Александр Смирнов - Чернокнижник
— Кто же её купит?
— Как кто? Читатели.
— Как же читатели её могут купить, если о ней никто ничего не знает?
— Устраивайте читательские конференции.
— А ваша газета на что?
— Обождите, я кажется начинаю догадываться. Вы хотите, чтобы мы вашу книгу пропиарили?
— Пропи… что?
— Пропиарили, — повторил корреспондент. Раскрутили значит.
— Зачем крутить нашу книгу?
— Никто её крутить не собирается. Это так говорят. Короче сделать так, чтобы о ней все знали.
— Слава богу, наконец-то дошло! — облегчённо вздохнула Катя.
— Может быть и слава богу, но мы этим не занимаемся.
— То есть, как это не занимаетесь? А кто занимается?
— Этим у нас никто не занимается.
— Вот те раз! Термины значит есть: пропарить, покрутить, а дела нет? Где же тогда занимаются?
— Пропиарить, а не пропарить. Эти термины к нам из-за границы пришли, вот там и занимаются.
— За границей нам не надо. Нас там пока не публикуют. Нам здесь надо.
Корреспондент вытащил из кармана платок и вытер вспотевшее лицо. Сотрудники, которые находились в комнате сначала с интересом наблюдали за странной посетительницей, но потом им надоели её бестолковые речи и они разошлись кто куда.
— Слава богу, все ушли! — облегчённо вздохнула Катя. — Теперь и поговорить можно.
— Как опять!? — взмолился корреспондент.
— Не опять, а снова, — сказала Катя.
Девушка ещё раз осмотрелась и убедившись, что в комнате кроме корреспондента и её никого нет, достала из сумочки пачку ассигнаций и положила её на стол корреспонденту. Пот моментально высох. Мужчина непроизвольно встал. От удивления Катин собеседник не мог выговорить не слова.
— Что это? — наконец выдавил он из себя.
— Деньги. А вы разве их не узнали?
— Уберите немедленно!
— Как бы ни так!
Катя достала из сумочки вторую пачку и положила её рядом с первой.
Взгляд корреспондента почему-то прилип к этим пачкам. Он хотел посмотреть на Катю, но никак не мог оторвать взгляда.
— Так делают за границей? — спросила Катя и положила на стол третью пачку. — Это для ваших начальников, чтобы они не мешали вам работать.
Корреспондент сел на своё место, одним движением руки смахнул деньги в письменный ящик стола и преданным взглядом уставился на свою посетительницу.
— Я слушаю вас, — сказал он.
— Понимаете, — начала Катя, — нам нужен скандал.
— Какой скандал?
Катя посмотрела на своего собеседника, как на дурака.
— Какой, какой? Грандиозный.
— Виноват, я уже всё понял, — исправился корреспондент.
— Мне надо, чтобы название этой книги звучало по радио, по телевидению…
— Но у нас же газета!
Катя опять испепелила взглядом своего собеседника.
— Сделаем, даже не сомневайтесь.
Собеседница даже и не думала сомневаться в чём либо. Но она так долго изображала из себя дуру, пока ждала момента, чтобы остаться наедине с корреспондентом, что ей просто необходимо было реабилитироваться, или на худой конец просто выговорится. Корреспондент понял это, поудобнее устроился в своём кресле и стал терпеливо ждать. Ждать пришлось достаточно долго. Девушка высказала своё не совсем лестное мнение о всех сотрудниках, которые так долго торчали в комнате и не давали поговорить, а потом вполне приятно отозвалась о корреспонденте, намекнув, что если он и дальше будет таким же понятливым, то не пожалеет этого. Катя наверное говорила бы и дальше, но бестолковые сотрудники снова вернулись на свои места и оратору пришлось прекратить свою пламенную речь.
— Я надеюсь, мы поняли друг друга? — спросила она.
— В этом нет никакого сомнения.
— Вот моя визитка. Не стесняйтесь, звоните в любое время.
— В любое? — корреспондент сделал слащавую физиономию.
— В любое. Я отвечаю за свои слова.
— А если серьёзно?
Вместо ответа Катя помахала корреспонденту с сотрудниками газеты ручкой и вышла из кабинета.
В приведённых выше событиях не хватает одного звена. Не хватает ведомства, с которого всё и началось. Именно оно придало злополучному сочинению официальный статус, именно оно подняло шум там, где его не было, и именно оно, как ни в чём не бывало, закрыло дело, которое и открывать то никто не просил. И не приведено это звено здесь потому, что основной задачей этого ведомства является не решение задач, которые возложены на него, а отпихивание от себя этих задач всеми возможными и невозможными способами.
