Питер Аспе - Дети Хроноса
– Я думаю, мы заслужили по «Дювелю», – неожиданно сказал Версавел.
– Мы?
– Я думаю, что я тоже могу выпить сегодня бокал, – заявил Версавел.
Барка с креветками вошла в гавань со стаей кричащих чаек в кильватере. Проехав здание спасательных служб, они повернули налево в направлении ресторана «Остерстакетсел».
В конце пирса стоял деревянный домик, который выступал в роли кафе-ресторана. Терраса была битком набита. Десятки прогуливающихся людей обосновались здесь и наслаждались поздним осенним солнцем.
Ван-Ин завладел столиком в последний момент: четверо кудахтающих немцев не могли договориться относительно цены на сангрию, и он бесцеремонно этим воспользовался. Официант посчитал это справедливым. Он многозначительно улыбнулся, когда немцы продолжили свою «сухую прогулку».
– Два «Дювеля», – сказал Ван-Ин. – Ледяных, если можно.
Когда величественная парусная яхта прошла мимо ресторана, все на террасе вытянулись. Повсюду защелкали фотоаппараты. Для многих людей это была кульминация дня. Оригинальное фото будет дома служить доказательством того, что они что-то пережили.
– Тебе лучше? – озабоченно спросил Ван-Ин.
Версавел закатал рукава рубашки и развязал галстук.
Никто не узнал бы в нем полицейского.
– Де-Ки хотел поговорить с тобой сегодня утром, – сказал он.
– Гвидо, ради бога. Расслабься.
– Я это и делаю, Питер. Моя работа – это все, что у меня еще остается. Это помогает разогнать призраков.
Официант, дружелюбный верзила лет сорока, принес два «Дювеля» с густой пеной. Так и было положено. Версавел хотел было сразу же заплатить, но официант отмахнулся. Это Версавелу понравилось.
– Ты знаешь, о чем старик хотел со мной поговорить?
Версавел пил крепкое пиво, словно это была минеральная вода. В его усах сверкали клочки пены.
– Он прочитал твой рапорт, Питер. Я думаю, он раздосадован списком, который ты вытянул из Линды Артс. Де-Ягер – член правления Ротари-клуба. Де-Ки тоже член этого клуба.
– Могу себе представить, что из-за некоторых имен ему снятся ночные кошмары.
Ван-Ин, кроме всего прочего, думал о Йохане Брэйсе, амбициозном министре иностранных дел. С определенного уровня все эти люди начинали страдать от денежной болезни.
– Должно быть, Герберт был очень особенным человеком, – задумался он.
– Думаешь, существует связь между Брэйсом, Провостом и Гербертом?
– В любом случае двое из них мертвы, – заметил Ван-Ин.
– То есть ты планируешь схватить Брэйса?
За последние двадцать четыре часа Ван-Ин задавал себе этот вопрос тысячу и один раз. Хотя в наши дни уничтожение министров было и правда в моде, но чтобы «положить Брэйса на жаровню», ему нужны были настоящие доказательства. То, что он временами удовлетворял свои физиологические потребности в неизвестном загородном доме, не было правонарушением.
– В списке есть еще несколько интересных имен, Гвидо.
Версавел кивнул. Допрашивать министра иностранных дел на основании полученного под давлением признания сутенерши казалось ему рискованным предприятием. Идея насесть на него, вытравив его подражателей, звучала намного безопаснее.
Ван-Ин заказал еще два «Дювеля» и сырную тарелку. Сегодняшний легкий обед давал о себе знать.
– Мы должны найти самое слабое звено, Гвидо.
Он достал из внутреннего кармана копию списка. Они вместе пробежались по именам. Магистраты не учитывались. Оставались десятки политиков, бывший полковник жандармерии, четыре промышленника, духовное лицо, два высоких должностных лица из министерства финансов, Верворт и Де-Ягер. Ван-Ин понимал, что список был далеко не полным. Линда Артс знала имена только постоянных клиентов. Он взял шариковую ручку и подчеркнул имена членов правления НКО: Вандале, Провост, Верворт, Дефлур и Мёус.
– Я выбираю каноника, – сказал Версавел с энтузиазмом. – Предполагается, что пасторы не лгут.
Ван-Ин обвел кружком имя Дефлур.
– Тогда я беру Мёуса, – ухмыльнулся он.
– Почему Мёуса?
Ван-Ин сделал глоток «Дювеля».
– Довольно ясно, – засмеялся он. – Мёус рифмуется conkuis[47].
Версавел выпил второй бокал «Дювеля» почти одним глотком. Эта порция не осталась без последствий.
– Тогда мне надо срочно сообщить Европолу, – сказал он заплетающимся языком. – Я уверен, что этого метода расследования в их компьютере еще нет. Меня бы не удивило, если бы оказалось, что всех пироманов зовут Ванденбранде[48].
