Гарри Кемельман - В воскресенье рабби остался дома
— Он сказал, кто они?
— Он не знает никого, кроме человека, которому дал ключ. Во всяком случае, дело он имел только с ним.
— И кто это?
— Мейер Пафф. Он…
— Да, я знаю, владелец кегельбана.
— Точно. У него они есть и в Линне, и в Ривере — повсюду, до самого Глостера.
Глаза у Лэнигана заблестели.
— И как раз на днях Кевин О’Коннор звонил мне, чтобы спросить, что я о нем знаю. Полиция Линна следила за этим его кегельбаном в связи с наркотиками.
— Они, черт побери, следят за каждым местом, где крутятся дети, а дети крутятся в кегельбанах.
— Да, но смотри. Мы находим наркотик у Муза; он мертв. Потом мы узнаем, что есть свидетель, который может поклясться, что в этот самый день Муз заходил к тому парню, Вилкоксу, в Бостоне. А Вилкокса подозревали в торговле наркотиками. И он тоже мертв. А где мы находим Муза? В Хиллсон-Хаус. А вот Мейер Пафф, владелец заведения, в котором — как подозревает полиция Линна — распространяют наркотики. А Муз Картер работает у Паффа. А у Мейера Паффа есть ключ от Хиллсон-Хаус. И более того, он договорился встретиться там сегодня вечером с какими-то людьми.
— И почти все из этого — не более чем простое совпадение.
— Конечно, и это простое совпадение — то, что оба как-то связаны с наркотиками, — заставило меня позвонить в полицию Бостона, откуда мы и узнали, что Муз приходил сегодня к Вилкоксу. Ты уже позвонил Паффу?
Лейтенант Дженнингс укоризненно посмотрел на своего шефа бледно-голубыми слезящимися глазами.
— Я только-только кончил говорить с Джоном Морхедом, Хью.
— Хорошо. Прекрасно. Давай, откопай его.
— Ты хочешь сказать, сегодня вечером? Прямо сейчас?
— Конечно. Пусть попереживает, а потом дай ему сделать заявление. После этого он будет лучше спать.
Дженнингс усмехнулся.
— Усек.
Глава XXXVI
Шеф Лэниган очень удивился, увидев своего посетителя.
— Вы экстрасенс, рабби, или как?
— Что вы хотите сказать?
Широкое красное лицо Лэнигана расплылось в снисходительной улыбке. Он провел рукой по коротким белым волосам и откинулся на спинку вращающегося кресла. Он продолжал улыбаться, но его открытые синие глаза смотрели настороженно.
— Всегда рад видеть вас, вы это знаете, но уверен, что вы бы не свалились в отделение дождливым вечером в понедельник только для того, чтобы поздороваться. Или вы проходили мимо?
— Я по поводу Муза Картера. Его отец…
— Только не говорите, что Картер — член вашей конгрегации, — сказал Лэниган с усмешкой. — Вы знаете, что не имеете никакого отношения к этому делу, рабби.
— Я здесь по его просьбе. Так что какое-то отношение уже имею.
— Какое-то, но еще не достаточное. — Усмешка стала шире.
Рабби никак не мог понять такого отношения Лэнигана, но это его не остановило.
— Вы сказали Картеру, что его сын умер от алкогольного отравления. Он согласен с вашим заключением и теперь хочет только одного: похоронить его как положено. Как я понимаю, вы отказались выдать тело и намекнули ему, что, возможно, распорядитесь о вскрытии. У него строгие принципы в этом вопросе. Это противоречит его религиозным убеждениям.
— Религиозным убеждениям? Да он же, черт побери, псих.
— Не настолько он ненормален, как вы думаете. Он бы не возражал против вскрытия ради выяснения причины смерти, но вы же ее знаете.
— Вот тут вы ошибаетесь, рабби. Я сказал ему, что, скорее всего, это алкогольное отравление, но я не говорил, что мы уверены. Куча вещей еще нуждается в объяснении. Вы знали парня?
Рабби покачал головой.
— Здоровенный малый, за двести фунтов, а действие алкоголя, как вы знаете, очень зависит от размера тела. Чтобы свалить крупного человека нужно побольше алкоголя, чем для маленького. Как это происходит: вы быстро принимаете достаточное количество и, — прежде, чем тело может избавиться от него, — наступает паралич нерва, управляющего дыхательным аппаратом, и вы задыхаетесь. Нет данных, что он выпил так много, чтобы это убило его. Зато есть другое. Пойдемте, я кое-что покажу.