Попробуйте прийти в милицию и подать дежурному заявление. Первое, что он сделает, это объяснит, что никаких заявлений подавать вам не надо. Он направит вас к оперативнику, который внимательно выслушает вас. Посочувствовав вам, он объяснит, что во всём случившемся виноваты вы сами и что помочь себе сможете только вы. Поэтому вам следует идти домой и поскорей забыть о случившемся. И только после того, как вы начнёте ругаться, и из ваших уст вырвутся слова: «Я буду жаловаться в прокуратуру!», оперативник с недовольной гримасой вытащит из стола чистый лист бумаги и предложит вам написать заявление. Однако, это ещё не значит, что милиция начнёт искать преступника. Первое, что она начнёт искать, так это основания для закрытия только что открытого дела.
Другое дело — прокуратура. Они ничего не отпихивают от себя. А зачем? Ведь им не надо будет искать преступника — дал команду милиционерам, вот и всё. А если команда поступила из прокуратуры, милиции ничего не остаётся, как защищать законные интересы граждан, то есть выполнять те обязанности, которые на них и возложены.
Начальник следственного отдела (уже четвёртый за последние семь лет), проводил совещание со своими сотрудниками. Распекая своих «бездельников», он так увлёкся, что совсем забыл про время. Стоит отметить, что распекать их было совсем не надо, ибо сотрудники и так изо всех сил отбивались от уголовных дел, как только могли и закрывали их при малейшей возможности, но порядок есть порядок. Если сотрудников не распекать, то для чего же тогда на службу ходить? Сегодня я начальник, значит я их распекаю, завтра они будут начальниками — они распекать начнут. Так положено. Это чтобы порядок был. Чтобы служба мёдом не казалась. Начальник хотел ещё раз обложить своих сотрудников крепким словом, но взглянув на часы, осёкся. Ему самому надо было ехать в управление на совещание, где генералы будут вытирать об него ноги. Не потому, что он плохо работает, не потому, что произошло что-то из ряда вон выходящее, а потому, что так положено, такой порядок, чтобы служба мёдом не казалась.
— Одним словом, плохо работаете, товарищи, — заключил он.
Начальник взял со стола книжку к которой был подколот какой-то листок и потояс ей в воздухе.
— Вот ещё на нашу голову свалилось! Кто у нас читать любит? Какой-то Чернокнижник. Надо проверить соответствует ли написанное действительности.
— Чернокнижник? Так ведь мы проверяли, — раздался удивлённый голос сотрудника.
— Когда?
— А это ещё до вас было. Проверял этого Чернокнижника Андрей Андреевич, а Вихарев закрыл это дело.
— А где у нас сейчас Андрей Андреевич?
— У него после этого дела что-то с мозгами стряслось, и его уволили.
— Ну, тебе то, Семёнов, нечего бояться. Твоей голове только кариес страшен. Так, что бери этот материал и проверяй.
Семёнов, пожалев, что ляпнул языком, взял злополучную книжку у полковника. На этом совещание было закончено.
Первым желанием Семёнова было закрыть дело. Якобы проверил и ничего не нашёл. Информация проверена, но она не имеет никакого отношения к действительности. Однако следователь вспомнил, что с этим делом уже так поступали и оно всё равно всплыло на поверхность. Семёнов взял из архива дело о похищении ребёнка, изучил его и отправился в РОНО. Следователь решил сначала действовать так, как и его предшественник.
В просторном и уютном кабинете следователь сидел и смотрел на заведующего РОНО, которого то кидало в холодный пот, то пунцовая краска заливала всё лицо. К моменту прихода милиционера начальник уже разобрался в этом непростом деле и, что называется, владел вопросом. Им владело два чувства: с одной стороны надо было любыми путями спасать честь мундира, а с другой, если пришли органы, то всё равно докопаются, хоть скрывай от них, хоть нет. Был и ещё очень деликатный аргумент: В управлении по образованию до сих пор не улеглись слухи о том, как нынешний начальник РОНО оговорил своего предшественника и занял его место. Если сейчас информации которую вытягивал из него следователь будет дан ход, то разговоры о якобы невинном и несправедливо смещённым начальнике РОНО тут же прекратятся. И чем страшнее, чем грязнее будет информация, тем прочнее будут позиции его — нынешнего начальника районного отдела народного образования.
