Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее
И снова была больница, операционная, наркоз, палата. Снова я с трепетом ждала, когда можно будет взглянуть на себя в зеркало. Наконец вожделенный миг наступил.
– Об окончательном результате судить рано, – в один голос наставляли врачи. – Рубцы еще совсем свежие.
Но я уже была опытным пациентом. Знала, чем отличается шовчик, который заживет, от необратимых, рваных ран.
И когда увидела себя – заревела.
– Маша, ты что? – дружно засуетились эскулапы. – Это еще не итог, мы же предупреждали!
Но я рыдала – от радости. Потому что окопы, рытвины, перепаханное поле на щеке – действительно, сменились на аккуратные полоски.
– А через полгода отшлифуем и их! – кудахтали доктора.
Единственная странность – ее я заметила, когда врачи уже покинули палату, – левая сторона лица стала какой-то… непослушной, что ли. Я улыбалась – правый уголок губы, как положено, поднимался вверх, а левый – оставался недвижим. Пыталась прищуриться, и двигалось только правое веко, а левый глаз оставался мертвым.
Доктора, конечно, заверили, что это просто последствия операции и со временем контроль над лицом вернется.
Я была девочкой умненькой и, конечно, спросила:
– Может, вы мне лицевой нерв повредили?
– Ну что ты, Маша! – возмутились врачи. – У тебя бы тогда глаз не закрывался, слезы постоянно текли. А изо рта – слюни.
Нет, ничего подобного, к счастью, не было. Но улыбнуться, рассмеяться, заплакать всем лицом я по-прежнему не могла. Левая его часть оставалась неподвижной, бесстрастной. И почти нечувствительной.
– Ты, Маша, теперь как зебра! – бестактно заявила мне бабушка.
Я даже сначала не поняла:
– Почему?
А старуха серьезно ответила:
– Половина тебя – светлая, живая. А вторая половина – черна, пуста. Я не только о твоем лице говорю.
Старуха приблизилась ко мне. Робко протянула руку. Неумело погладила по голове. Произнесла сочувственно:
– Что с тобой происходит, Маша?
Я смотрела на нее во все глаза. Никак не могла понять: бабуля меня действительно едва ли ни впервые в жизни, пожалела? Или просто хочет наладить отношения? Потому что боится – моего странного влияния на ее самочувствие, моего наполовину живого лица?
Я отклонила ее руку. Твердо произнесла:
– Прости, ба. Но давай мы с тобой не будем играть – в добрую бабушку и послушную внучку. Поздно уже и бессмысленно.
Наши дни. Варя Кононова
Варя (слегка рисуясь) называла свой возраст «преклонным». В крайнем случае «зрелым». Не в том смысле, что жизнь прошла. Она чувствовала себя здоровой и сильной, на пенсию в ближайшие тридцать лет не собиралась. Но влюбляться, пребывать в смятении чувств, считала, в ее годы совсем смешно. Ее удел – спокойные отношения и качественный секс.
А Данилов в один день умудрился разрушить ее размеренную жизнь, встряхнуть, перелопатить, приворожить.
Экстрасенс не стал ждать, пока Варя выйдет на связь сама – позвонил на следующее утро. Причем точно подгадал время – когда она проснется, выпьет спокойно кофе, но еще не будет спешить на работу. Нахально сообщил:
– Я заказал на вечер столики в пяти ресторанах (перечислил названия). Выбирай, куда мы пойдем.
Сказать, что она вечером занята? Или – что хотя бы подумает?.. Но Алексей продолжал весьма командирским тоном:
– Только приезжай без машины. Будем пить твой любимый кубинский ром.
Варя абсолютно не сомневалась – прежде, когда встречалась с Даниловым по работе, она никогда не рассказывала ему о своих кулинарных пристрастиях.
– А что будем – есть? – усмехнулась она.
Экстрасенс не раздумывал ни секунды:
– Конечно, хорошее мясо. Средней прожарки, как тебе нравится.
– Слушай, откуда ты знаешь? – не выдержала Варвара.
– Прочитал в твоем личном деле, – нагло заявил парень.
Нельзя, нельзя приближать его к себе. Но с языка уже рвалось:
– Хорошо, Леша. До вечера.
А когда встретились, все пошло еще стремительнее. Едва принесли аперитив, Данилов велел ей закрыть глаза. И – надел ей на палец колечко. Поразительной красоты. И явно дорогое.
– Я не возьму. – Варя, не сводя с драгоценности глаз, пыталась стянуть с пальца кольцо.
Но удивительно: нацепил его ей Данилов абсолютно без усилий. И смотрелось оно точно по размеру, кожу не сдавливало. Но снять украшение у девушки не получалось никак. Будто присосалось!
Алексей снисходительно понаблюдал за ее стараниями, велел:
– Даже не пробуй.
– Слушай, я тебя боюсь, – совершенно искренне пробормотала она.
– А я тебя обожаю, – решительно заявил он.
