Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее
– Зачем? – конечно, спросила я.
– За Третьим Чудом, – серьезно ответил игрушечный зверь.
Я поднялась с постели окрыленная. Уже успела уверовать: необычное в моей жизни – теперь норма. Чтоб бабушка ничего не заподозрила, надела, конечно, форму и портфель с собой взяла. Немного смущало, что у старухи был библиотечный день, она собиралась остаться дома, драконить чью-то диссертацию. А у нашей классной руководительницы (бабуля моя растроганно величала ее «последней из могикан») имелась дурная привычка: когда кто-то из учеников не являлся в школу, звонить – не позже второго урока! – и узнавать, что случилось.
Впрочем, бабушкин почерк я уже давно научилось подделывать. Потому, по пути к метро, сделала крюк. Заглянула в школу и вручила классухе записку: «Прошу сегодня, девятнадцатого марта, освободить мою внучку, Машу Дорохову, от занятий в связи с необходимостью посетить врача».
– К какому врачу? – бдительно поинтересовалась училка.
Я шмыгнула носом:
– К лору. Гайморит подозревают. Надо снимок делать.
– Тогда, конечно, иди, – засуетилась классная. – Гайморит – болезнь опасная. Запускать нельзя.
Я с облегчением покинула школьный двор. Прочистила нос (чтоб создать видимость насморка, пришлось туда закапывать вонючее, нерафинированное подсолнечное масло) и поехала в парк Кусково.
Что, интересно, мне предстоит сегодня найти? Опять кошелек? Или драгоценность? Какой-нибудь, например, бриллиант, могучий солитер Korloff Noir в 88 каратов, а?
Но добралась до парка и скисла. Тихо здесь было, бесприютно, пусто. Ни спортсменов – лыжни под мартовским солнцем уже растаяли, – ни даже мамаш с колясками – дорожки слякотные, грязные. Я хотела – вдруг счастье ждет меня там? – наведаться в музей, но он оказался закрыт.
Упрямо бродила по Кускову часа три – никаких абсолютно чудес. Только страху натерпелась. Когда идешь по совершенно пустынной тропинке – и вдруг навстречу трое крепких парней. Увидели меня, сразу оживились… Убегать я не стала – когда сблизились, просто повернулась к ним изуродованной щекой. Услышала, как один из них хмыкнул:
– Страх божий!
Разошлись. Я шарила глазами по земле – было бы справедливо, чтоб потеряли нечто именно эти неприятные типы.
Нет. Безрезультатно.
А уже на выходе из парка меня остановили двое. Мужчины, один в кожанке, другой в пальто. Вежливо велели пройти с ними в машину. Ненадолго.
– Вы кто? – растерялась я.
Один из них достал удостоверение. Милиция.
– Но… что я сделала?
– Хотим пару вопросов задать.
Я окончательно всполошилась:
– Вы меня в чем-то подозреваете?
– Пока нет, – усмехнулся один.
А второй – с нажимом произнес:
– Но очень надеемся на твою помощь.
– Хорошо, но я ничего не знаю!
Я плюхнулась на заднее сиденье черной «Волги». Думала: сейчас начнут спрашивать о том, что я видела или могла видеть – однако речь пошла обо мне. Первым вопросом стало:
– Что ты делала в парке?
– Гуляла.
– Одна?
– Да.
– А где ты живешь?
Врать смысла не имело.
– В Беляево.
Менты переглянулись:
– Далековато. Там своих парков нет?
– Ну… мне здесь просто нравится. Красиво, тихо. Я часто сюда приезжаю.
– Как называется главный пруд? Тот, что напротив музея?.. – небрежно, будто к слову, поинтересовался один из ментов.
– Э-э… если честно, понятия не имею.
Мужчины все больше хмурились, я окончательно растерялась. Хотя понимала: обвинять меня милиции не в чем, уж прогул-то школы – точно не в ее компетенции.
Попыталась показать зубы:
– Почему я не могу гулять там, где хочу?
– Вот что, красотка, – хмуро процедил один из ментов, – портфельчик свой открой.
– Чего? – психанула я. – С какой стати? У вас что, ордер на обыск есть?
– Когда у нас будет ордер на обыск, мы с тобой по-другому поговорим, – заверил второй. – А пока даем тебе шанс: показать, что у тебя есть, добровольно.
Вообще какой-то сюрреализм.
Ничего запрещенного у меня в портфеле не имелось. Но к чему они могут придраться? И чем это закончится? Историй, как лихо нынче менты подставляют – подкидывают оружие, наркотики – я слышала немало. Непонятно, правда, зачем им меня – несовершеннолетнюю девицу из бедной семьи – подставлять.
Ладно, решила я, лучше не ссориться.
И открыла портфель – сама.
– Вот, смотрите. Тетрадки, книги, ручки. Больше ничего.
Беглым осмотром милиционеры не удовлетворились – вытряхнули содержимое, тщательно прощупали портфель. Переписали с обложки дневника мое имя, фамилию.
