Анна Князева - Хранительница царских тайн
Некрасивое, покрытое глубокими оспинами лицо продавщицы сделалось на редкость приветливым. Легким шагом она проследовала мимо оторопевшей уборщицы. Перехватив свою швабру, та бодро принялась тереть пол.
– Пошли отсюда, – Сергей Дуло пинком открыл дверь.
На улице он оглядел свой «трофей». Это был мужчина лет шестидесяти, изрядно помятый жизнью и нездоровым пристрастием к алкоголю, но при этом сохранивший остатки былой респектабельности. Он был до невероятности худ. Когда-то приталенное драповое пальто болталось на нем, как на вешалке. Велюровая шляпа «пирожком» держалась на ушах, приделанных к обитому кожей черепу. Из-под ее облезлых полей выбивались неживые пегие волосы. В одной руке он держал портфель и початую бутылку «беленькой», в другой – наполненный раскладной стакан.
– Черт, сигареты забыл купить… – сказал Сергей Дуло.
Скукоженный гражданин незамедлительно отреагировал:
– Что курите?
– «Яву».
– Могу предложить «Мальборо». Подержите…
– Не по средствам живете… – заметил Сергей, принимая из рук мужчины стакан и бутылку.
– Точно, – согласился тот и добавил: – К хорошему привыкать вредно. Не советую.
– Сами этого правила не придерживаетесь?
– Я слабый человек. Вы – другое дело.
– Откуда вам знать?
– Вижу… – Мужчина протянул пачку сигарет. – Можете оставить себе. В благодарность. Разрешите представиться: Валентин Анатольевич Грачев.
Взяв стакан, он виновато поднял глаза.
– Если позволите… – и опрокинул его содержимое в рот.
– А закусывать?
– Не извольте беспокоиться, у меня все с собой, – улыбнулся Валентин Анатольевич и раскрыл портфель. – Не желаете присоединиться? Колбаска, сальцо́, хлебушек. Нарезка как в ресторане.
– Я за рулем… – Сергей взглянул на часы. – К тому же в шесть я должен быть в кабинете участкового.
Не успев закусить, Грачев удивленно заметил:
– Я тоже.
– Вы костюмер драмтеатра? – спросил Дуло.
– Заведующий костюмерным цехом, прошу прощения за поправку. Я очень дорожу этой должностью. Надеюсь, вы меня понимаете…
– Закусывайте. Мне необходима ваша консультация как специалиста по тряпкам.
Валентин Анатольевич оскорбленно поднял брови и сунул бутерброд обратно в пакет, так и не откусив.
– Я, молодой человек, по тряпкам не консультирую. Имею ученую степень в другой области – исторический костюм, старинные ткани. По тряпкам вас проконсультирует давешняя уборщица. Так что настоятельно рекомендую обратиться к ней.
Закрутив крышечку, он поставил бутылку с водкой в портфель и щелкнул металлической застежкой.
– Простите, не хотел вас обидеть, – Сергей Дуло не ожидал подобной реакции. – Если не возражаете, я вас подвезу…
Поправив шляпу, Валентин Анатольевич обиженно проследовал к автомобилю.
– Благодарю.
В машине он выпил еще раз. Скоро от его обиды не осталось и следа.
Глава 5
Гвоздь программы
Участковый Порошин старался дышать в сторону, от него разило настоящим сивушным перегаром. Страшнее этого могла быть только газовая атака неприятеля.
– Ребята не приезжали? – спросил Дуло.
– Оперативники? Не видал. – Участковый открыл форточку, решив, что в этом его спасение.
Сергей кивнул на стол:
– Убери лишнее. Будем смотреть одежду.
Порошин выдвинул ящик и, не глядя, смахнул туда все, что лежало сверху. Достал из шкафа мешок.
– Присаживайтесь, Валентин Анатольевич, – Сергей Дуло разорвал веревку и вытряхнул содержимое мешка на столешницу.
Грачев снял пальто, повесил его на вешалку, достал частый гребень и причесался. Вынул из кармана футляр и, выудив оттуда очки, не торопясь, водрузил их на нос.
– Ну-с, приступим… Что именно вас интересует? На что я должен обратить особое внимание? Чья это одежда? И почему мокрая? Надеюсь, не с утопленника?
– С утопленницы, – уточнил Порошин, однако, заметив сердитый взгляд следователя, осекся.
Валентин Анатольевич непроизвольно отдернул руки. Потом осторожно, двумя пальцами поднял цветастый рукав жакета.
Побледнев, он схватил жакет и подбежал с ним к окну.
– Что такое? – Дуло пошел следом.
– Не смейте мешать! – вскинулся костюмер.
В этот момент он был похож на дворнягу, нашедшую мозговую кость.
Следователь отступился и только наблюдал за тем, как Грачев крутит в руках, выворачивает и разглядывает мокрое тряпье.
