Александр Смирнов - Чернокнижник
Не зря человека называют венцом природы. Через два часа он уже не полз, а, еле переставляя ноги, шёл вперёд. Он не знал куда он идёт, у него была только одна цель — идти вперёд и только вперёд. Вдруг Вовкины глаза увидели очертания проходной лагеря. В глазах сразу потемнело, в ушах засверлил противный свист, к горлу подкатил тошнотворный комок, и сознание провалилось в какую-то бездну.
Утром, когда отряд умылся, сделал зарядку и выстроился на линейку, выяснилось, что одного человека не хватает. Юноши испуганно и непонимающе смотрели на своих вожатых. По их взглядам безошибочно можно было предположить, что они не только не знают, но и не могут знать, куда ночью делся их товарищ.
Палаточный лагерь был свёрнут в течение часа. О завтраке даже никто не вспомнил. Группа юношей в сопровождении двух вожатых возвращались к месту своего основного базирования: лагеря «Буревестник»…»
Катя отложила в сторону рукопись и с удивлением посмотрела на Чернокнижника.
— А что дальше? — спросила она.
— Ты же читала сочинение.
— Но оно короткое.
— Приукрасим, разбавим водой, да и следователя не забывай.
— Это получится бестселлер! — размечталась Катя.
Глава 11
Татьяна Александровна Соколова, как и большинство девушек своего времени, шла по жизни по давно проторённому маршруту не стараясь сойти с него, чтобы посмотреть: а что там, за пределами этого маршрута? А для чего? Зачем заглядывать туда, где может случиться всё, что угодно? Однажды она уже не послушала своих родителей и вместо того, чтобы в отпуск ехать к Чёрному морю и подставлять своё тело под ласковые лучи южного солнца, сходила в РОНО и взяла направление в пионерский лагерь в качестве вожатой. Отпуск, проведённый среди детей и своих сверстников, так понравился ей, что на следующий год она даже слушать не хотела родителей, которые настоятельно рекомендовали ей опять ехать на юг и убивать свой отпуск среди уже немолодых людей за преферансом. Как жаль, что она не послушалась их тогда! Как жаль, что ветреность и беспечность взяли верх над мудростью и осторожностью. То, что произошло с молодой учительницей, превзошло самые мрачные и пессимистичные мысли. И даже сегодня, по прошествии многих лет, она не могла вспоминать про это без содрогания. Директор школы, дай Бог ему здоровья на тысячу лет, буквально вытащил молодую девушку из петли, в которую та уже готова была засунуть свою голову. Жених, которому она всё рассказала, при самом хорошем раскладе, должен был бросить свою невесту, плюнув в её сторону. Но Таня твёрдо решила тогда рассказать всю правду. Рассказать, а там будь, что будет. И чудо произошло: жених не прогнал, не плюнул в её сторону, а понял и простил. Вопреки всем неприятностям Таня удачно вышла замуж, сменив фамилию Бахметьева на Соколову. Время постепенно заглаживало рубцы, оставленные в душе трагедией, и Таня вычеркнула бы из памяти всё, что с ней произошло, если бы Господь не распорядился по-другому. Будто напоминанием о беспечности, будто наказанием за непослушание родителям и своеволие, Таня после той кошмарной ночи получила недуг, который не позволял вычеркнуть из памяти ненавистные события. Тогда, когда хмель лишил её сознания, девушку спрятали в кустах от проснувшихся детей. Никто даже не заметил, что она пролежала несколько часов в холодной ключевой воде. Сегодня эта казалось бы незначительная деталь, полностью лишила её возможности стать матерью. Куда только не обращалась бедная женщина, какие только процедуры не выполняла — всё напрасно: забеременев, она шесть месяцев проводила в жутких мучениях, после чего они заканчивались выкидышем.
— Это всё за мои грехи, — говорила она сама себе.
В свободное от работы время, когда муж задерживался на работе, Татьяна Александровна украдкой ходила в церковь и молила Бога, чтобы он простил её, чтобы отменил то невыносимое наказание, которое возложил на неё за падение. Она сквозь слёзы смотрела на иконы, но те смотрели куда-то сквозь неё с лицами лишёнными хотя бы какого-то участия.
— Молись дочка, и проси! Бог добр, он поможет, — говорили набожные бабульки и приводили для убедительности такие истории, перед которыми неприятности молодой женщины казались детскими шалостями.
И Татьяна Александровна молилась, молилась самозабвенно, страстно, рискуя, в случае если её кто-нибудь увидит, потерять работу.
Однажды, придя из храма домой, она, лишённая сил, рухнула на диван даже не раздевшись. Пролежав так минут пятнадцать, Татьяна Александровна услышала звук открывающегося замка.
