Эдна Бьюканан - Тени прошлого
— По-моему, все это притянуто за уши, — засомневался Назарио. — Получается какой-то безупречный герой. Первопоселенец южной Флориды отправляется в…
— Нет, вы не правы, — с жаром возразила Кики. — Ведь Нолан родился в Ирландии. Правда, его родители приехали в Америку, когда он был ребенком, но у них должны были остаться родственники в Ирландии. И потом, в бригаде воевали его двоюродные братья. Все очень логично. Он надеялся, что, когда война закончится, здесь все забудется и он сможет вернуться. Его жена, мать Пирса, наверняка была в курсе. Клиф никогда бы не бросил жену с маленьким ребенком на произвол судьбы. Пирс и его семья вполне могли знать, что Клиффорд жив.
— Так почему же он тогда не вернулся?
— Возможно, его убили. На той войне погибло много ирландских солдат. Я сейчас разыскиваю списки погибших. Пит, я так волнуюсь! Ведь это такая находка! Наконец-то дописана последняя глава исторической саги о прошлом Майами.
— Спасибо, Кики. Мы постараемся вытрясти подробности из членов семьи. Я дам вам знать о результатах. До встречи. Я позвоню с дороги. Какая женщина! — вздохнул он, вешая трубку. — А как она готовит!
— Неплохой поворот. Еще одна раскрытая тайна. Она делает за нас нашу работу, — заметил Берч, когда они ехали в аэропорт.
— Она же историк, для нее это большое событие. Нечасто удается разгадать загадку семидесятипятилетней давности.
— Жаль, что это не про нас. Если ничего другого не придумаем, можно попробовать эту версию, чтобы установить контакт с Дианой Нолан.
Среди пассажиров, летевших в Орландо, преобладали деловые люди и семьи, желающие посетить «Дисней уорлд».
Энергичный мальчуган, сидевший позади Берча, не переставая барабанил по его плечу, сообщая, что ему уже четыре года.
— На самом деле ему три с половиной, — извиняющимся тоном произнес его папаша, пытаясь пристегнуть сына к сиденью.
— Зачем он придумывает? — с раздражением спросила его мать.
— Хочет поскорей стать взрослым, — объяснил Берч. — Да, сынок?
— Винсент, ты мешаешь этому человеку, — сделал ребенку внушение отец, когда Берч повернулся к ним спиной. — В следующий раз он повернется и шлепнет тебя — и правильно сделает.
— Винсент, — раздалось через минуту, — тебя высадят из самолета, и мы с мамой полетим одни. Ты этого хочешь?
Полет продолжался всего тридцать минут. Гораздо меньше, чем они потратили на досмотр в аэропорту.
Подлетая к Орландо, Берч и Назарио увидели на земле тысячи кусков брезента, которые сверху казались синими крышами. Они закрывали разрушенные ураганом дома и тянулись так далеко, на сколько хватал глаз. Где-то они образовывали плотные скопления, в то время как в соседних кварталах дома почти полностью уцелели, являя собой живое свидетельство слепоты разгулявшейся стихии — или качества строительства. Некоторые дома уже обзавелись новыми крышами, но таких было мало. Повсюду валялись вырванные с корнем деревья.
— Посмотрите, какой ужас, — сказал Берч.
— Мы могли стать следующими, — мрачно произнес Назарио.
— Это всего лишь вопрос времени, — заметил Берч.
Они, как и все жители Майами, жили в постоянном ожидании катастрофы, балансируя на грани жизни и смерти и никогда не зная, что принесет им следующий день.
— Как долго можно уворачиваться от пуль или ловить их зубами? Рано или поздно нам все равно крышка, — начал философствовать Берч. — Либо взбунтуется матушка природа и нашлет на нас бури, ураганы и всякие кары небесные, либо террористы проберутся на атомную станцию, а может, принесет какого-нибудь психа с ружьем. Все равно конец будет один.
Винсент, очевидно, совершил что-то из ряда вон выходящее.
— Хорошо, Винсент, — повысил голос его отец. — Убирайся из самолета. Немедленно. Ты меня слышишь?
— Хотел бы я на это посмотреть, — ухмыльнулся Берч.
В аэропорту не было заметно никаких следов разрушений. Когда они мчались к терминалу в ультрасовременном монорельсовом вагоне, вокруг открывались поистине сказочные виды в духе диснеевских картин. Виллидж находился в часе езды от аэропорта, но, подойдя к пункту проката автомобилей, детективы заметили водителя с табличкой «Маршрутное такси до Виллиджа».
Из разговора с водителем они узнали, что в Виллидже имеются собственная радиостанция, ежедневная газета, несколько кинотеатров, девять гольф-клубов, шесть супермаркетов, теннисные корты с травяным и жестким покрытием, тир для стрельбы из лука и пневматического ружья, банки, больница и хоспис.
