Виктор Меньшов - Чикагские гангстеры могут отдыхать
— Именно так и сказал?
— Ну, близко к тексту.
— Ладно. Спасибо, Нина. Ты оставайся здесь, сохни, вскипяти горячей воды, шприцы на всякий случай и упакуй вещи.
— Да вы же все собрали.
— Ты свои собери, чтобы все было готово к отъезду.
Она подошла ко мне. Не обращая внимания на Мишаню и на мое смущение, крепко обняла и сказала, глядя в глаза:
— Это прозвучит банально, но тем не менее ты береги себя, ладно? Мне без тебя будет очень плохо. Я останусь совсем одна на этой огромной, пустой земле. Ты просто обязан вернуться. Понял?
И она поцеловала меня. Потом подошла к Мишане.
— Наклонитесь ко мне, Михаил. Я хочу поцеловать вас. Может, это хоть немного охранит вас от беды.
Мишаня наклонился неуклюже, Нина чмокнула его в лоб, потом в щеку. Мишаня вконец засмущался, закашлял.
Мы вышли под дождь, бегом до машины — и поехали к завершению, как мы надеялись, нашей эпопеи. Я поддел под рубашку пуленепробиваемый жилет, а на Мишаню жилеты не налезали. Он даже расстроился:
— Что же у нас на малорослых жилеты только делают! Это же для спецназа, там же все силачи и великаны сплошные.
Мы приехали намного раньше и ещё раз облазили все кусты вокруг места предполагаемого обмена денег на заложника, валявшегося в этот момент на жутких осколках под обрывом, омываемый волнами озера. Но мы старались не думать об этом, грустных мыслей нам и без того хватало.
Мы сидели в машине, молчали, думали каждый о своем и ждали, когда зазвучит в потрескивающем эфире голос Семена.
Тем временем Семен звонил по радиотелефону в банк.
— Деньги готовы? — спросил он.
— Готовы, — ответили кратко и четко.
— Хорошо, выезжайте. В машину садится не более двух человек. Нас при передаче тоже будет двое. На крыше мусорного бака возле арки на выезде со двора банка лежит инструкция и радиотелефон. Дальнейшие разговоры только на выставленной там волне.
И, не дожидаясь ответа, отключил телефон. Он бросил его на заднее сиденье, а рядом с собой положил коротковолновую рацию. Потом поехал к автозаправке на другом конце улицы, куда прибудут по вложенной в конверт инструкции сопровождающие банка. Семен хотел убедиться, что за ними нет хвоста.
Он сразу узнал банковскую машину. В ней сидели двое. Того, что за рулем, он не знал, зато второй оказался не кто иной, как Володя, собственной персоной. Он явно жаждал реванша. Это несколько усложнило задачу, поскольку его поведение трудно прогнозировать. Семен велел по рации:
— Можете не заходить на заправку. Поезжайте до конца улицы, сверните на Рязанский проспект, нажмите кнопку вызова, получите дальнейшие инструкции…
Так, улица за улицей, он покатал их для начала по Москве, проверяя на предмет слежки, и провел с помощью рации на загородное шоссе, до проселочной дороги, ведущей в нашу сторону. Там уже мы сами «повели» их вслепую, не видя машины. Что самое хреновое, дождик не прекращался ни на минуту, уже начинали сгущаться сумерки.
Мы стояли на небольшом мостике из шпал, примерно за триста метров перед ним дорога делала петлю и вела в объезд, чтобы через несколько десятков метров вернуться и нырнуть как раз под мостик. Вот тут мы и решили встретить своих оппонентов.
Они подъезжали. Мы с Мишаней вышли из машины, проверили оружие. В случае перестрелки решили вести по Володе огонь на поражение, а его напарника постараться ранить в ноги. Отдадут деньги без боя — пускай катятся на здоровье. Хотя и жаль отпускать такого подлеца, как Володя, но не стрелять же в него, если он не вытащит оружие.
На съезде дороги, внизу, дважды мигнули фары. Мишаня мигнул в ответ сверху фонариком и тут же отодвинулся, опасаясь выстрела на свет. Машина остановилась метрах в десяти от мостика, внизу. Хлопнула дверца. Володин голос окликнул:
— Эй! Где вы там?
Я подошел к краю дороги, наклонился над пологим откосом.
— Здесь мы, здесь.
Володя вытащил из машины свое грузное тело, покрутил головой, за ним вышел второй, с автоматом. Володя подошел поближе к откосу, его партнер остался у машины.
Я проклинал дождь и ранние сумерки. В темных очках, плотно прилегающих к лицу, я почти ничего не видел, ориентируясь не столько по контурам фигур, сколько по головам.
— Где деньги? — крикнул я Володе.
— Здесь деньги, — ответил он.
— Покажи!
— Покажи им, — велел Володя напарнику, обернувшись к нему всем корпусом. Тот нырнул, согнувшись, в машину и выпрямился, держа в руках два чемоданчика.
