальном мире. Узнать, кто опекает его бизнес.
— Да. Далековато от дела Истоминой. Но ему виднее. Ладно, я иду к Денису.
— Пока. Мне надо съездить к знакомому в МИД. Увидимся.
Демидов и Агеев пожали друг другу руки и разошлись.
«В миды ездят, криминалом занимаются, — с завистью подумал Агеев, взявшись за ручку двери в кабинет Грязнова. — А тут я со своими детскими шалостями».
— А-а, бодигард пожаловал! — приветствовал Агеева Голованов. — Как пули? Свистят над головой?
— Кроме тебя, никто не свистит, — пробурчал Филипп, здороваясь за руку с Грязновым и с Севой.
— Передача «Спокойной ночи, малыши» окончена, и ты сразу к нам? — продолжал издеваться Голованов.
— Ага, чтобы успеть на «В гостях у сказки».
— Ладно вам, — примирительно сказал Грязнов. — Ты с чем пожаловал?
— Понимаешь, Денис, какая-то странная штука творится у Истоминой.
— Неладно что-то в Датском королевстве, — вставил Голованов.
— Так что там? — спросил Денис.
— Ника, это ее дочь, похоже, шпионит за матерью…
— В пользу правительства США? — опять влез Сева.
— В пользу своего отца. — Агеев сердито посмотрел на Голованова.
— И что? — спросил Грязнов.
— Хочу разобраться с этим. Мне нужна аппаратур-ка кое-какая.
— Зачем тебе влезать в семейные разборки? — поморщился Денис. — Охраняй девчонку, и дело с концом.
— Истомина сама просила меня этим заняться. — Агеев предполагал возможность отказа и заранее приготовил этот аргумент.
— Хм… А для чего ей это нужно?
— Не знаю.
— Истомина — женщина умная. Зря не будет огород городить. Раз поручила, значит, есть существенный интерес.
— И главное, это может пролить свет на наше основное расследование.
— Думаешь? — почесал подбородок Денис. — А как именно?
— Не знаю пока… Но есть у меня такое предчувствие…
— Хорошо. Решено, — хлопнул ладонью по столу Денис, — мы не можем позволить себе не доверять предчувствиям наших сотрудников.
— Я сейчас. — Сева поднялся с кресла и выскочил из кабинета.
— Согласен. — Грязнов проводил Голованова взглядом. — Что бы ты хотел получить из аппаратуры?
— Сторожевой маячок, чтобы на дверь Истоминой поставить, и пару микрофонов-петличек, настроенных на его импульс, — хмуро сказал Агеев.
— Пойдем в техотдел. — Грязнов встал. — Получишь все, раз этого хочет Истомина. Ну и, может быть, для нас будет полезно… Включим это в ее счет.
У Макса в техотделе Агеев получил аппаратуру с подробными инструкциями к применению. В дополнение к микрофонам и маячку ему выдали портативный магнитофон с лентой, рассчитанной на запись четырех часов материала.
Когда Филипп расписывался в журнале о получении аппаратуры, в техотдел заглянул Сева. Он был в пальто и тяжело дышал. С заговорщицким видом Голованов подошел к Агееву.
— У меня есть кое-что для тебя. Это должно помочь, — торжественно произнес Сева и достал из одного кармана огромную цветную соску, а из другого яркую погремушку.
Грязнов и Макс расхохотались. Агеев усмехнулся и покачал головой:
— И охота тебе было бегать из-за этого в магазин?
