Николай Леонов - Ценник для генерала
— И что же? — уловив паузу в рассказе незнакомца, спросил Чуриков. — Совпадение, и только.
— Я бы тоже так подумал, если бы не результаты элементарной проверки. Руководство местной дорожной полиции никого на трассе не ставило. В журнале дежурного не зафиксирован приказ выехать на такой-то километр и пускать машины в объезд. Заявления об аварии у моста тоже не было. Никто из инспекторов на аварию туда не выезжал. Такие материалы в дежурную часть не поступали.
— Вы уверены в этом? — Следователь наконец-то посмотрел Гурову в лицо.
— Проверьте, убедитесь сами. Это не сложно. Можете даже официальный запрос сделать.
Следователь вдруг замолчал, обводя пруд странным напряженным взглядом. Гуров заметил, как у него ходят желваки на скулах, хотя внешне Чуриков выглядел вполне спокойным.
— На вас оказывают давление? Я правильно понимаю? — спросил Гуров, не получил ответа и продолжил: — Ясно. Это о многом говорит. Извините, что побеспокоил, я просто думал, что вы…
— Да перестаньте! — вдруг зло процедил следователь сквозь зубы. — Все вы понимаете, все вам ясно! Кто вы вообще такой, что приходите, поучаете, намекаете? Кто вы? Боитесь сказать? Так какого хрена вы мне тут сочувственные песни поете?
— Ого!.. — Лев Иванович улыбнулся. — Вот это темперамент. А я считал вас спокойным и выдержанным человеком. Допекли?
— Не ваше дело, — буркнул Чуриков, успокаиваясь.
— Слушайте, а давайте начистоту, а? — вдруг весело сказал Гуров. — Я с вами до конца честным буду, вы — со мной. Глядишь, вместе мы такое дело провернем, что всем тошно станет.
— Тошно станет прежде всего мне. Потому что я тогда не смогу тут работать. Сожрут как меня, так и моего шефа, через которого мне пожелания спускают. Пока в вежливой форме.
— А если я вам помогу?
Следователь вытаращился на собеседника с таким видом, как будто тот только что свалился с неба, а теперь сидит тут как ни в чем не бывало. Он даже не ушибся. Гуров смотрел на следователя добрыми глазами и покровительственно кивал. Ни дать ни взять — добрый дядюшка.
— Да, я помогу вам раскрутить это дело. Вы предстанете в выигрышном свете в своем ведомстве. Мы прищемим хвост тем, кто покрывал преступников. Вы пойдете на повышение и получите майора.
— Сказочник! — заявил Чуриков.
— Я-то? — Гуров усмехнулся и вдруг стал серьезным. — Я, Олег Николаевич, не сказочник и не пустомеля. Полковник Гуров, к вашему сведению. Главное управление уголовного розыска МВД России.
— Вот даже как! — Чуриков прищурился.
— Именно так. Учтите, что с вами или без вас, но я тут все вверх дном переверну, обязательно найду тех негодяев, которые убили моих товарищей. Только вам это будет уже все равно. Работать тут вы уже не будете. Я об этом позабочусь. Уважаю я только тех, кто до конца выполняет свой долг. Пришел в Следственное управление, так работай, а не протирай штаны и не лижи руки тем, кто выше тебя по положению.
Чуриков промолчал. Он снова уставился в пруд. Его лицо налилось пунцовым цветом, желваки снова ходили ходуном под кожей на скулах.
«Злится, — подметил Гуров. — Это хорошо. Значит, не боится. Выходит, что ему все это очень даже не нравится. Он будет только рад сломать систему».
— Ну так вот, — продолжил Гуров, как будто и не было у них лирических отступлений от главной темы разговора. — Это еще не все, Олег Николаевич. Я предположил, что водитель угнанного самосвала после аварии не просто убежал куда-нибудь. Если там все четко спланировано, а так оно и было, то водителя, после того как он выпрыгнул из кабины и удрал в лес, должен был кто-то подобрать и куда-то увезти. Я нашел следы, подтверждающие мои умозаключения.
— Следы? Какие? — заинтересовался Чуриков.
— Я прикинул кратчайший путь в лес, потом решил разыскать там хоть какую-то лесную дорогу и нашел ее. На ней я заметил следы легковой машины, долго стоявшей там, а также человека, который ждал около часа. Там неподалеку есть родничок. Человек отошел, чтобы попить, и оставил след, вполне подлежащий идентификации. — Гуров вытащил из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо лист бумаги, на который скопировал отпечаток подошвы башмака, снятый у родника.
