Карло Фруттеро - Его осенило в воскресенье
— Видите, что случается в этой жизни!
Кто еще из окружающих ее людей способен всерьез сказать такую банальность? Даже консьержки произносили подобные фразы не без иронии. А вот Сантамария произнес это просто с трогательной искренностью. «Видите, что случается в этой жизни!» Только дядя Эммануэле умел иногда вот так же придать словам их изначальный смысл. Но дядя Эммануэле принадлежал к другому поколению… Кстати, сколько примерно лет этому полицейскому комиссару? Сорок, быть может, чуть больше… И, надо признаться, красивый мужчина. Тут уклончивые фразы типа «Да, недурен собой» не годятся. Нет, один из самых красивых мужчин, каких ей случалось встречать в этой жизни. Да здравствуют простые, «банальные» фразы, радостно подумала Анна Карла, пораженная этим лингвистическим чудом… Разумеется, ей пришлось принять навязанные Массимо правила игры. Она изумленно вскрикивала, таращила глаза, подносила руки ко рту — словом, вела себя, как плохая актриса немого кино. Совпадение письма с убийством, конечно, было невероятным, но, если бы она сразу поняла, что перед ней человек прямой, открытый, она бы постаралась сдержаться. А так она наверняка произвела на Сантамарию отвратительное впечатление.
Сантамария невозмутимо сидел под навесом, защищавшим его от солнца.
— Убийство как высокое искусство? — переспросил он. — Нет, ничего об этом не слыхал. Что это такое?
Ну разве можно так, в отчаянии подумала Анна Карла.
Комиссар пришел сюда по долгу службы, чтобы выяснить обстоятельства гибели гражданина, пусть и порядочной свиньи, но все-таки гражданина, а вынужден вести светскую беседу. Да еще ему приходится выслушивать теорию «изящного, эстетичного убийства».
Как грустно, что Массимо в своей словесной эквилибристике скатился к отвратительному провинциальному бахвальству.
— Прости, Массимо, но я не думаю, что господин комиссар пришел сюда слушать твои остроумные гипотезы о различных видах убийств, — решительно вмешалась она и с шумом поставила стакан с томатным соком. — Если я правильно поняла, комиссар надеется, что мы поможем ему в расследовании, дадим какие-то сведения, наведем его на след. Ведь мы хоть и плохо, но знали Гарроне. Так ведь?
Сантамария вышел из-под навеса, но не для того, чтобы принять протянутую Анной Карлой руку помощи. Наоборот, он от нее отказался.
— О нет, я вовсе не ждал, что вы мне поднесете на блюдечке разгадку преступления. Кто знает, когда и каким путем откроется истина. Я даже не могу сказать, что пришел искать убийцу.
— Вот именно, — торжествующим тоном сказал Массимо.
— Моя цель, как я уже объяснил синьору Кампи, получше разобраться в характере и привычках Гарроне. А также поискать побудительную причину, которая хоть в малой мере пролила бы свет на личность убитого и, скажем так, на обстоятельства его трагической гибели. Мое расследование не ограничено определенными рамками. К тому же гипотезы господина…
— Де Кинси, — шепотом, ненавязчиво подсказал Массимо.
— …представляются мне весьма любопытными.
Мужчины всегда поддерживают друг друга. Выступают единым фронтом. А тебе, глупой гусыне, так и надо — не лезь. А может, этот Сантамария тоже?.. Нет, исключено. За час беседы она бы заметила. С виду он, наоборот, очень сексуален и мужествен. Настоящий мужчина. Но когда надо поставить на место женщину, мужчины всегда находят общий язык.
Анна Карла решила, что неплохо бы разбить альянс Сицилии и Пьемонта.
— Собственно, я только хотела… — с притворным смущением пролепетала она, прервалась на полуслове и умоляюще посмотрела на Сантамарию и Массимо.
— Не сомневаюсь, что у тебя были самые лучшие намерения, — великодушно пришел ей на помощь Массимо. — Но уверяю тебя, синьор комиссар и сам прекрасно знает, чего он добивается.
— Конечно, конечно, — еле слышно отозвалась Анна Карла. — Но поскольку господин комиссар твой гость… я, чтобы облегчить его задачу…
Массимо выпрямился на стуле.
— Иными словами, — выпалила Анна Карла, — я предположила, что комиссару неприятно брать быка за рога.
— Какой бык, какие рога? — накинулся на нее Массимо.
— Но ведь мы с тобой, Массимо, тоже в числе подозреваемых, не правда ли? И поэтому господин комиссар, наверно, задает себе вопрос, есть ли у нас алиби на тот вечер. Не это ли вы хотели бы узнать в первую очередь? — обратилась она к Сантамарии.
