Елена Михалкова - Улыбка пересмешника
Алиса Кручинина казалась «вещью в себе». Открытая, улыбчивая, веселая и готовая к приключениям, она должна была стать одной из тех, кто обычно сам затаскивал Романа в постель. Они встречались два раза в неделю (только по его инициативе), отправлялись гулять в какое-нибудь необычное место (последний раз он водил ее по крышам, и Алиса была в восторге), болтали, затем забегали в кафе – словом, вели себя как люди, которых связывают некие отношения... Однако врать ни себе, ни нанимателям Роман не мог: при всем при том отношений между ними не было.
Он не сомневался ни секунды: если завтра он исчезнет из жизни Алисы, она не сделает ничего, чтобы найти его. Попытки Романа поцеловать ее или обнять натыкались на безмолвный отказ, хотя он видел – с его опытом не мог не видеть, – что она из тех пылких, легко загорающихся женщин, которые любят прикосновения и поцелуи не меньше, чем обычно следующий за этим процесс. Более того, Роман видел, что она не считает его неприятным.
Она не уклонялась от серьезных разговоров, но ее высказывания не затрагивали одной-единственной темы, той самой, которая больше всего интересовала Романа: Алисы Кручининой. Она не хотела говорить о себе, и это казалось ему удивительным: Роман привык к тому, что для женщины нет интереснее предмета беседы, чем она сама. Стратегия силы явно не подходила в ее случае, но «эмоциональные качели» ничего не дали, а действовать с прямотой и яростным натиском «чувствительного влюбленного» Рома опасался.
В конце концов он решил, что переборщил, очаровывая ее. Они ошибочно сочли Алису Кручинину слишком сложной, и вся их беготня по крышам, рисунки, умные рассуждения о дизайнерах и уморительные шуточки, вытащенные из Интернета, были метанием бисера перед поросенком, притворившимся лебедем. Следовало действовать старинным дедовским способом, пошловатым, но эффективным.
Поэтому сегодня на нем была удобная обувь с пружинистой рельефной подошвой, которая смогла бы уберечь его от случайного падения на асфальте, а мягкие разношенные джинсы позволяли махать ногами в разные стороны без опасения, что шов разойдется в самом неподходящем месте.
Ранний летний вечер располагал к прогулкам, и Роман с Алисой, встретившись, отправились бродить по тихим улочкам Замоскворечья – он обещал показать ей дома с необычной архитектурой. Он заранее узнал, что вечером Алиса собирается навестить родителей, и водил ее с архитектурной экскурсией пару часов, чтобы оказаться возле дома, где они жили, когда совсем стемнеет.
Перед подъездом Алиса достала телефон, чтобы позвонить мужу. Эти звонки тоже удивляли Романа: наберет номер, предупредит, что задерживается, и кладет трубку. Ни отчетов, ни ответов на вопросы, ни оправданий... «То ли он совсем женой не интересуется, то ли она его выдрессировала, – думал Роман. – Первое верно, пожалуй».
– О, ты глянь, какая штука!
Трое, вышедшие из-за угла, имели вид потрепанный и дерзкий. Следом за ними в желтый круг фонаря ступил четвертый: плечистый парень с мощными бицепсами, вразвалку догонявший свою компанию.
– Слышь, дай позвонить! Телефон забыл, в натуре! Че, правда, дай позвонить, а?
Их ухмылки ясно показывали, что они не станут даже стараться убедить кого-то в истинности своих намерений. Им нравилась эта игра, и они собирались еще немного поиграть в нее, а затем перейти к делу.
– Хочешь денег заработать себе на телефон? – предложил Роман, спокойно отодвигая Алису за свою спину. – Разбегись и ударься вон об ту стену. Я тебе за такое шоу заплачу штуку. На бэушный сотовый хватит.
– Не по-о-нял! Братаны, нас че, за придурков держат?
– Шутник, блин...
– А телефончик, цыпа, ты далеко-то не убирай...
Их взяли в кольцо так проворно, будто проделывали это много раз, оттеснив из-под пятна желтого фонарного света к стене, где густая темнота скрывала редкие чахлые кусты и пару скамеек перед подъездной дверью. Заскочить в дверь не было никакой возможности: потребовалось бы возиться с кодом домофона. Тот, что с бицепсами, сунул руку в карман, а через мгновение в ней блеснуло лезвие. Алиса за спиной Романа негромко ахнула.
– Спокойно... – протянул Рома. – Ну-ка иди сюда, герой!
Трое налетели на него прежде, чем он успел договорить, а четвертый, подбежав к Алисе, обхватил ее сзади за шею так, словно собирался придушить. Девушка хрипло вскрикнула, и тут случилось то, что смешало все планы. И в первую очередь – планы Романа.
