Вернер Штайнберг - Современный детектив ГДР
Нигде Метцендорфер не мог ни за что зацепиться. Те, за кем он гнался, превращались в призраки. Можно было подумать, что он имел дело не с людьми, а с могильными камнями, надписи на которых уже нельзя разобрать — они стерлись.
И вдруг он увидел перед собой Марана. До сих пор Маран представлялся ему в знакомом окружении: на маленькой бернекской вилле, где тот или бродил по саду, или стоял у окна, определяя, какая сегодня погода, или беседовал за едой, в то время как его жена подавала приятно украшенные блюда, или сидел потом у курительного столика за стаканом вина. А теперь он предстал перед Метцендорфером в следственной тюрьме, правда, он был еще в собственной одежде и обращались с ним наверняка довольно вежливо, но находился он все-таки в камере с запертой дверью, обитой листовой сталью, с решеткой в окне и толстым, прошитым проволокой стеклянным щитом за нею, сквозь который ничего нельзя было увидеть, даже небо.
Метцендорфер невольно закрыл глаза. Но усилившаяся боль в висках заставила его раздвинуть веки. К своему удивлению, адвокат увидел, что скользящие блики на потолке погасли. На их месте над кромкой гардины серела узкая полоса пыли, которая сочилась оттуда в комнату и наполняла ее рассеянным светом.
Это был новый день.
Метцендорфер тяжело поднялся. Он шатался, так мучила его боль, у него даже слезы на глазах выступили. Адвокат не стал включать лампу на тумбочке, он боялся любого яркого света. Он вслепую пробрался под душ, осторожно пустил почти невыносимо горячую воду, а потом для встряски обдался ледяной.
Тут его осенила одна мысль.
Он вытерся торопливыми движениями, вернулся в комнату, быстро оделся, отдернул занавеску и посмотрел в зеркало: бледное от бессонной ночи лицо с влажной рыжей прядью на лбу, ее он поспешно зачесал вверх.
Затем он увидел себя в зеркале на лестничной площадке идущим по коридору мимо спящих комнат. Ночной портье поднял голову и выразил взглядом готовность к услугам, когда он спускался по последним ступенькам.
Метцендорфер попросил телефонную книжку. Портье услужливо подал ее.
Метцендорфер сел в кресло поодаль. Положив на колени пухлый, но гибкий том, он стал внимательно перелистывать его. И эти действия казались ему тоже непроизвольными. Они не имели ничего общего с его прежней жизнью. Длинные столбцы имен, ничего не говоривших ему; черные жуки букв в бесконечном строю; под его усталым взглядом они, казалось, двигались, расползались, чтобы заградить проход, которого здесь не могло не быть; цифры в тысячах комбинаций, а найти он хотел одну, ту, что могла быть ключом к сейфу, ту, за которой таилась разгадка, а может быть, и ничего не таилось; все это приводило адвоката в такое смятение, что он готов был отказаться от своей затеи. Держа еще указательный палец на очередном столбце, он уже поднял было глаза, чтобы прекратить поиски, и в ту же секунду напал на нужное.
Себастиан, Эрнст, — это имя, напечатанное полужирным шрифтом, могло быть тем, что он искал. Метцендорфер повторил данные: «Директор АО ГОТИБА, Надземное и подземное строительство, бывш. «Анастазиус Блау».
Он запомнил номер, встал, вернул справочник портье, который спрятал его под стойку, подумал, звонить ли из своей комнаты, отдал предпочтение будке в вестибюле, через стекло которой видно было, подслушивает ли портье, вошел в нее, снял трубку и семь раз повернул диск.
Он стоял, слегка нагнувшись вперед, и пережидал гудки. Наконец послышался неясный шум, это кто-то откашливался, прочищая горло после сна; затем мужской голос сказал:
— Алло, у телефона Себастиан!
Метцендорфер помедлил.
Голос повторил, уже раздраженно:
— У телефона Себастиан!
Метцендорфер тихо ответил:
— Да, господин директор, а это Йозеф Альтбауэр!
Последовала долгая пауза; Метцендорфер не знал, испугался ли этот Себастиан или задумался. Во всяком случае, фамилия Альтбауэр была ему знакома, а то бы он отреагировал иначе.
Но вот опять зазвучал этот голос, совсем не испуганно, даже не удивленно, а снова раздраженно, — густой, не лишенный приятности голос:
— Альтбауэр! Что за глупая шутка! Кто это говорит? Я ведь читал, что его убили!
Метцендорфер промолчал.
Себастиан резко сказал:
— Среди ночи, нет, это не шутка, это самое настоящее хулиганство! Назовете вы себя наконец?
Метцендорфер промолчал. Он услыхал, как положили трубку — быстро, решительно. Адвокат, напротив, положил трубку очень осторожно, словно рискуя выдать себя.
