Сергей Валяев - Скорпион
— А вы, Лева, говорите, «замечательная во всех отношениях», усмехнулся Дыховичный.
— Тогда кто ее? — не унимался любознательный донельзя мэр. — И меня кто хотел?..
— Вот над этим и работаем, Лев Михайлович, — ответил Папа-дух — А пока мои мальчики будут вас охранять — охранять днем и ночью.
— Днем и ночью, — потерянно проговорил руководитель городской администрации. — Ничего не понимаю?
— Не желаете на посошок?
Я понял, что моя миссия под ночными деревьями успешно завершена и можно удалиться на покой — пока не вечный. Хотя кому-то не терпелось отправить меня на вечный: в наушниках раздался новый голос:
— Хозяин, чужой на территории?
— Что?
— Пацаны колеса обнаружили.
— И что?
— Там чегось тикает!
— Тикает, мать вашу! — выругался Папа-дух. — Как запустили-то? Теперь ищите. И мне его — живым или мертвым.
Перспектива для меня возникла самая радужная. Кажется, охотник превращается в зверя, за шкурой которого…
Закинув за плечи рюкзачок, легким шагом переместился в местности, насыщенной южной растительностью. На аллеях суетилась охрана с автоматическим оружием и фонариками, она была непрофессиональна и при крайней необходимости для многих из мелькающих теней эта ночь могла бы стать последней.
Когда за спиной раздался отрывистый лай псов, пришло время действовать более радикально; и через мгновение радиоуправляемый заряд пластита разорвал в клочья несчастное отечественное авто. Плазмоидный огненный шар вспух над деревьями. Многократно усиленный горным эхом звук взрыва ударил по окнам — мелодично зазвенели лопнувшие стекла. В схожих ситуациях трудно сохранить самообладание, возникает впечатление, что тебя обстреливают турки из базук и ракетных установок. Есть с чего потерять голову, иногда в буквальном смысле этого слова.
Счастливо покинув опасную зону «Орлиного гнезда», я выкарабкался по камням на трассу и перешел на бег трусцой, поскольку час был полночный и движения общественного и личного транспорта не наблюдалось.
Потом услышал за спиной приближающий звук мотора. Определив на расстоянии модель, перешел на шаг и сделал вид, что я турист, нечаянно заблудившийся в горах. Старенькие «Жигули» притормозили на взмах руки. Открыв дверцу, с улыбкой приготовился произнести дежурную фразу и позабыл все слова на свете.
Во-первых, в мой опрометчивый лоб метил ТТ, находящийся в руках какого-то юного душегубца, а во-вторых, за рулевым колесом благоухала чайной розой… Стелла:
— Привет, котик, — покривила губы в многообещающей усмешке. — Что-то не так, Савелий?
Не люблю, когда молодые дураки угрожают мне оружием. Я без лишних слов нанес упреждающий удар пальцем в шею юнца, и он тотчас же обмяк на заднем сидении.
— Какими судьбами, Стелла? — проверил боеготовность ТТ.
— Проезжала мимо, — ответила спокойно. — Садитесь-садитесь, Вячеслав Иванович, или как вас там? Я по вашу душу.
Что тут говорить — говорить нечего. Лучше молчать и делать вид, что ничего поразительного в мире не происходит. Единственное, что понял: ситуация вышла из-под моего контроля. Однако сделал вид, что все идет своим нормальным ходом и, пав на переднее сидение, поинтересовался:
— По мою душу, как интересно? И кому она нужна?
— Братьям Собашниковым.
— Петечке и Федечке, — обрадовался. — Надо же такому счастливому совпадению, я их тоже мечтаю увидеть.
— Увидишь, Савелий, — пообещала.
— А тебя как зовут, милочка? — пытался уяснить смысл происходящего.
— Если ты Савелий, я — Стелла, — ответила со значением.
— Значит, наша первая встреча под луной не случайна? — был на удивление проницателен.
Со мной согласились: в этом мире все происходит по высшим законам любви. Я чертыхнулся, такое впечатление, что участвую в комедийно-пошлом водевиле на ревматических досках провинциального театра. Интересно бы ещё знать, в качестве кого?
— Я — Вячеслав Иванович, — признался. — А ты кто?
— Тогда я Сусанна Эразмовна.
Я рассмеялся: нельзя сказать, что постановщики водевиля были оригинальны. И назвал их имена: Петечка и Федечка, не так ли? Конечно же, они — больше некому. Как они могли оставить без внимания и последствий наглое вторжение на личную яхту и нападение на особняк, с последующим умыканием младшей сестренки?
— А не работал ли Васек Татарчук на вас, родные? — догадался.
— Теперь это не имеет никакого значения.