У него все было просчитано. Оскорбление, свалка, из которой он должен был вынырнуть целым и невредимым, затем спасение Алисы с показательным мордобоем негодяя, посмевшего поднять руку... и прочее в том же духе. Хулиганы проучены, раскаиваются и просят прощения, а в конце концов, воспользовавшись тем, что Роман утешает перепуганную девушку и на минуту забывает о них, торопливо убегают (не сдавать же их в милицию! Милиция в Ромины планы совсем не входила).
Самым сложным был бой, потому что Роман категорически запретил бить себя по лицу, а накал драки сильно снижался без таких зрелищных ударов. Поэтому место было выбрано наиболее темное, чтобы Алиса слышала бойцов, но не могла бы толком разглядеть. Фантазия подскажет недостающее, утешал себя Роман, проводя инструктаж перед битвой. Движения были отработаны, реплики розданы и выучены, атмосфера резкого перехода от романтической прогулки к страшной и унизительной ситуации создалась сама собою. В попытке исключить любые накладки Роман даже выяснил, не владеет ли Алиса единоборствами – в его практике как-то попалась клиентка, имевшая какой-то там пояс по тому виду единоборства, где эти пояса раздавали, и решившая применить навыки боя с партнером в ситуации уличной драки. Тогда глупой девице в запале едва не сломали руку, и разработанный план полетел ко всем чертям. Поэтому теперь Роман перестраховывался.
Но Алиса, как выяснилось, не владела никакими единоборствами. Она была идеальной жертвой, в меру восприимчивой, не способной защитить себя самостоятельно, потому что оружия она не носила – это Роман тоже узнал заранее, незаметно обыскав ее сумочку.
Они не учли только одного.
Через пять секунд после начала драки дверь подъезда распахнулась, и оттуда вывалился высоченный, наголо бритый субъект в драной майке и неприлично коротких шортах, подозрительно напоминавших семейные трусы. Не теряя времени на изучение обстановки и возмущение, субъект ударил ребром ладони парня, державшего сзади Алису, – не по шее, а по плечу, и тот, заорав, перекосился на сторону и сполз вниз по стене. Алиса осталась стоять на месте, не издав ни звука.
К троим, суетившимся вокруг Романа, бритый подошел почти неспешной походкой, на ходу сжимая и разжимая пальцы. Ладони у него оказались очень большие – лопаты, а не ладони, – а мускулистые руки были покрыты густой светлой шерстью, выгоревшей на солнце. В вырезе драной майки курчавилась такая же шерсть, и казалось, что бритый, перед тем как выйти вечером, накинул на себя тонкую звериную шкуру.
– Э-э-э, мужик, ты че... – возмутился один из нападавших, пятясь назад.
Ничего не объясняя, не вовремя появившийся сосед смел его с пути одним движением, а затем схватил его приятеля за руку и вывернул ее. Движения амбала оставались по-прежнему небыстрыми, но в них присутствовала неотвратимость, свойственная природному катаклизму. Ночной двор огласился ревом, сквозь который можно было различить повторяющиеся ругательства. Четвертый из нападавших, попытавшись нанести удар, получил тычок в солнечное сплетение и повалился на землю, сложившись пополам. Бритый проделал бы то же самое и с Романом, но его остановил крик Алисы:
– Макс! Не трогай его, он свой!
Названный ею Максом мужик вполголоса, лаконично и нецензурно высказался на тему «своих-чужих», после чего потерял к Роману всякий интерес. Он наклонился над стонущим парнем, которому вывернул руку, ощупал его и, перешагнув, бросил через плечо:
– К лапе дома лед приложишь, пройдет через сутки.
Второй и третий удостоились похлопывания по щеке и краткой характеристики «эх, гопники», произнесенной почти отеческим тоном. Четвертого, пытавшегося убежать, бритый поднял за шиворот и, дав тычка в спину, отправил к его приятелям, отчего тот едва не врезался в стоявшего столбом Романа.
Оказавшись возле Алисы, драчун наклонился к ней и нетерпеливо спросил:
– Ты как, цела?
Та кивнула. Ошеломленный Роман наблюдал, как бритый поворачивает ее спиной к себе, будто куклу, проводит пальцами по позвоночнику, задерживаясь на шее, а затем разворачивает обратно.
– Вроде и вправду цела... – сказал он. – Где твои шмотки?
Пока Алиса искала в кустах сумку, помощники Романа подтянулись друг к другу, собравшись под фонарем, и их перемещение привлекло внимание бритого. Он обернулся и недобро уставился на них.
– Я их в милицию сдам! – крикнул Роман, схватив одного из потерпевших за рукав, в надежде, что бритый не успеет сориентироваться и решить, что ему нужно дать показания.