Чуриков взял лист, развернул и буквально разинул рот. Он разглядывал рисунок подошвы, то поднося листок ближе к лицу, то отодвигая его. Гуров сразу понял, что следователь очень даже обрадовался такому подарку. Через минуту Чуриков аккуратно положил на лавку рядом с собой листок, полученный от Льва Ивановича, порылся в своей папке и извлек оттуда другой. Он протянул их Гурову и с торжествующим видом откинулся на спинку лавки.
— Это что? — Сыщик держал перед собой листы и сравнивал рисунки. — Одна и та же нога! Вот и дефект на рисунке, видите? В форме латинской буквы Y! Откуда это у вас? Где этот тип наследил?
— Сначала вы скажите: вам знаком полковник Крячко Станислав Васильевич? — Сосредоточенные, прищуренные глаза смотрели на Гурова. — Вижу, что знаком. Вы в курсе, что он несколько дней назад ехал из Минска в Пинск и исчез из поезда?
— Да, я в курсе этой истории.
— Этот след криминалисты транспортной милиции сняли в тамбуре того самого вагона, в котором ехал Крячко. Подробности вас интересуют? Две женщины, его соседки по купе, рассказали, что он перед сном вышел покурить и не вернулся. Они решили, что их попутчик мог встретить знакомых и засидеться у них до утра. Но Крячко не пришел. Проводнику пришлось решать вопрос с вещами пропавшего пассажира, когда поезд пришел на конечную станцию, в Пинск. Криминалисты не придали значения этому следу в тамбуре. Ведь после событий той ночи там прошли десятки людей. Но я решил его сохранить. Как чувствовал!
— Где именно они зафиксировали этот след?
— На полу возле самой стены. Я подумал, что нормальный человек туда наступать не будет. Незачем ему туда лезть. А в процессе борьбы вполне кто-то мог. Ботинки свободного, почти спортивного покроя. Кстати, что с вашим другом? У вас есть сведения о нем?
— Пока порадовать вас мне нечем, — уклончиво ответил Гуров. — Значит, мы имеем косвенное доказательство того, что в гибели полицейских замешан этот человек. Он же причастен к исчезновению из поезда полковника российской полиции.
— Как видите.
— Это не все, Олег Николаевич. У меня имеется еще один такой же след, но найден он в лесу, неподалеку от места убийства генерала Рыбникова. Тоже рядом со следами колес машины. Теперь вы верите, что все эти преступления являются звеньями одной цепочки?
— А вот это уже серьезно!
— Даже очень, — сказал Гуров, возвращая Чурикову листы бумаги. — Теперь скажите, какое давление на вас оказывается и кем именно?
— Кем — точно сказать не могу. Все это передается мне через моего шефа. Ему такая ситуация тоже очень не нравится, но он, как и я, не хочет рисковать положением и карьерой. Особого давления не оказывалось, был просто весомый намек на то, что я должен вывести из дела об убийстве генерала Рыбникова историю о ДТП с российскими полицейскими. Я это сделал. Расследование ДТП было передано по территориальности дознавателям дорожной полиции.
— Нормально. Тогда так, Олег Николаевич. Я предлагаю вам не афишировать свои действия, даже тщательно их скрывать, но все же собрать официальные доказательства тех фактов, о которых мы с вами сейчас говорили. Готовьте свою бомбу, а выложите вы ее, когда я вам подам знак. Постарайтесь выяснить, кто в вашем руководстве пытается замять это дело, покрывает преступников. Не уверен, что эти личности работают в вашем здании. Инициаторы преступлений могут сидеть и в МВД республики, и в ГУВД Минска. У меня есть и кое-какие свои возможности. Доказательств я вам накидаю, причем вполне официальных. Вы согласны? По рукам?
Чуриков, почти не помедлив, протянул ладонь.
Суббота, времени почти одиннадцать, но на дорожке, ведущей в ту часть кладбища, где находится могила Юнгеровой, никого нет. Гуров бродил тут уже около получаса. Люди иногда посещали соседние могилы, но к Юнгеровой никто не подошел.
Сыщик вполне понимал, что женщина, которую он ждал, могла сегодня не прийти по десятку объективных причин. Верить на слово старику-уборщику не стоило. Мало ли что он сказал! Может, ему только кажется, что на могилу подруга приходит каждую субботу, да еще и именно к одиннадцати? Но придется ждать, отрабатывать этот вариант во что бы то ни стало. За такие подарки судьбы надо хвататься мертвой хваткой.
Гуров снова остановился возле могилы и стал рассматривать фото на памятнике. Он в очередной раз попытался представить себе эту женщину, ее характер, прикинуть, какие его черты могли передаться сыну. Не бывает таких матерей, которые от рождения представляют жизнь своего ребенка такой, какой она будет на самом деле. Матери не верят, что сын станет преступником, сядет в тюрьму. Любая мать мечтает, горячо верит, что ее сына ждет светлое будущее, что она в старости будет им гордиться.
