Томас Хэнши - Тайна стальной комнаты
— Ответьте мне на один вопрос, сэр Генри, — произнес Клик. — Если, конечно, он не покажется вам слишком нескромным. Это вы застраховали жизнь Мерпла и выплачивали от его имени страховые взносы? Я сделал такой вывод, увидев, как эта женщина с вами разговаривала.
— Да, это так, — ответил сэр Генри. — Собственно говоря, я оформил такие страховые полисы с компенсациями вдовам на всех женатых мужчин, которые работают в моей конюшне.
— Могу я спросить, почему?
— Что ж, во-первых, обычно у них слишком мало денег и слишком много детей, чтобы самостоятельно выплачивать взносы, а работа со скаковыми лошадьми связана с большим риском. Ну а во-вторых, я верю в систему страхования жизни. Это все равно, что большая сумма денег, припрятанная в безопасном месте, а ведь никто не знает заранее, что может произойти.
— Значит, будет правильно предположить, — заметил Клик, — что вы застраховали и свою жизнь?
— Конечно! И на очень внушительную сумму.
— А леди Уилдинг, конечно же, получатель страховой выплаты?
— Само собой. У нас нет детей, как вы знаете. На самом деле, мы женаты всего семь месяцев. А до того, как я женился, полис был оформлен в пользу моего дяди, преподобного Амброуза Смира.
— Вот оно что, — пробормотал Клик задумчиво. Он продолжал размышлять над этим вопросом вплоть до того момента, когда машина стремительно въехала во двор перед конюшнями Уилдинг-Холла, и мистер Клик впервые встретился с Логаном, тренером лошади. Они произвели друг на друга не слишком благоприятное впечатление.
— Ха! — произнес Логан с отвращением, наблюдая рядом с хозяином за тем, как Клик стоял посреди конюшни, задрав голову и принюхиваясь, как ищейка. — Ха! Если этот старый простофиля и есть лучший специалист, которого мог вам предложить Скотленд-Ярд, остальные там, должно быть, совсем никуда не годятся. Чего этот олух делает? Чего вынюхивает? Он что, ожидал, что в стойле будет пахнуть духами? Как его звать-то, сэр?
— Клик.
— Ну и имечко! Голова у него, небось, как клюшка для гольфа — с одной извилиной. Не люблю сыщиков, сэр Генри, а этот мне особенно не нравится. Ну кто докажет, что он не в сговоре с теми негодяями, что охотятся за Черной Мятежницей? Не нравится мне все это!
Тем временем Клик, оставаясь в счастливом неведении о чувствах Логана, продолжал принюхиваться и «осматриваться», как он обычно это называл. Он заглянул во все углы конюшни и, когда спустя минуту к нему подошел сэр Генри, стоял перед дверью стальной комнаты, исследуя царапину, о которой рассказывал баронет.
— Что скажете, мистер Клик?
— Вряд ли это подскажет нам, кем был наш незваный гость. Если бы вы не стали покрывать дверь краской, чтобы избежать ржавчины в этой насыщенной нашатырем атмосфере, и оставили все как есть, возможно, этой отметины вообще не было бы видно — уж очень она легкая. Я думаю, что сам Толливер нанес ее булавкой или пуговицей на манжете в момент падения, когда на него напали. Но просветите меня вот насчет какой вещи: для чего вы используете в конюшне кориандр и сассафрасовое масло?[2]
— Кориандр? Сассафрасовое масло? Я понятия не имею, о чем речь. Вы обнаружили здесь такие вещи?
— Нет, просто уловил запах. Бесспорно, очень необычное сочетание… Я знаю только одно племя, которое использует эти ингредиенты для целей, которые вряд ли имеют место в нашем случае… Хотя…
Клик замолчал, позволив домысливать это предложение как угодно, и обернулся, снова оглядывая помещение. Казалось, он в первый раз заметил что-то необычное в обстановке конюшни и рассматривал это с молчаливым интересом. Речь шла об обычной коробке, покрытой кусками пробковой коры, стоящей на полу под одним из окон так, чтобы свет и воздух доходили до растущего в ней странного растения, похожего на орхидею с ярко-алыми цветками.
— Сэр Генри, — произнес он через некоторое время, — могу я спросить, как давно вы были в Южной Америке?
— Я? Никогда в жизни, мистер Клик.
— Вот как! А кто-нибудь из проживающих в усадьбе там бывал?
— А, теперь я понял, к чему вы клоните, — ответил сэр Генри, проследив направление его взгляда. — Вы об этом растении из Патагонии? Оно принадлежало бедняге Толливеру. Он проявлял странный интерес к папоротникам и прочим растениям, а поскольку оказалось, что эта разновидность лучше всего чувствует себя в конюшне, тут он его и держал.
— А с чего он взял, что эта разновидность лучше чувствует себя в атмосфере конюшни?