И произнес с сочувствием:
– Да что ты все нервничаешь, Варька, все дергаешься! Так и хочется тебе ауру почистить.
– Даже думать не смей, – запротестовала Кононова.
Данилов лишь ухмыльнулся. Перегнулся через стол, легонько коснулся кончиками пальцев ее висков. Потом – колечка. Заверил:
– Вот. Я все закольцевал. Все твои сомненья и терзанья остались здесь, на пальце. Сидят, никому не мешают, есть не просят. А в голове у тебя теперь ясно и легко.
– Шарлатан.
Но следовало признать: тревога пусть не канула, но не терзала больше. Будто выпила она – пять таблеток валерьянки. И еще шампанского, для хорошего настроения.
Варя взглянула на кудесника счастливыми глазами.
К черту здравый смысл. С Даниловым ей хорошо, как ни с кем.
«Петренко, если узнает, – убьет».
Но только плевать ей сейчас было – на любимую службу, начальника. На всю прежнюю свою жизнь плевать. Заварила кашу – вся карьера теперь под откос.
Данилов решил ее подбодрить:
– Варюша, ну, объясни ты мне: в чем проблема? Я же вижу: я тебе тоже нравлюсь. Что такого – когда два молодых, свободных человека находят друг друга?!
– Ты прекрасно знаешь, что такого, – огрызнулась она. – Я не аккомпаниатором в музыкальной школе работаю.
Алексей взглянул на нее ясными глазами:
– Но сейчас ведь не тридцать седьмой год! Да и я – не преступник, не пытаюсь добиться у тебя пересмотра моего дела, отмены приговора!
– Я не имею права… – начала она.
Алексей сердито перебил:
– Да выключи ты шарманку свою! Никто не узнает, что мы с тобой встречаемся. А узнают – пусть к черту идут. Бросишь свою контору, и откроем мы с тобой детективное агентство. Лучшее в Москве.
– Что за детский сад! – устало произнесла Кононова.
Но он продолжал напирать, довольно по-детски, с улыбочкой, зато очень настойчиво:
– Мы с тобой, можно сказать, эксперимент государственной важности ставим! Могут ли сверхнормальные мои способности принести пользу в реальном расследовании? Неужели тебе самой неинтересно?!
Варя могла бы ему сказать, что вообще не собиралась заниматься делом Нетребина. И уж тем более не имеет она права принимать его помощь.
Но только не могла она уже ничего изменить. Невозможно остановить неизбежное: снег весной, сколько ни противодействуй, все равно растает. И птицы перелетные – вернутся, и солнце с каждым днем будет печь все ярче и жарче.
И – не узнавая саму себя – девушка кокетливо улыбнулась:
– Ты зачем меня вообще позвал? Чтобы выудить максимум информации по делу Нетребина?
– Я бы предпочел выудить максимум информации о тебе, – глядя ей в глаза, произнес он. – Ты удивительная, Варя. И могу поспорить! – когда спишь, ты очень трогательно подкладываешь ладошку под щеку. Хотел бы я посмотреть…
– Обойдешься.
Но Кононова – с кем поведешься! – тоже теперь стала чуть-чуть экстрасенсом. И понимала, что Алексею ужасно хочется рассказать о своих успехах в расследовании. Поделиться с ней версиями, спросить совета. Может быть, действительно говорить с Даниловом о деле? А не ступать по тонкому льду комплиментов, игры, флирта?..
Варя и так, когда вышли из ресторана, еле удержалась, чтоб не шепнуть Данилову: «Поехали к тебе!»
Но взяла себя в руки.
…Явиться на службу с кольцом на пальце Кононова не решилась. Носила его в потайном карманчике на «молнии», пару раз за день, в туалете (видеокамер там не было) доставала, любовалась.
Информацию, что предоставил ей Данилов, Варя добросовестно обдумала.
Гибель представителей семейства Нетребиных со странной регулярностью, раз в двадцать четыре года, – явление, безусловно, загадочное. Но какая связь между смертями в 1940, 1964, 1988 и 2012 годах? Между расстрелом, кончиной от инфаркта, гибелью в горах и убийством на бульваре? Не брать же всерьез версию о мстителе. Точнее, о клане мстителей.
Да и можно ли брать за ФАКТ экстрасенсорные изыскания Данилова – в современности?
Директор ювелирного магазина Анастасия Малеванная чего-то боится.
Ничего не скажешь, исчерпывающе. А ей, офицеру, требуется совсем малость. Взять да выяснить, что у директрисы за страхи.
Или:
Нетребин продавал драгоценности не только через свои магазины, но и через частных ювелиров.
Алексей ей об этом с горящими глазами рассказывал. Считает: ниточку к раскрытию преступления нащупал. Но только подобная «черная продажа» – давно в порядке вещей. Официально закупленным золотом торгуют в магазинах, контрабандой – из-под полы, обычное дело. Нетребин играл по принятым в отрасли правилам – зачем его тогда убивать?
