Наталья Андреева - Черное белое
— Вижу, все вижу.
Берет ее правую руку, осторожно, потому что кисть загипсована, внимательно разглядывает локтевой сгиб.
— Ну-с, милая, и давно мы колемся?
«У конца света тоже должен быть конец. Это не может длиться вечно. Дайте человеку умереть».
— Пошел бы ты…
— Героин, да? Ну что, пока она лежит в больнице, находится под нашим контролем. А лежать ей, судя по всему, долго. Не меньше месяца. За это время поставим на ноги. Потом надо пройти период реабилитации. Но это все недешево стоит. Кто отвечает за эту девушку?
— Я. Ее старшая сестра. Я за все заплачу.
— В таком случае, я сейчас же ею займусь. Ну-с, милая, пора возвращаться к нормальной жизни. Хотя плохо тебе будет еще долго.
«Лучше умереть!»
ЗЛАЯ СЕСТРА
Ну, слава богу! Уснула! Как тяжело далась эта первая встреча! Как же она упряма! «У меня нет никакой сестры…» А вот здесь ты, милая, ошибаешься. Повезло тебе или не повезло, но сестра у тебя есть. Старшая сестра. Умная, осторожная, с большим жизненным опытом. Не чета тебе, глупой девчонке. Потому что глупее, чем ты, нельзя распорядиться собственной жизнью.
Она вспомнила, как привезла девушку в больницу. Деньги, ту самую стодолларовую купюру, пришлось сунуть главному врачу: «Все, что у меня с собой оказалось. Потом будет еще».
И тут же услышала:
— В реанимацию ее! Живо!
Обошлось. Убедившись, что с девушкой ничего серьезного, главврач поручил ее хирургу, и уже к обеду Соню перевели в обычную палату. Бог милостив, рана на голове оказалась несерьезной. На первый взгляд. Потому что больная твердит без остановки: «У меня нет никакой сестры…»
Весь день просидела в районной больнице. И только договорившись, что за Соней будет постоянный присмотр и хороший уход, распрощалась на время с персоналом и села в свою машину. Достала сумочку, стала внимательно разглядывать содержимое. Какая же неряха! Первым делом достала загранпаспорт. Милая, где ж ты только— ни побывала! Позавидуешь, честное слово! Ей бы такую жизнь!
Загранпаспорт надо бы пока припрятать. Кроме того, в сумочке был и другой паспорт. Старого образца — красная обложка, золотые буквы СССР. Поменять его на российский девушка еще не успела. Сколько времени дома-то не была! Да и обмен не так давно начался. А теперь и загранпаспорт надо переоформлять. Летичевская Софья Алексеевна. Замечательно! Это нам пригодится. Причем в ближайшее время. А это что такое? В маленьком боковом кармашке ключи. Но не та связка, которую схватила со столика в холле. Проверить бы, подходят они ко входной двери особняка или не подходят? Утром, в горячке, было не до этого, действовала машинально. Увидела ключи — взяла, подошли — заперла дверь. Теперь надо действовать более осмотрительно. Но сначала надо кое с кем посоветоваться. Хорошо, что вовремя приобрела мобильный телефон, истратив последние деньги, оставшиеся от продажи старого бабушкиного дома. Два года назад купила подержанную машину, остальное оставила на черный день. Но этот наступивший сегодня черный день — обратная сторона светлого будущего. Которое не за горами. А потому не надо скупиться. Все вернется сторицей.
Остановив машину на обочине, набрала номер и услышала его голос:
— Да?
— Это я. Лера. Тут такое случилось!
— Ты с ним встретилась?
— С ним — нет. Но зато я встретилась с ней!
— С кем?
— С Соней.
— С…
— Вот именно! Причем при таких обстоятельствах! Короче, слушай…
И дальше последовал рассказ о черном джипе, поездке в больницу и визите нарколога. Он слушал молча, не перебивая, а под конец спросил:
— Что ты собираешься делать?
Она заговорила сбивчиво и торопливо. В паузах слышала: «Так-так. А ты уверена?»
— Я хочу, чтобы ты сходил ко мне на работу и все рассказал. О том, что я нашла Соню, что она попала в аварию. Что лежит в больнице в тяжелом состоянии. Словом, мне вряд ли хватит положенного отпуска. Скажи, чтобы были готовы к тому, что через месяц я на работу не выйду. Ты это можешь. Мне нужен еще месяц за свой счет, а потом будет видно.
— Значит, увольняться ты пока не рискуешь?
— Пока нет.
— Лера, брось это дело. Ты сама не понимаешь, куда лезешь!
— У нас, по-твоему, есть выбор? Или ты забыл, как все было?
— Выбор всегда есть. Брось, Лера, — настойчиво повторил он. — Я тебе говорю.
— В жизни только один раз выпадает такой шанс. И отказаться?
— Приезжай домой. Я скучаю.