— Ему сказал кузен леди Уилдинг, мистер Шарплес. Он и подарил Толливеру это растение.
— Вот как! Выходит, что мистер Шарплес бывал в Южной Америке, не так ли?
— Ну да. Он там родился, как и леди Уилдинг. Я был уверен, что вы знаете это, когда сказали, что… Но возможно, что вы никогда не слышали об этой истории… Она… вернее они, — сэр Генри слегка запинался от смущения. — Семь месяцев тому назад леди Уилдинг выступала на сцене мюзик-холла. Они с мистером Шарплесом выступали под псевдонимами Сеньор Морандо и Прекрасная Креолка. Шоу имело огромный успех, и я… был очарован этой леди. Вот и вся история.
Вряд ли это действительно была вся история, но то, что не было произнесено вслух, Клик прочел между строк. Как это обычно и бывает, страстная влюбленность, которая принесла леди титул и щедрого супруга, угасла, и брак этот был далек от счастливого. Уже позднее Клик выяснил, что общество графства отказалось принимать леди Уилдинг, и ее светлость, разозленная этим остракизмом, стала приглашать своих старых друзей из мюзик-холла и весело проводить с ними время. Сэр Генри возражал, как-то раз завязалась страшная ссора, и даже преподобный Амброуз Смир был вынужден спуститься в холл в попытке примирить супругов. Клику удалось узнать кое-что еще, что дало ему пищу для размышлений: преподобный Амброуз Смир тоже бывал в Южной Америке. И несмотря на высокую оценку сэра Генри и пользу, которую приносила его религиозная деятельность, при знакомстве преподобный Амброуз понравился Клику не больше, чем тренер Логан.
Но вернемся к описываемым событиям. К этому времени наступили поздние майские сумерки, и Логан привел из загона Черную Мятежницу. Следом за ними шел стройный мужчина с небольшими усиками и землистым цветом лица. Он был одет в серый твидовый костюм и нес дробовик. Сэр Генри, который относился к мужчине с очевидной симпатией, представил его Клику как мистера Эндрю Шарплеса, южноамериканца.
— Это английский вариант моего имени, мистер Клик, — весело, с заметным испанским акцентом заметил последний. — Вы можете сломать язык, пытаясь произнести его иностранный вариант. Рад с вами познакомиться. Я очень надеюсь, что вы доберетесь до сути этих зловещих событий. Что ты думаешь, Генри! Жокей Лэмбсона-Боулза шатался по нашей округе сегодня днем. Негодяй пытался подглядеть, в какой форме Черная Мятежница! К счастью, я увидел, как он прятался с другой стороны живой изгороди, и дал ему ровно две минуты, чтобы улизнуть. Если бы он этого не сделал и еще на шаг приблизился к лошади, я бы пристрелил его на месте. Все правильно, Логан, устраивайте кобылу на ночь, а я пока достану вашу постель.
— Ладно, — процедил Логан, — и помоги бог тому человеку или дьяволу, что приблизится к Черной Мятежнице этой ночью!
Затем он прошел с кобылой в стальную комнату, через пару минут вышел, запер дверь и отдал ключ сэру Генри.
— Я объезжал ее, тренировал и готов умереть за нее, если понадобится, — произнес тренер, останавливаясь рядом с Кликом и кидая на него мрачный взгляд. — Она рождена, чтобы стать победительницей скачек, а значит, станет ей, и этому не помешают ни всякие Лэмбсоны-Боулзы, ни прочие негодяи!
Он развернулся и пошел к Шарплесу, который достал из шкафа подушку и кипу одеял и готовил из них постель на полу возле запертой стальной двери.
— Спасибо, сэр, благодарствую, — сказал Логан Шарплесу, когда тот закончил, повесил на стену дробовик и ушел переодеваться к ужину. Затем тренер повернулся к Клику, который снова к чему-то принюхивался, и показал на свое подобие кровати:
— Вот здесь Тед Логан будет спать этой ночью! Если кто решит добраться до Черной Мятежницы, сначала ему придется схватиться со мной — со мной и дробовиком, который оставил мистер Шарплес. А если уж я выстрелю, то сделаю это, чтобы убить! Усекли, мистер?
Клик повернулся к баронету.
— Сделайте мне одолжение, сэр Генри, — сказал он. — По личным причинам я хочу остаться в конюшне один на десять минут, а после этого прошу, чтобы никто не заходил сюда до утра. Я не могу отвечать за жизнь этого человека, если он решит остаться здесь на ночь, поэтому, ради него и ради вас, запретите ему это делать.
Казалось, Логан буквально обезумел от злости после этих слов.
— И слышать этого не желаю! Я останусь здесь! Останусь! — отчаянно закричал он. — Кто бы ни пришел, я готов схватиться с ним! Я не отступлю! Не слушайте этого мистера, сэр Генри, прошу вас!