Не обращая ни на кого внимания, Валентин Анатольевич кинулся к столу и, оставив жакет, схватил шелковую рубашку. Спустя мгновение он прошептал:
– Не может быть… Этого просто не может быть… Никогда…
– Что такое? Вы можете наконец объяснить?
– Я искал музейные метки… – пробормотал Грачев и растерянно посмотрел на следователя. – Но их нет!
– С чего вы взяли, что это музейные экспонаты? Вам же сказали: одежду сняли с утонувшей женщины. Рубашку, кофточку, платок и нижнюю юбку.
Грачев положил рубаху на стол.
– Ей четыреста лет и называется она летником… А вот эта, как вы говорите, кофточка называется телогреей, и ей никак не меньше четырехсот пятидесяти. Одежда сшита вручную, по всем правилам того времени. – Он поворошил остальные вещи. – Платок – ничего интересного. Юбка – ровесница телогреи.
– Понимаю… Вы разыгрываете меня, – Сергей Дуло снял куртку и повесил ее рядом с драповым пальто костюмера. – Или же выдаете желаемое за действительное.
– Надеюсь, что я ошибаюсь. В противном случае меня назовут безумцем.
Взглянув на портфель Грачева, следователь спросил:
– Может, перенесем встречу на завтра?
Валентин Анатольевич грустно усмехнулся:
– Думаете, я пьян?
– Уверен. – Сергей Дуло предпочитал говорить правду.
Грачев выпрямил спину и задиристо вскинул голову.
– Ну, так вот, молодой человек… Никто… Вы слышите? Никто, сколько бы вы ни искали, не определит точнее, чем я, возраст найденных вами «тряпок». Смотрите! – Грачев приподнял жакет и продемонстрировал его. – Телогрея, одежда, которую носили состоятельные русские женщины. Судя по крою, это пятнадцатый или шестнадцатый век, о чем говорит распашной тип застежки, прямая пройма и чрезмерно длинные рукава с прорезями. – Он сунул руку в рукав и продел ее в прорезь. Затем, обведя взглядом слушателей, положил телогрею на стол. – Теперь что касается ткани. Это бархат ручной работы с золотыми и парчовыми узорами на шелковой основе. Орнамент растительный, и я бы мог предположить, что это вторая половина семнадцатого века. Но взгляните сюда! – Грачев сделал паузу. – Вы видите изображения зверей? Это значит, что ткань произведена в конце пятнадцатого – начале шестнадцатого века в итальянском городе Генуя. Только там в указанное мной время изготавливали подобную ткань. И не спорьте, я знаю, что говорю.
– Продолжайте. – Сергей Дуло был готов выслушать все, что скажет Грачев.
– По горловине скорей всего был крашеный бобровый мех, который не сохранился, но очень хорошо сохранилось лицевое золотное шитье отделки. И здесь мы подступаем к самому главному. Этот вид декоративного искусства пришел к нам из Византии. Первые образчики лицевого шитья, выполненные многоцветным шелком, датируются началом пятнадцатого века. И только в шестнадцатом веке на смену шелковым нитям постепенно пришли золотные и серебряные. Так что же мы видим здесь? – Старческий голос дрожал.
– Что? – хрипло спросил Порошин.
– В отделке телогреи используются золотные, серебряные и… шелковые нити!
– И что это значит? – спросил Сергей Дуло.
– Вы не следили за ходом моих рассуждений… – Валентин Анатольевич вздохнул. – Если наряду с золотными и серебряными нитями в вышивке используются шелковые – возраст телогреи определяется началом шестнадцатого века.
– Хорошо. А что с рубашкой? – Следователю не терпелось услышать продолжение.
– Вы имеете в виду летник? Здесь еще интересней. Это верхняя женская одежда. Да-да, именно верхняя, потому что носилась поверх многочисленных нижних рубах и юбок. Прямой покрой с боковыми клиньями. Колоколообразные рукава, сшитые от проймы до локтя, заканчиваются остроугольными полотнищами. Вот эти треугольные куски ткани в рукавах назывались вошвами. Они, как правило, украшались вышивкой и жемчугом. Жемчуг, как видите, частично опал, но вышивка сохранилась. И снова мы видим шелк и золотно-серебряные нити. Стало быть – начало шестнадцатого века. Ткань, из которой сшит летник, мною определена без особого труда. Это венецианская, так называемая «двуличная» камка. Надеюсь, вы заметили, как играет на матовом фоне атласный чешуйчатый орнамент…
– Разрешите вопрос? – вмешался участковый. – А почему, собственно, она двуличная?
– Никакого отношения к свойствам человеческой натуры. Просто ткань изготавливалась таким замысловатым способом, что ее изнанка пряталась между двумя лицевыми слоями.
