Юрий Волошин - Гладиатор
- Лампу настольную включи, - уже тихо, сдержанным, но очень твердым тоном приказал он Лещинскому. - Пусть видят, что ты дома.
Лещинский семенящими шажками пробежал в свой кабинет, включил лампу и тяжело опустился на венский стул с высокой спинкой в стиле ампир, стоящий за письменным столом.
Еще раз оглядев широкий коридор, ведущий от входных дверей к кабинету, старший остался доволен расположением своих людей.
- Пропустите его в кабинет, - сказал он двум своим помощникам. - Если он вас, конечно, не обнаружит. Но не убивать. Мне нужно с ним поговорить.
И он многозначительно улыбнулся.
Глава 10
Иван всегда сам появлялся на горизонте, причем именно тогда, когда особенно был нужен Крестному. На это у него тоже было чутье - он просто возникал где-то рядом, как тогда, у гостиницы "Украина", и дальше события уже не могли развиваться без его участия. А вывести его из игры было ох как непросто!..
После того как Лещинский сообщил Крестному свои умозаключения о причастности к покушению на Ивана кого-то из силовиков, связанных с бывшим премьером Белоглазовым, Крестный сам дважды ездил в Одинцово в надежде отыскать там Ивана. Он не хотел посвящать в подробности этого дела больше никого из своих подопечных. Это касалось только Ивана и его самого...
Отсутствие Ивана на тайной квартире в Одинцове сильно беспокоило Крестного. Если Иван решит устроить самостоятельную разборку, неизвестно еще, что из этого выйдет. Конечно, Иван не настолько самолюбив, чтобы объявлять войну силовой структуре государства. Но сумеет ли он правильно оценить расстановку сил, если самостоятельно выяснит, кто хочет его убрать? Больше всего Крестный не хотел, чтобы Иван вновь применил свой традиционный метод выяснения непонятных для него отношений - выставить себя самого в качестве приманки, одновременно играя и роль охотника. Охотник он, что и говорить, классный! Но и те, кто охотится на него, тоже не дети... И стрелки неплохие.
Крестный нервничал, но надеялся, что в самый нужный момент Иван объявится сам, как это уже не раз бывало.
Когда Лещинский запсиховал и начал метаться по городу, теребя Крестного звонками с требованием встречи, тот быстро понял, что Лещинского надо увозить из Москвы: от страха человек часто совершает необдуманные поступки... Страх опьяняет человека, лишает его способности четко осмысливать ситуацию. Страх разрушает вестибулярный аппарат самой способности логически мыслить, логика начинает шататься и спотыкаться при каждом умозаключении, и в результате на свет появятся такие выводы, которые не имеют ничего общего с реальностью...
...Иван позвонил Крестному минут за пятнадцать до последнего звонка Лещинского. Крестный назначил ему встречу в одной из принадлежащих ему самому забегаловок на Арбате - в маленьком баре-ресторанчике, работавшем круглосуточно. Главным достоинством этой забегаловки считалось наличие двух уединенных кабинетиков, о которых почти никто не знал, кроме разве что самых проверенных постоянных посетителей. Там можно было спокойно "ширнуться", трахнуть свою подружку или своего дружка, если кому из постоянных клиентов приспичит, а можно - и серьезно поговорить, не опасаясь быть услышанным посторонними ушами. В общем, одно из немногих мест в Москве, где у стен нет ушей.
Ивана проводил в кабинет какой-то мрачного вида верзила с абсолютно пустым взглядом из-под мохнатых бровей... Едва увидев его, Иван вспомнил бойца-великана по прозвищу "Гризли" из своего взвода в Чечне: непонятной национальности, всегда заросшего бородой до самых глаз, вечно мрачного и молчаливого... Про него рассказывали, что он голыми руками отрывал головы чеченцам: садился им на плечи, фиксировал ногами туловище, голову жертвы тянул вверх, чтобы растянулись шейные позвонки, затем делал четыре полных оборота в одну сторону и вновь резким движением дергал вверх... И головы будто бы отрывались. Сам Иван, правда, этого не видел и до конца не верил этим рассказам...
Крестный уже приканчивал цыпленка-гриль, когда Иван вошел в тесную комнатушку. Он кивнул Крестному, проводил глазами унесшего грязную тарелку верзилу и спросил:
- Кто это?
- Что? - не понял Крестный. - Ах, этот... Не волнуйся, он абсолютно надежен. Глухонемой. Когда-то давно он настучал на одного из наших. Ребята хотели его шлепнуть, кстати, здесь же, в этой комнате. Но я посоветовал оставить его здесь работать. Ему только отрезали язык и проткнули барабанные перепонки. Ничего. Лет пять уже служит нормально...
- Что ты узнал? - спросил Иван, не уточняя, о чем именно спрашивает.
Крестный его прекрасно понял.