Я уже спускался по склону и сделал знак Мишане. Тот бросил гранату, я рванул вперед. Раздался сильный хлопок, меня обожгло светом даже через очки. Я увидел, как Володя схватился за глаза, его напарник выронил чемоданы и судорожно хватался за автомат, и тут же услышал грохот выстрелов…
Я обернулся на Мишаню. Он падал, как в замедленной съемке, в этом слепящем, нереальном свете.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
По звуку я понял, что стреляют из автомата Калашникова. Огонь вели из кустов, почти в упор. При таком раскладе жилет защищал не больше чем бумага. Я споткнулся, и это спасло мне жизнь. Пули просвистели надо мной. Я скатился вниз и лежа открыл пальбу по кустам. Но оттуда уже не слышалось ни звука, все стихло. Я перекатился на всякий случай в кювет и окликнул Мишаню. Ответа не поступило. Как видно, его настигла-таки пуля.
От машины тоже никто не отзывался. Я послушал еще, встал и медленно, выставив перед собой автомат, начал приближаться к машине. Стало совсем темно, но фонарик я зажигать не хотел, опасаясь наткнуться на пулю, поэтому споткнулся о Володю. Я наклонился, пощупал пульс. Он был мертвее мертвого. На лице и шее застывала липкая кровь. Он лежал лицом вниз, вывернув набок голову, спина прошита автоматной очередью. Жилет его не спас, да и не мог на таком расстоянии спасти!
Я пошел в сторону второго. Он еле заметно шевелился и издавал какие-то звуки, я склонился над ним и вдруг ощутил на своей шее чьи-то сильные руки, нажимавшие мне на сонную артерию. И тут я полетел куда-то…
Улетел я недалеко. Очнулся там же, где упал, лежа в обнимку с напарником Володи, уже не подававшим признаков жизни. А надо мной склонился бледный Мишаня.
— Ты жив? — обрадовался я.
— Относительно, — Мишаня, морщась, улыбнулся.
Тут я заметил большое кровавое пятно у него на плече.
— Ерунда, — отмахнулся он, заметив мой испуганный взгляд. — Только сознание потерял. А с тобой что?
— Я-то целехонек.
— А чего лежал?
— Меня кто-то вырубил, когда я пытался ребят проверить, — я кивнул на распростертые под дождем трупы.
— Что с ними?
— Им уже не поможешь. Погоди! А где чемоданы?!
Мишаня зажег фонарь, осматриваясь.
— Выключи, а то шмальнет из кустов…
— Не шмальнет, — возразил Мишаня. — Если бы в кустах кто сидел до сих пор, давно бы нас в решето превратил. И чего ему рассиживаться, когда он что хотел взял, да и был таков.
И в самом деле: чемоданы с миллионом долларов исчезли. Что ему оставалось делать в кустах?
— И что дальше? — спросил Мишаня.
— Для начала давай перевяжем тебя, а потом подумаем.
Мы нашли в Володиной машине аптечку, и я, как умел, перевязал Мишаню. Рана оказалась сквозная, неопасная, хотя крови он потерял много. Я попробовал связаться по рации с Семеном, но он находился где-то в мертвой зоне. Или погода мешала эфиру. В микрофоне в ответ на все мои отчаянные вызовы только треск раздавался.
Мишаня помог мне загрузить в машину тела убитых и поплелся наверх, в нашей машине посидеть, а я, взяв фонарь, полез в кусты, слабо надеясь найти разгадку.
Чуда не произошло. Пошло прахом все, что мы так тщательно задумали и просчитали, ради чего рисковали жизнями, ради чего погиб Серега. Все полетело в тартарары. Я лазил по мокрым кустам, чертыхаясь и уже ни на что не надеясь, когда наткнулся на валявшиеся на земле чемоданы. Они лежали далеко друг от друга и — увы — пустые. Еще бы! Стал бы тот, кто хладнокровно расстрелял в лесу четверых, бросать миллион долларов. А то, что он оставил чемоданы, говорило о его подготовленности и профессионализме. В чемоданах вполне могли установить датчик, по которому их легко найти.
Но самое худшее во всем этом, как ни странно, заключалось не в потере денег. Тут обнаруживалось нечто пострашнее. Ведь такую засаду мог устроить только кто-то из нас! Или кто-то, кто находился в сговоре с одним из нас. И никак иначе. Ни Володя, ни любой другой служащий банка не знали заранее места встречи и, следовательно, никого не мог известить. И это был не налет проследивших за машиной людей, а заранее спланированная засада, хорошо подготовленная. При этом, я абсолютно убежден, мы с Мишаней остались живы совершенно случайно.
Я вышел обратно на дорогу с чемоданами в руках. Попытался ещё раз связаться с Семеном: на этот раз удалось. Семен отозвался взволнованным голосом, он явно беспокоился.