– Нет, их зовут Ванденбруке[49], – засмеялся Ван-Ин.
Карине Неелс пришлось дважды спрашивать дорогу, прежде чем она нашла Ветте-Виспорт. Мужчина, к которому она обратилась на Синт-Якобсстрат, предложил ей пять тысяч франков, если она согласится пойти с ним на часок. Это доказывало, что ее метаморфоза удалась. Карине оглядела себя в зеркальное стекло витрины и обнаружила, что выглядит очень сексуально.
Глава 10
Мелхиор Мёус был тучным мужчиной с ледяными, как у кобры, глазами. За круглыми стеклами дорогих дизайнерских очков они казались неестественно большими. Высокий лоб характеризовал его как настоящего бюрократа.
Раньше такое преждевременное облысение было символом некой мудрости. Сейчас уже никого не проведешь. Мужчины были лысыми, потому что их отцы тоже были такими.
Ван-Ину было известно, что Мёусу сорок четыре года. Не зная этого, он бы дал главному контролеру налогового ведомства как минимум на десять лет больше.
– Доброе утро, господин комиссар.
Мёус предложил ему стул. Поднос с кувшином-термосом и двумя чашками говорил о том, что Ван-Ина ждали.
Несмотря на обязательный запрещающий знак, Ван-Ин зажег сигарету с намерением показать, кто здесь хозяин. Мёус был внимателен. Он нажал на кнопку селектора и попросил секретаршу принести пепельницу.
– Я пришел в связи с убийством Ива Провоста, – холодно сообщил Ван-Ин.
Сразу выложив все начистоту, получаешь определенные преимущества. Первая реакция допрашиваемого зачастую могла стать бесценной, тем более в момент, когда он разливает кофе. Мёус пролил кофе на блюдце.
– Печальный случай, – признался Мёус.
Главный контролер налогового ведомства никак не мог унять дрожь в руке.
– Вы его хорошо знали, я полагаю.
Мёус поставил кувшин на поднос и сел за свой письменный стол. Там он чувствовал себя безопаснее.
– По работе, – осторожно сказал он. – Ив был уважаемым коллегой. Его смерть меня глубоко поразила. Жестокая смерть…
– Провост стал жертвой расплаты, – резко прервал его Ван-Ин. – Согласно нынешнему этапу расследования, мы полагаем, что убийство связано с его регулярными посещениями Love.
Мёус сидел сложив руки под подбородком. Это положение должно было помочь ему справиться с шоком, который был вызван упоминанием названия Love.
– Вы же раньше тоже там бывали, господин Мёус?
Ван-Ин попробовал кофе и сделал вид, что смотрит в окно. Краем левого глаза он пристально следил за Мёусом.
– Прошу прощения, комиссар, но, боюсь, я вас не понимаю.
Его голос звучал очень сдержанно. Состояние шока, очевидно, прошло.
– То есть вы там никогда не были?
– Нет, – сказал Мёус.
Главный контролер налогового ведомства вновь обрел равновесие. Как и многие чиновники среднего звена, он методом проб и ошибок выучил, что правда – понятие относительное. Отрицание всегда лучше, чем признание.
– Еще чашку кофе, комиссар? Или вам лучше налить коньяк?
Он собрался встать. Ван-Ин показал жестом, что кофе ему уже достаточно, но Мёус это проигнорировал. Он подошел к шкафу для архива. Большинство чиновников хранили там алкоголь.
– Однако свидетели утверждают, что вы там регулярно бывали, – возразил Ван-Ин. – Что, конечно, не является правонарушением, – немедленно добавил он.
Мёус выбрал из широкого ассортимента крепких напитков неоткрытую бутылку коньяка «Отард». Ведь руководство имело право на пять бутылок в месяц. Их доставлял специальный курьер. В пакгаузах таможни хранились сотни коробок со спиртными напитками. Все-таки грех было бы уничтожать все, что было конфисковано.
– Я задаюсь вопросом, какие свидетели это утверждают, комиссар, – хитро поинтересовался Мёус.
Он налил Ван-Ину огромную рюмку. Это была испытанная практика, которая почти всегда срабатывала. Во Фландрии еда и выпивка являлись самой дешевой формой коррупции. Ван-Ин узнал этот прием. Он подумал о Линде Артс. Он понимал, почему она сломалась. Ночь в полицейской камере была для нее жутким опытом. Кроме того, ее муж дал стрекача с ее сбережениями. Несмотря на то что Ван-Ин не считал себя алкоголиком, напиток цвета амбры имел для него странную силу притяжения. «От одной рюмки ничего плохого не будет», – решил он.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