– Ты кого-нибудь видела в парке? – не отставали мучители.
– Да. Трое парней навстречу прошли. – Я, как могла подробно, их описала.
Милиционеры переглянулись.
– Еще кого-нибудь видела?
– Нет. Больше никого.
– Хорошо, Мария, – произнес один из них. – Сейчас мы отвезем тебя домой.
– Зачем? – взвилась я.
– Чтоб ты не топала в такую даль – по лужам, – мило улыбнулся сыщик.
А другой хмуро добавил:
– Брось. Не она это. Слишком мала.
Выпроводили из машины и умчались прочь.
Я с облегчением пошагала к метро и всю дорогу ломала голову: за кого, интересно, они меня приняли?
На автобусе и метро добралась до дому только полтора часа спустя. Была уверена: о школьном прогуле никто не узнает.
Однако в коридоре меня встретила разъяренная бабушка:
– Мария! Что ты делала в Кусково?!
– Откуда ты знаешь? – опешила я.
– Мне звонили! Из милиции! И уж мне ты скажешь правду. Что ты там делала?!
– Ничего особенного. Просто гуляла, – заученно повторила я.
– Как ты могла так поступить! – продолжала психовать старуха. – У меня чуть сердце не разорвалось, когда сказали, что из милиции! Спрашивают: Мария Дорохова здесь проживает? Говорю: да, здесь. А они: где она сейчас? Я, естественно, сказала, что в школе! А они говорят, что видели тебя – на другом конце Москвы!
– Послушай. Да, я прогуляла школу. Но это еще не преступление.
– Отвечай, – еще более повысила голос бабка. – Зачем-ты-ездила-в-Кусково?
– Хотела сходить в музей, – пожала плечами я. И потребовала: – А ты выяснила у ментов, в чем дело-то? Почему они ко мне прицепились?
– А ты не поняла? – проницательно взглянула на меня старуха.
– Сама голову ломаю! – совершенно искренне возмутилась я.
– Они упоминали про наркотики. Сегодня в Кусково планировалась то ли их продажа, то ли передача большой партии, я не вникала.
– Ну, это ко мне уж точно никакого отношения не имеет. – Я вздохнула с облегчением. – Я просто случайно оказалась не в том месте.
– Неужели?
И бабка, медленно, зловеще извлекла из кармана кольцо с бриллиантом. То самое. Потрясла драгоценностью перед моим носом:
– А какое отношение к тебе имеет это?
– Как ты смеешь рыться в моих вещах?! – взорвалась я.
– А как ты смеешь меня обманывать? Я ходила в школу. Классная руководительница показала мне записку, которую якобы написала я. Во что ты вляпалась, Мария?!
– Ни во что я не вляпалась! – Злость во мне нарастала, крепла, заполняла все мое существо. – Я просто нашла это кольцо, понимаешь, нашла! И деньги – тоже нашла! А ты… ты! Ты живешь в своем мире и даже не видишь, как мне плохо!!!
Бабка отступила на шаг. Схватилась за сердце. Прошептала:
– Опять…
Я поняла. Ухмыльнулась:
– Опять разболелась головушка? И хорошо, и замечательно. Давление можешь не мерить, я и так вижу: сто восемьдесят на сто, не меньше. А еще раз на меня квакнешь – вообще кондратий хватит. Ненавижу тебя!
Бабушка молчала. Лицо ее заливала молочно-синяя бледность.
«Умрет – и хрен с ней», – безжалостно подумала я.
Вслух, впрочем, произнесла примирительно:
– Бабуль. Не бросайся на меня – самой хуже будет. Во много раз хуже, чем раньше. А про кольцо, деньги – хочешь верь, хочешь нет. Я действительно их просто нашла. И потрачу все – до копейки! – чтоб лицо в порядок привести. Клинику я уже присмотрела. А ты, если согласия на операцию не дашь, пеняй на себя. Я тебя раньше еще щадила. Больше не буду. Умрешь в мучениях.
– Маша… – Бабка глядела на меня со страхом. – Как ты можешь?!
– У меня, бабуль, другого выхода нет, – усмехнулась я.
Ушла в свою комнату, хлопнула дверью. Первым делом почесала за ухом игрушечного зайца, подмигнула ему:
– Не того я, конечно, ждала. Но все равно – спасибо!
В течение недели мы продали кольцо и сразу, как получили деньги, поехали в клинику пластической хирургии. Я взяла направления на анализы, а старуха подписала согласие на мою операцию.
Врачи предупредили сразу: такой, как раньше, я не стану никогда. «Прежнее ваше лицо вернуть невозможно», – сказали они. Будь я постарше, помудрее – притормозила бы. Задумалась. Съездила бы на консультацию за границу – теперь это стало возможным. Или хотя бы обошла максимально возможное количество клиник в Москве.
Но мне было только четырнадцать лет. Голову кружили недавние успехи: я смогла сама оплатить операцию! Я полностью подчинила себе неуступчивую бабулю! И еще, кто бы знал, насколько я устала за минувший год от своего уродства.