— Саша, это ты? — крикнула она.
— Я. Освободился сегодня пораньше, — услышала она голос мужа.
Через минуту муж вошёл в гостиную и остановился у дивана.
— Что с тобой? — спросил он. — Ты здорова?
— Просто устала, — сказала Татьяна Александровна, не поднимая головы.
— Ты опять беременна?
— Нет. Просто устала.
— Отдыхай. Хочешь я накормлю тебя?
Таня ничего не ответила. Она просто улыбнулась своему мужу так, что ему всё стало понятно без всяких слов.
Через несколько минут из кухни донеслись звуки кастрюль, тарелок и чашек. Ещё через несколько минут в гостиную тонким невидимым ручейком стали втекать запахи разогреваемого борща.
Татьяна Александровна лениво встала с дивана, пошла в прихожую, разделась и пошла в ванную мыться.
— Кушать подано! — услышала она голос мужа.
— Господи, что бы я без тебя делала? — сказала Таня, войдя на кухню.
Она села на своё место и с улыбкой стала наблюдать, как муж разливает борщ по тарелкам.
— Чем от тебя так пахнет? — спросил муж.
— Свечами и ладаном.
— Ты была в церкви?
— Я уже давно туда хожу.
Александр сразу догадался о причине, которая заставила его жену посещать это заведение.
— Ты думаешь, это поможет?
— Ну, должен же быть хоть какой-то выход.
— А может быть подумать об усыновлении…
— Саша, давай не будем сегодня об этом. Мне так плохо!
— Хорошо. Давай сменим тему разговора.
Несколько минут супруги кушали в полной тишине, наконец Александр прервал молчание.
— Ты не слышала такого писателя — Чернокнижник?
— Конечно, слышала. Этот мальчик учился у меня. Теперь он уже не мальчик, а очень уважаемый человек.
— Он и в школе писал?
— Что ты! Никто даже не мог предположить, что он станет писателем. В школе он был обыкновенным троечником.
— Значит, его дар раскрылся позже?
Лицо Татьяны Александровны исказилось в горькой ухмылке.
— Его дар раскрылся на моих глазах, — сказала она. — Я бы даже сказала, что именно я стала тем объектом, который раскроет этот дар.
— Интересно. Очень интересно. Ты никогда мне этого не рассказывала.
— Я рассказывала тебе это, Саша. Помнишь историю, которая произошла со мной в лагере?
Муж, молча, кивнул головой.
— Эту историю первым рассказал Чернокнижник. Тогда даже он не знал о своём даре. Мальчик просто решил пошутить и написал сочинение на тему: «Как я провёл лето». Если бы он знал, что Господь наделил его способностью заглядывать в прошлое и будущее, разве бы он сделал это?
— У тебя были неприятности?
— Огромные.
— Он написал, что это была ты?
— Нет, он не указал ни моей фамилии, ни названия лагеря, но почему то все сразу догадались, что это была я.
— После этого он стал писать?
— Да, он написал роман «Трупопровод» и оказался за границей.
— Ты читала его?
— Нет. Это не возможно. Во-первых у нас его не публикуют, а во-вторых у меня с этим автором связаны очень тяжёлые воспоминания. Я не только читать, я говорить о нём не могу. Для меня это слишком тяжело.
— Извини, Танечка, я не знал, что это тяжело. Давай переменим тему.
Супруги снова замолчали, но другой темы на ум не приходило.
— А почему ты вдруг вспомнил о нём? — спросила Татьяна Александровна.
— У нас на работе все зачитываются его книгой.
— Он стал публиковаться у нас?
— Выходит так.
— И что же это за книга? Трупопровод?
— Ну, нет, этого наши не опубликуют никогда.
Татьяна Александровна с явным любопытством посмотрела на мужа.
— Лагерный роман, — сказал он.
— Всё таки не удержался — написал.
— Что написал?
— Лагерный роман это фраза из его сочинения.
— Если хочешь, я могу принести эту книгу.
— Боже упаси. Я даже слышать об этом не хочу.
— А теперь и я.
— Что и ты?
— Теперь и я не хочу слышать ни об этой книге, ни об этом писателе. Это чудовищно обнародовать такие интимные вещи.
То, что неприемлемо для одного, очень приятно и привлекательно для другого. Посудите сами: да разве есть на свете что-либо приятней, нежели порыться в чужом грязном белье? А интимные стороны жизни людей? Они ведь только называются интимными, а попробуйте оторвать от замочной скважины созерцателя, наблюдающего за этими интимными сценами? За уши не оттянешь! Этим сценам человеческой жизни даже название придумали сладкое и приятное — клубничка.