Каждый вечер на городской площади устраиваются бесплатные концерты — джазовые, кантри-вестерн и рок. К услугам жителей городка троллейбусы, кары для гольфа и больше двухсот пятидесяти клубов и мест активного отдыха.
По словам водителя, наибольшей популярностью у местных жителей пользовались боулинг, гольф и пиклбол — нечто среднее между пинг-понгом и теннисом. Местный колледж для взрослых предлагает круглогодичное обучение по любой специальности, без экзаменов и стрессов.
— Здесь потрясающая энергетика, — сказал седоволосый водитель, когда они проезжали мимо восьмидесятилетних старцев, катающихся на роликовых коньках и водных лыжах.
— «Дисней уорлд» для пенсионеров, — заметил Назарио.
— Или империя зла. Вы только послушайте, — возмутился Берч, зачитывая им правила проживания на данной территории. — «Запрещаются заборы и изгороди высотой более четырех футов. Запрещается более трех дней оставлять на подъездных дорожках лодки, автоприцепы и неисправные машины. Не допускаются семейные сцены» — ну и так далее.
— Виллидж расположен на территории трех округов, там уже пятьдесят тысяч домов, — продолжал просвещать их водитель. — И каждый месяц строится еще по четыреста. Всего несколько недель назад здесь было озеро, — указал он на шеренгу новых коттеджей. — Но потом на этом месте буквально за ночь возник новый поселок. Сейчас и не скажешь, что тут была вода.
Доехав до городка, детективы пересели на троллейбус, чтобы добраться до дома Спринг Нолан-Грейсон и ее мужа, бывшего директора страховой компании. Они увидели огромную виллу с гаражом, где стояли два «линкольна». Вилла, если верить проспекту, была построена по самому современному проекту, именуемому «Санибель». Рядом с ней стоял кар для гольфа.
Спринг Нолан успела поседеть. В костюме для гольфа ее можно было принять за мать той девушки, которую детективы видели на старых фотографиях.
Она заявила, что уже знает о мертвых младенцах из новостей.
— Понятия не имею, откуда они там взялись.
— Но вы же понимаете, что мы хотим вернуть их родственникам, чтобы те могли их по-человечески похоронить, — укоризненно сказал Берч.
Они разговаривали на открытой веранде, откуда открывался вид на лазурное озеро, безмятежно сиявшее под небом цвета веджвудского фарфора.
— Спросите мою мать, как они туда попали, — сладким голосом пропела она.
— Вы хотите сказать, что она знает? — спросил Назарио.
— Я не могу за нее говорить.
— В вашей семье были какие-нибудь проблемы до того убийства?
— В том то и дело, что нет. Наше детство было вполне безоблачным. Но потом, после потери отца, все так разительно изменилось — и наша жизнь, и наша мать.
— А как изменилась ваша мать? — спросил Берч.
Вздохнув, Спринг широко открыла глаза, словно не зная, с чего начать.
— Из живой, энергичной, доброжелательной и общительной женщины, какой я ее помнила в детстве, она превратилась в злобную, параноидальную, жестокую и мстительную фурию. — Она подняла руку, как бы защищаясь от собственных мыслей. — Не хочу даже говорить об этом. Только лишний раз расстраиваться.
— А ваш отец когда-нибудь приставал к вам, вашим сестрам или подружкам? — спросил Берч.
— Никогда!
— Вы уверены, что ваши родственники дадут такой же ответ?
— Конечно! Хотя, как я уже сказала, за других говорить я не собираюсь. Брук такая эмоциональная и податливая, что ей можно внушить все, что угодно.
— А у вас есть какие-нибудь догадки, что это за младенцы?
— Не спрашивайте меня об этом, джентльмены. Я стараюсь быть любезной и помогать вам по мере сил, хотя мой врач и мой муж считают, что я не должна была с вами встречаться. Если ворошить прошлое и бередить старые раны, это может плохо сказаться на здоровье. Всякий раз, когда я слышу о ком-нибудь из нашей семьи, у меня начинаются приступы.
— Поэтому Скай и ушел из семьи?
— В этом смысле ему повезло, хотя я всегда жалела их с Брук. Они были моложе меня и не успели пожить с родителями в нормальных человеческих условиях. Нас ждало сказочное будущее. А потом все рухнуло, и в результате никто из нас не смог в полной мере реализоваться в жизни. Брук воображает себя модельером и деловой женщиной, владеет маленьким бутиком, который и дня не продержится без финансовой поддержки матери. У сестрицы никогда не хватит духу оторваться от ее юбки — вернее, кошелька. Мы все испытали на себе то, что сейчас называют посттравматическим синдромом. Правда, тогда такого понятия еще не существовало.
