Андрей Константинов - Дело о «красном орле»
Странно, что ты этого не понимаешь.
Спорили мы еще с полчаса. Журавлев, вновь распалившись, кричал, что у людей Удаленького есть купленные источники не только в РУБОПе, но и в ФСБ, которые сливают «комсомольцу» всю имеющуюся в органах информацию, и что я буду виноват, если события пойдут не так, как хотелось бы им, операм.
— Вместо судебного иска о защите чести и достоинства можете схлопотать пулю в лоб, товарищ подполковник. Эти «отморозки» не шутят… — сказал мне на прощание Журавлев.
…Через несколько дней в Агентство позвонил неизвестный и вкрадчивым голосом сообщил мне, что Андрей Анатольевич Удальцов прочитал статью и просил передать, что в ближайшее время автор лишится правой руки. Чтобы больше не смог писать всякую хуйню. Определить номер звонившего нам не удалось.
***
Конец лета выдался на редкость дождливым и ветреным. Петербуржцы ходили в плащах и куртках, мучились с зонтиками и, проклиная все на свете, ждали потепления. Но прогнозы оставались неутешительными: «Циклон не скоро покинет Северо-Запад России…»
Завершилось предварительное следствие по делу банды Удаленького, и обвиняемые начали знакомиться с его материалами. Я время от времени созванивался с Даниловым. Женя дико устал от работы, но был настроен оптимистически. «Дело не развалится, вор должен сидеть в тюрьме! А бандюган — тем более», — говорил мне Данилов.
Но события неожиданно для всех стали развиваться совсем по иному сценарию: одного за другим начали убивать свидетелей по делу Удальцова и его банды. Причем преступления совершались демонстративно: средь бела дня, на центральных улицах города.
Первым убили Михаила Баширова — его закололи двумя ударами антикварной шпаги, видимо, похищенной в одном из музеев.
Прохожие, на глазах которых это произошло, были в шоке. От Журавлева я позже узнал, что убитый одно время был членом банды, его заподозрили в «крысятничестве», избили и вынудили самостоятельно отрезать фалангу мизинца кухонным ножом. Опасаясь за свою жизнь, Баширов пошел в РУБОП…
Через несколько дней после этого убийства были застрелены из пистолета ТТ еще два свидетеля обвинения. И, наконец, при загадочных обстоятельствах погиб четвертый свидетель — Дмитрий Лесов. Его, вызванного на очередной допрос в Следственное управление, обнаружили мертвым на скамейке, неподалеку от Захарьевской улицы.
Результат судмедэкспертизы — инфаркт — поставили под сомнение. Не мог совершенно здоровый молодой человек внезапно умереть от острой сердечно-сосудистой недостаточности. Скорее всего, Лесова, употреблявшего наркоту, убили дозой «паленого» кокаина. Эксперты-медики не отрицали, что такое вполне возможно…
— Тебе Журавлев не рассказывал о Гусарове? — спросил у меня Женя Данилов, разливая по стаканам принесенный мною коньяк. — Ну, глаз-ватерпас! — похвалил он себя, сравнив уровень напитка в наших стаканах.
— Нет, а что?
— Владимир Гусаров — один из основных свидетелей по делу Удаленького… Давай, Жора, выпьем сначала, потом расскажу. За нас! — Мы чокнулись стаканами, залпом опрокинули дагестанский «трехзвездочный» и закусили шоколадом. — Так вот, Гусаров, он, кстати, немного похож на артиста Николая Еременко, был одно время «правой рукой» Удальцова. Ох, как много он знает… — Женя замолчал, как бы раздумывая, говорить мне или нет, и потянулся за сигаретами. — Не для печати, Георгий, это крайне серьезно.
— А при чем здесь Журавлев?
— При том, что Гусаров был командиром разведвзвода в Афгане, а Игорь, тогда необстрелянный «салажонок», служил в его взводе. Давай, теперь ты разливай, — Данилов пододвинул бутылку.
— Так ты говоришь, этот Гусаров был в банде?
— Был, но в бандитских делах практически не участвовал. Особенно, когда люди Удаленького наезжали на предпринимателей. Хотя поначалу ему все же пришлось участвовать в разборках с другими бандюгами, и там ему не было равных… Ну, поехали. — Женя выпил коньяк, затянулся «Честерфилдом». — Гусар решил уйти из коллектива Удаленького, когда ему стало невмоготу видеть зверства этих «отморозков», пальцы отрезанные, в общем, понимаешь, о чем я…
И встретил случайно Журавлева. Выпили крепко, по душам поговорили.
— А где сейчас Гусаров?