- Кое-что узнал. Ваня, вот те крест, вот гадом буду - я тут ни при чем. Лещинский кое-что разнюхал. Говорит, это люди Белоглазова. Кто именно, еще не знаю...
- Вот что, Крестный. Я ведь и сам узнаю.
- Не надо, Ваня. Не горячись. Лещинский еще понюхает. У него нос на это чуткий. Только он сейчас запаниковал сильно. Его пока спрятать надо, чтобы не напорол чего со страху-то. Отвезешь его в "отстойник", пусть недельку-другую посидит там, успокоится. Тебе и самому надо бы отдохнуть, но есть у меня к тебе одна просьба. Дельце так, небольшое, но кроме тебя доверить некому. Отвезешь его и свяжись со мной, подробности расскажу при следующей встрече.
В это время зазвонил телефон. Крестный взял трубку, поморщился и сказал совершенно другим тоном, как будто это не он сейчас добродушно-заботливо разговаривал с Иваном:
- Лещ, поедешь домой. Там тебя будет ждать мой человек...
***
Разыскав у Никитских ворот дом Лещинского, Иван не торопился подходить близко. Он видел, как на пятом этаже загорелся слабый свет в окне - то ли телевизор, то ли настольная лампа.
Чутье, которое так ценил в нем Крестный, не подвело Ивана, как не подводило еще ни разу после Чечни... Ну не хотелось ему входить в подъезд, не шли ноги, и все!.. Тем более что у подъезда стояли две машины - "форд" и "Жигули" девятой модели. Не любил Иван машин у подъезда. Мало ли кто там скрывается за темными стеклами? Нет ничего хуже, чем подниматься по лестнице с чувством опасной неизвестности за спиной...
Иван достал пачку "Винстона", закурил...
...Нет, не верит он этому Лещинскому, хоть и в глаза его никогда не видел. У него свое представление о чиновниках, жирующих на государственной власти. Крысы они, готовы друг другу горло перегрызть из-за денег. А когда чувствуют опасность, рвут в клочья всех, кто оказывается рядом, - такой уж у них инстинкт самосохранения! Закон крысиного подвала - чем больше ты утопишь своих сородичей в вонючей жиже под ногами, тем выше твоя голова поднимается над ее поверхностью...
Только зря они боятся смерти. Они же мертвы, эти люди, от рождения. Забирать их жизни легко, но скучно, словно на тренировке: отрабатываешь одно движение, повторяя его тысячу раз, доводя до автоматизма и не чувствуя уже его реального содержания... Профессионалу без этого не обойтись, автоматизм реакций - вещь необходимая в его профессии, но вместе с тем автоматизм убивает чувство реальности происходящего. Если нажимаешь на спуск автоматически, то лишаешь смерть ее глубокого содержания, ее энергии... Смерть имеет смысл не для того, кто умирает, ему уже все равно, а для того, кто убивает. Если убиваешь, ничего не чувствуя, значит, ты сам скоро будешь мертвым - твоя смерть уже ходит где-то неподалеку... Убийство становится бессмысленным, поскольку оно ничего не изменяет в тебе, не дает тебе энергии для того, чтобы продолжать жить и продолжать убивать...
...Иван докурил сигарету до фильтра, затушил пальцами огонек чуть тлеющего окурка.
Он уже принял решение. В подъезд он не пойдет. Пусть идиоты в машинах дожидаются кого-нибудь другого. Такого же идиота, как они... Так. В доме всего три подъезда. У одного из двух оставшихся тоже стоит машина. Но если они (Иван не знал, кто это они, но готов был поклясться, что эти самые они его ждут!) хотели бы перекрыть все входы в дом, машины стояли бы у каждого подъезда. Значит, в подъезде его не ждут. Но в какой из подъездов идти? Иван не доверял умозрительной логике, он доверял только логике событий. Если не можешь выбрать один из двух одинаковых вариантов, нужно дождаться, пока вмешается случайность.
Иван взглянул на часы: без пяти минут двенадцать. В такое позднее время он может и не дождаться никакой случайности. На этот счет у него было еще одно правило: если случайный фактор медлит, нужно его организовать...
Иван вернулся на Тверской бульвар... Нужный объект попался ему минут через пять. За одной из бульварных скамеечек, схоронясь в зарослях каких-то кустов с уже распустившимися листьями, лежал тот, кто ему был нужен... Обычный московский пьяница, не сумевший дойти до дома. Может быть, загулявший "гость столицы". Это не существенно. Главное, чтобы он не успел еще проспаться на свежем воздухе и не начал соображать...
Подняв непослушное тело алкоголика, Иван попробовал поставить его на ноги. Самостоятельно тот мог простоять не более двух-трех секунд. Затем ноги его подгибались, и он устремлялся к облюбованному им месту за бульварной скамеечкой.