Он постоял еще немного и взглянул через стекло на портье: тот демонстративно опустил голову и листал какие-то бумаги, как бы говоря: «Что мне за дело, кому ты там звонишь ни свет ни заря?» Порывшись еще раз в телефонном справочнике, лежавшем в будке, Метцендорфер отыскал адрес АО ГОТИБА и запомнил его.
Он открыл дверь будки и медленно подошел к портье, который при его приближении поднял глаза.
— Ну, получилось? — спросил он с долей фамильярности, как будто зная, что Метцендорфер договаривался о любовном свидании.
— Да, — вяло ответил адвокат, — получилось!
Он положил на стойку монету в одну марку, не заметил быстро потянувшейся к ней руки портье, повернулся и, не оборачиваясь, стал подниматься но лестнице.
Портье недоуменно поглядел ему вслед и покачал головой.
Глава седьмая
1
Хотя реакция Себастиана давала Метцендорферу достаточно оснований задуматься, адвокат уснул сразу, как только лег снова. Он не видел, как все ярче светлела серая полоска пыли над занавеской. Напряжение последних суток и безуспешность поисков метнули его в глубокий колодец сна — он выбрался оттуда, когда посреди занавески уже проглядывали два светлых прямоугольника, а карниз окаймляла светящаяся полоса.
Он вскочил и откинул назад волосы. Он вдруг совсем очнулся, побежал босиком к окну, отстранил занавеску и увидел безоблачный, бледно-голубой осенний день.
Одевшись и позавтракав, он попросил телефонную книжку — уже у другого портье, — удостоверился еще раз, сел в машину и помчался к своей цели во весь опор.
Она оказалась неподалеку от Паульскирхе. Обнаружив это, он резко снизил скорость, чем задержал густую цепь следовавших сзади машин, но не обратил даже внимания ни на гудки, ни на вспыхнувшие мигалки — такого зрелища он не ожидал!
Как ни верти, а все, с чем он до сих пор сталкивался в связи с этим делом — от странного и в общем-то безумного покушения Марана до его, Метцендорфера, разговоров с горничной, — имело привкус чего-то частного, иногда неприятный; большая любовь привела к готовности терпеть соперника, которой Метцендорфер, как ни любил он Марана, в общем не понимал, и кончилось все не дуэлью, а убийством — умышленным или неумышленным. Да и тот, кто заменил собой Брумеруса, этот явно по недоразумению убитый Альтбауэр, оказался дельцом, способным при случае на жульничество, а то, может быть, и просто авантюристом.
Метцендорфер поэтому никак не ждал, что Себастиан, которого он потревожил ночью, предстанет перед ним в такой обстановке — в девятиэтажном доме с широкими рядами окон, опоясывающими стеклянными поясами светло-голубое здание. Рядом была стоянка для машин со скромным указателем: «Только для наших компаньонов!» Ни световой рекламы, ни броско стилизованной вывески — о хозяевах этого здания говорила только черная дощечка с простыми белыми буквами АО ГОТИБА, бывш. «Анастазиус Блау», прибитая у самой двери, которая бесшумно отворялась в обе стороны. К этой двери и к этой скромной дощечке с трех сторон поднимались пологие ступени. Шагая по ним, Метцендорфер вдруг почувствовал, какое доверие внушает это упоминание — бывш. «Анастазиус Блау», подчеркивающее солидное прошлое фирмы, и его план показался ему вдвойне авантюрным. Когда он заявил в приемной о своем желании поговорить с господином директором Себастианом, дама, к которой он обратился, ответила: «Вы, конечно, договорились о встрече, господин Метцендорфер?» — как если бы это подразумевалось само собой.
— Будьте добры, назовите секретарю мою фамилию и скажите, что я пришел по поручению господина Альтбауэра. Я подожду.
С этими словами он повернулся, успев, однако, заметить оценивающий взгляд, который задержала на нем дама, прежде чем решилась поднять трубку.
Когда она вскоре сказала ему: «Господин директор Себастиан ждет вас. Пожалуйста, восьмой этаж, комната восемьсот три», он облегченно вздохнул.
Кажется, он все-таки попал куда нужно!
2
Войдя в кабинет директора — Себастиан вежливо поднялся из-за письменного стола и ждал посетителя стоя, — адвокат сразу же опять усомнился в том, что напал на нужный адрес.
Да, конечно, шагая мимо длинного ряда дверей — комната 807 была обозначена табличкой «Директор Себастиан», на дверях 806, 805 и 804-й надписей не было, и только на 803-й значилось «Секретариат директора Себастиана, фрейлейн Гютемайер», — он был еще уверен в успехе своей затеи. В том, что кабинет, где восседал Себастиан, имел четыре выхода, он не усмотрел ничего, кроме обычной помпезности таких зданий, — помпезности, на которую уже никто внимания не обращал.
![Тобиас Уэллс - Моя прекрасная убийца [Сборник]](/uploads/posts/books/159398/159398.jpg)