— В этом вся проблема. После смерти Лесова он исчез. Понял сразу, что следующая жертва — он. Без Гусарова дело в суде развалится. Короче, сейчас весь отдел по борьбе с лидерами преступных группировок «на ушах». Ищут. А попробуй его найти: два года в Афгане воевал, всякое видел-перевидел, в таких переделках бывал — нам с тобой и не снилось…
***
На другой день после беседы с «важняком» Даниловым я поругался с Глебом Спозаранником. На его традиционный вопрос:
«Какую пользу вы принесли Агентству за последние два дня?» — я в довольно резкой форме ответил ему, и пошло-поехало… Спозаранник, подергивая плечами, приказал мне прекратить заниматься делом Удаленького. В отделе, мол, работы по горло, все пашут, не покладая рук, даже Нонна Железняк, молодая мама, приходит. А ей детей кормить грудью надо… И Гвичия выполняет сложное задание, и Модестов, и Каширин стараются… Один я не тем, мол, занимаюсь.
После долгой тирады «железный Глеб» начал нагружать меня какими-то заданиями, изредка поглядывая на разграфленный листок. Штабная культура, будь она неладна!
Я уперся. Пришлось вместе со Спозаранником идти к Андрею Обнорскому и просить его разрешения подключиться к розыску пропавшего свидетеля Гусарова, без которого дело «якудзы» Удаленького неминуемо развалится в суде. Шеф разрешил. Но с одним условием: провести с сотрудниками Агентства оперативное мероприятие в ночном клубе «Полумесяц», где сшивается интересующий нас гражданин по фамилии Батманов, любитель малолеток. После этого — Гусаров…
***
Человек не может исчезнуть бесследно.
В этом я был абсолютно убежден. И следы Владимира Гусарова мне удалось найти. Это оказалось не так сложно.
Людмила Львовна, бывшая жена Гусарова, не сменившая после развода с ним фамилию (что, собственно, помогло мне отыскать ее адрес), была обеспеченной женщиной. Надо полагать, что ее бизнес — торговля подержанной кожаной мебелью, которую она самостоятельно привозила питерским заказчикам из Финляндии, — давал вполне приличный доход.
Я не стал скрывать, что в качестве журналиста отдела расследований Агентства занимаюсь поисками пропавшего Владимира Гусарова.
— Людмила Львовна, как давно вы видели Владимира Федоровича? Поймите, это крайне важно. — Респектабельная и ухоженная бизнес-леди в упор посмотрела на меня. Я обратил внимание на ее ярко-голубые глаза. «Наверное, контактные линзы», — подумал я, выдерживая ее взгляд и хитро прищурившись в ответ.
— Не могу вспомнить. Хоть мы с Володей и сохранили нормальные отношения, но видимся нечасто. Обычно он встречается с нашим сыном, Сашей. Звонит по телефону, а потом они гуляют вместе.
— А когда он последний раз вам звонил?
— Дай Бог памяти, кажется, недели две назад. Или полторы…
— В тот день Владимир Федорович пообщался с сыном?
— Нет. Саша был на тренировке, и я сказала Володе, чтобы он позвонил попозже.
— Он позвонил?
— Нет, хотя сын очень ждал звонка. Погодите, помнится, я списала номер телефона с АОНа. — Гусарова подошла к телефону и вернулась с листочком бумаги. — Подумала, может, Саша сам отцу позвонит…
«Как— то слишком легко она поделилась информацией, -мелькнуло у меня в голове. — А впрочем, ничего удивительного. Ей, похоже, настолько безразличен бывший муж, что она готова кому угодно его заложить…»
Дальше было просто. Я вернулся в Агентство и «пробил» абонента. Усталый женский голос сказал: «Приезжайте».
Наташа жила в девятиэтажке на проспекте Энгельса. «Да, в отличие от жилища Гусаровой, богатством здесь и не пахнет», — подумал я, оглядев прихожую. Все бедненькое, старенькое, квартира давно нуждается в ремонте. Хозяйка — симпатичная женщина с простым милым лицом и неплохой фигурой, которую подчеркивали черные лосины.
Волосы мокрые и непричесанные, я уловил приятный запах шампуня.
Я показал Наташе журналистскую ксиву, вручил визитку и номер «Явки с повинной» со статьей об Удаленьком. Беседовали на маленькой кухоньке. От чая я отказался, но попросил разрешения закурить.
— Ну что, Наталья, простите, как вас по отчеству? Будете говорить?
— Не знаю, — медленно произнесла женщина. Уголки ее губ дрогнули, глаза увлажнились.
— Так, — придвинул я к себе пепельницу. — Не знаем, да? Вот что, Наталья, мы же с вами пока беседуем без протокола. Мне нужно узнать, где прячется ваш… э-э… скажем так, знакомый, Володя Гусаров. О нашем разговоре никому не будет известно, я просто прошу вас помочь мне, понимаете? А иначе — придется разговаривать со следователем. Повестка, протокол… Зачем вам это надо?