Что на нее вдруг нашло, на эту сумасшедшую, изумился Массимо. До сих пор она держалась превосходно и, казалось, сразу поняла, какую я веду игру. Выходит, она ровным счетом ничего не соображает. Кого она собиралась поразить своей вызывающей откровенностью? С таким опытным человеком, как Сантамария, детские хитрости не проходят.
Сантамария, естественно, сразу же запротестовал, изобразив мнимое смущение.
— Ну что вы, что вы, синьора! Ручаюсь вам… поверьте мне на слово… синьор Кампи был столь любезен… Видите ли, я хотел, если так можно выразиться, с вами посоветоваться… Ведь вы люди умные, опытные.
Но Анна Карла упрямо гнула свою линию.
— Тем более! Советчик должен быть вне подозрений. Это — первое и непременное условие. Я не специалист в области уголовных расследований, но мне кажется…
Она собирается еще и учить его, как вести расследование! Массимо внезапно вскочил, ударившись лбом о край тента.
— Ты куда? — грозно спросила Анна Карла.
— Спасаюсь бегством, — ответил Массимо. — На террасе дышать нечем. Он повернулся к Сантамарии: — Простите, я схожу на минуту посмотреть, как там Роза справляется с обедом.
Роза — служанка и повариха — была превосходным кулинаром, кухонной царицей и могла молниеносно «из ничего» приготовить отличную еду даже для нежданных гостей.
Еще немного, подумал Массимо, освежая лицо холодной водой, и я бы ее поколотил, эту Анну Карлу. Он привык к эксцентричности Анны Карлы, ему даже правилась ее живость и непосредственность. Но всему есть предел. Впервые в жизни увидела полицейского комиссара и сразу ринулась к нему с криком: «Я тоже все умею и понимаю». Какая инфантильность! Сантамария следовал своей испытанной системе, действовал неторопливо, как это свойственно южанам. К допросу в полном смысле слова подходил издалека: попивая «кампари» с содовой, он с удовольствием беседовал о Де Кинси, о немотивированном убийстве и тому подобном. А эта фанатичная особа в мини принуждает его вести себя, как агенты ФБР. А может, она проявляет такое рвение, потому что Сантамария ей просто понравился? — подумал Массимо, вытирая лицо полотенцем. Он зло усмехнулся. Быстро же она меняет свои привязанности. Массимо заглянул на кухню к Розе и поспешно вернулся на террасу.
— Обед будет готов через две минуты, — объявил он.
Он сел и стал ждать, как развернутся события.
— О нет, вы счастливый человек! — не унималась Анна Карла. — В вашем мире белое не называют черным, а ложь — истиной.
— Ну, не всегда, — попытался сдержать ее порыв Сантамария.
— Не спорьте. У вас все определенно и четко: либо этот человек ограбил владельца бензоколонки, либо не ограбил. Вы живете в реальном мире, в мире фактов.
Да, Сантамария ей нравится, и даже очень. Солидный, положительный человек, который верит только фактам и слыхом не слыхал ни о Де Кинси, ни о прочей ерунде. Настоящий мужчина, к тому же хорошо воспитанный. Ведь он сегодня предусмотрительно оставил дома и кольт, и сверкающую звездочку шерифа. На миг наивность и доверчивость Анны Карлы растрогали Массимо. Но он подумал о том, к каким неприятным последствиям может привести это новое увлечение его ветреной приятельницы, и решил прервать вестерн.
— Кстати, о правде, — сказал он тоном преподавателя средней школы. — Я вспомнил изящный парадокс Оскара Уайльда.
При одном упоминании об этом писателе-декаденте, вышедшем из моды, Анна Карла стремительно повернулась к нему, словно увидела в зарослях кактусов гремучую змею.
— «Если человек упорно говорит правду, его рано или поздно разоблачат», — процитировал Массимо.
Сантамария весело рассмеялся. Анна Карла, снова очутившись перед несокрушимым сообществом мужчин, поглядела на них с ненавистью.
— Но ты-то, Массимо, сказал правду? — прошипела она.
— О чем?
— О твоем алиби.
Опять она с этим алиби, возмутился про себя Массимо.
— Нечего сказать, хороший же ты друг, Анна Карла. Допустим, я действительно тот самый…
— Но у синьора Кампи есть алиби, — прервал его Сантамария. — Он упомянул об этом во время нашего первого разговора.
Массимо удивленно посмотрел на него.
— Разве?
— Да. Вчера вы мне сказали, что провели вечер на вилле у своих родных.
— Теперь понимаешь, как нам, людям ни в чем не повинным, легко себя скомпрометировать? Я говорил об этом без всякой задней мысли. Уж во всяком случае, не для того, чтобы доказать свое алиби.