— Ничего не имеет значения, дорогая? — переспросил. — И наша жемчужная ночь?
Таинственная незнакомка пожала плечами: дело прежде всего, чекист. Она была права: братья Собашниковы вели свою коммерцию лучше, чем я мог предположить. Почувствовав угрозу, они сразу же взяли на прихват пришлого, и без особых проблем. Я испытывал некое постороннее присутствие, например, в аэропорту, да не придал этому значение. Сейчас главное другое: знают ли они о забытом рыбачьей домике? Думаю, нет. Если бы знали, не допустили такого привольного поведения Анастасии. Или эта девочка тоже является одним из персонажей водевиля?
Ах, водевиль-водевиль, как поется в песенке. Надо полагать, что братья Собашниковы, попавшие волею случая, под жестокий пресс господина Дыховичного, решили изобразить на подмостках свою буффонаду. Не с помощью ли коверного в моем лице?
— Как понимаю, мы были не только в одной койке, — сказал своей спутнице. — Теперь в одном окопе?
— Но на разных фронтах, — отшутилась та, которая в мановение ока превратилась из курортной глупой курочки в боевую воительницу.
Я оценил шутку и задал очередной простодушный вопрос: не она ли пырнула финкой свою фронтовую подругу Милькину, так неосторожно оборотившуюся к ней спиной.
— Какая теперь разница, — поморщилась.
— Для Александры Алексеевны никакой, — соглашался я. — А мне нужно для общего развития.
И воительница ответила, что бывший подполковник стала жертвой собственной глупости и жадности. Она попыталась перехватить товар, ей не принадлежащий, и за это поплатилась.
— А где десять килограмм гаррика? — полюбопытствовал. — Испарился куда? Небось, обманула всех бывшая ментовка?
Женщина за рулем вынуждена признаться: да, Милькина надула её, назвав тайник на даче, где якобы находился порошок. И теперь для братьев Собашниковых возникла критическая ситуация: Папа-дух требует вернуть товар в самое короткое время. В противном случае, цена — Анастасия.
— В каком смысле? — не понял я.
— В самом прямом, Вячеслав Иванович. Ее жизнь.
— Кровожаден, однако, Дмитрий Дмитриевич, — возмутился я. — Отчего так?
— В назидание всем.
Я задумался: ситуация упрощалась. Теперь понятно, почему братья Собашниковы идут на контакт со мной — ищут сестру. Зачем?
— Не знаю, — пожала плечами Стелла. — Во всяком случае не для того, чтобы сдать в багаж Папы-духа.
Что только не случается в нашей многослойной жизни. Иногда диву даешься и не веришь тому, что происходит. А как не верить, если сам являешься активным участником событий.
Усиливающийся знакомый йодистый запах утверждал, что мы уже находимся на побережье. Освещенная сигнальными огнями яхта тихо покачивалась на дремлющей волне.
— Надеюсь, все предупреждены, что я вооружен и очень опасен, пошутил, вылезая из машины.
— Надейся, Савелий, — улыбнулась женщина. — Будь, пожалуйста, благоразумен. — И, приказав трем подошедшим бойцам вытащить из салона на свежий морской бриз молоденький полутруп, взяла меня под руку. — Ну что, Вячеслав Иванович, готовы к встрече на высшем уровне?
— Всегда готов, — был предельно честен.
Меня ждали: в кают-компании теплились уютные ночники, звучала классическая музыка господина Шопена и ямайский ром плескался в фужерах. Если бы кто-нибудь из Собашниковых листал господина Шопенгаэура в подлиннике, я бы удивился самую малость.
Братья были совершенно не похожи друг на друга. Петечка был энергично рыж, молчалив и смахивал на англосаксонского злобного шкипера, шхуна которого разбилась в щепу на коралловых рифах мыса Огненной Земли. Федечка наоборот был радостен, беспечен и всем поведением вечного неопрятного студента доказывал лояльность к окружающему миру — и в частности ко мне.
— С ЧК играть себе дороже, да, — говорил он. — И с Анастасией это личное твое дело. Нас интересует товар, товарищ. Если мы его не сдадим завтра к полудню…
— Кобздец! — выплюнул старший, выразившись, конечно, куда точнее: Нам пи… ц, мужик.
— У меня нет товара? — удивился я.
— Анастасия есть. Анастасия припрятала, — высказали предположение. Больше некому.
— И что?
— Где она?
— Кто?
Как мы не продырявили друг друга пулями — трудно сказать. В конце концов я вытянул из рюкзака аудикассету и предупредил Собашниковых, что подход к данной проблеме у них принципиально неверен. И предложил послушать документальное свидетельство, после чего им будут ясны дальнейшие перспективы на собственную жизнь.