— Я тебя прошу — помоги.
— А как? Как помочь?
— Я же тебе сказала…
Она снова заговорила сбивчиво и торопливо. Потом перевела дух:
— Ну?
— Оставь ты эту девчонку!
— Она мне все-таки сестра!
— Тем более. Оставь.
— Ну уж нет. Я своего добьюсь. Мне только нужны бумаги. И свидетели. Я докажу, что она моя сестра. Летичевская Софья Алексеевна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года рождения, два года назад исчезнувшая из дома. Мне надо доказать это во что бы то ни стало. И тебе, кстати, тоже. Иначе…
— Да-да, я понял. Не продолжай… — Он помолчал, потом медленно, растягивая слова, сказал: — Ну, хорошо. А теперь слушай меня.
Теперь уже он говорил, а она в коротких паузах роняла: «Так-так, ты уверен?» И под конец: — Вот видишь, как удачно все складывается! У нас все получится. Я верю в это.
— Ты сейчас куда?
— Как это куда? Куда и собиралась! В тот дом! Сориентируюсь на местности. У меня теперь есть ключи.
— Лера, а разве это законно? Входить в чужой дом в отсутствии хозяев?
— Если этот человек там, я должна с ним поговорить. За тем и ехала. Ну, пока. Я еще позвоню.
— Пока. Будь осторожна. Целую.
— И я тебя. Люблю.
Еще покопалась в сумочке и достала связку ключей, теперь уже другую, ту, что прихватила в холле. Взвесила в руке. Ого! Тяжеленькая! Тут не только от дома. Вот этот похож на ключ от машины. Интересно, чьи же это? Лежали на журнальном столике рядом с маленькой черной сумочкой. Брелок слишком громоздкий, не дамский. Женщины не цепляют к связке ключей такой брелок. Дорого, броско, но безвкусно. И слишком уж тяжело. Подбросила в руке связку, ловко поймала. А теперь вперед!
…Сумерки. Целый день ждала, пока девчонка придет в себя! Подготавливала врачей. Середина августа, жара, к девяти часам вечера небо на западе становится багровым, еще немного, и солнце, словно в мягкие пуховые подушки, спустится в густые облака. До утра. Дом, сложенный из белого кирпича, при таком освещении нежно-розового цвета. Красивый дом. Огромный. Три этажа, крыт жестью, по левому краю фасада три узких, неимоверно вытянутых окна расположены лесенкой. За ними ступени, по которым можно подняться на второй этаж. И на этих узких окошках, и на окнах первого этажа чугунные решетки. Фигурные, сделаны на заказ. Забор глухой, сложен из того же белого кирпича. Справа ворота гаража, съезд на шоссе заасфальтирован. В глубине участка какие-то постройки. Из дерева, крытые пластиковой черепицей. Малинового цвета. Баня, сауна? Возможно. Резная беседка тоже на заказ. Яблони, насажанные по всему участку, молодые, но уже плодоносят. Не удержалась, подняла с земли румяный плод, надкусила. Что за сорт? Осенние, жесткие еще, словно дубовые. Кислятина! Бросив яблоко, огляделась. А хорошо люди устроились! Богато. Так она и думала.
— Эй! Есть здесь кто-нибудь?
Тишина. Как странно! Поднялась на крыльцо, подергала дверь. По-прежнему заперто. Все так, как она утром оставила. Еще более странно. Если он уезжал, то к вечеру непременно должен был объявиться. Или не жил здесь? Странно! Даже если воспользовалась в горячке его ключами, наверняка был второй комплект. Потом спохватилась. А машина? Сбежала с крыльца, вышла за калитку, решив проверить догадку. Долго гремела связкой ключей. Который же из них от гаража? Наконец отперла замок. Машина, новенькая «Вольво»-универсал зеленого цвета стояла в гараже. Итак, машина на месте. На чем же уехал хозяин? Господи, да что она про него знает? Про них? А вдруг было две машины? Или три? Люди богатые, многое могли себе позволить.
И тут увидела первого человека. Из тех, кто жил на этой улице. Женщина с тяжелой хозяйственной сумкой направлялась к соседнему дому.
— Добрый день.
— Здравствуйте, — ответила женщина, в голосе ее чувствовалось скрытое напряжение. Незнакомый человек стоит у соседского гаража, двери которого распахнуты настежь. Пришлось вступить в диалог. Спросила:
— Вы соседка?
— Кого соседка?
— Тех, кто жил в этом доме. Вы с ними общались?
— А вы кто?
— Я? Я родственница.
— Его или ее?
Кивнула удовлетворенно — значит, они жили вместе.
Вообще-то ее. Хозяйки. То есть… Бывшей…
— Анны Павловны?
— Да. Я родственница Анны Павловны. У меня есть ключи. Вот. — Показала связку. Женщина внимательно посмотрела на брелок. — «Что? Что такое?»