Они прошли в маленькую комнату в стороне от главного входа. Из шкафа с документами Лэниган достал большой конверт из оберточной бумаги и выложил его содержимое на стол. Он развернул пластиковый мешочек из-под табака и передал его рабби.
— Что вы об этом думаете?
Рабби понюхал, взял щепотку зеленоватых хлопьев и осторожно прикоснулся к ним кончиком языка.
— Осторожно, рабби, вы нарушаете закон.
— Так это…
— Трава, травка, Мэри Джейн, марихуана. Мы нашли это у Муза в кармане брюк. А вот его бумажник. — Лэниган взял бумажник за уголок и потряс им перед лицом рабби. — В нем лежат две хрустящие новые двадцатидолларовые бумажки, рабби. Теперь спросите меня, что в них такого интересного.
— Хорошо, что в них такого интересного?
— То, что примерно до сегодняшнего полудня у Муза Картера не было ни пенни. Он собирался в Бостон, и ему пришлось занять у матери пару долларов на автобус.
— Вы хотите сказать, что он торговал наркотиками?
— Возможно. Но действительно интересно во всем этом то, что сегодня днем в Бостоне, в Саут-Энде, был убит человек по имени Вилкокс. Это сообщили по телетайпу. Бостонская бригада по борьбе с наркотиками уже подозревала его какое-то время. Перед самым закрытием своего банка он получил по чеку пятьсот долларов наличными в новеньких двадцатках. Номера в таких банкнотах идут по порядку. Когда мы нашли у Муза травку, я позвонил в полицию Бостона на случай, нет ли тут какой-то связи. И она нашлась, когда мы разобрались с деньгами. У Вилкокса обнаружили четыреста шестьдесят долларов, и две банкноты, найденные у Муза, идут под следующими номерами.
— Вы хотите сказать, что этого Вилкокса убил Муз?
— Нет. Мы знаем, что это не он, потому что Вилкокс был жив после того, как Муза видели уходящим.
— То есть установлено, что Муз ходил туда?
— Две двадцатидолларовые банкноты в большой степени доказывают это, — сухо сказал Лэниган. — Для меня такого доказательства достаточно.
— И все же он мог получить их от кого-то, кто получил их от Вилкокса.
— Мог, но в Бостоне есть свидетель, который видел, как Муз шел к Вилкоксу. Теперь вам должно быть понятно, почему я пока не отдаю тело.
Рабби медленно кивнул.
— Хорошо, — усмехнулся Лэниган. — А теперь спросите меня, как мы нашли Муза.
— Продолжайте. — Рабби почему-то встревожился.
— Нам позвонил человек, живущий по соседству, некто Бегг, который сказал, что видел свет в Хиллсон-Хаус. Мы послали для проверки патрульную машину, и они как раз успели захватить пару молодых ребят, выходящих из дома. Их машина стояла перед домом, и там была еще девушка. Вот они могли бы заинтересовать вас, рабби, потому что один из них — сын президента вашего храма, а двое других, Уильям Джейкобс и Диана Эпштейн, — тоже ваши люди.
Глава XXXVII
— Ты чем-то обеспокоен, милый? — спросила Саманта, потягивая кофе.
— Обеспокоен? Да нет, а что?
— Ты молчишь весь вечер.
— Просто я все время думаю, как Бен разобрался с рабби. Мог бы позвонить и рассказать мне.
— Когда они были у нас, Сара говорила, что они собираются к ее сестре в Линн. Думаю, он просто объяснил ему, в чем заключается новая политика храма, и потребовал, чтобы он ее поддерживал.
— В том-то и дело. Насколько я понимаю, рабби не тот человек, которому можно просто сказать, что он должен делать.
Саманта взглянула на него поверх чашки.
— Ты хочешь сказать, что он упрямый?
— Не-ет, не совсем так. Возможно, он просто точно знает, во что верит. У большинства людей не так, ты же знаешь. И он не тот человек, чтобы делать что-то, что считает неправильным.
— Но если Бен сказал ему…
— Хорошо, предположим, что он сказал ему, а тот отказался?
— Но, Боже правый, разве он не обязан поддерживать Бена? Может, есть какой-то еврейский закон насчет этого? Я имею в виду, он же не священник, которого назначает в округ епископ. Вы ведь можете потребовать, чтобы он ушел?
— Да, можем. Об этом мы и договорились тогда на правлении. Бен должен был все ему разъяснить, и если он прямо отказывается поддержать нас или будет на то похоже — мы решили положиться в этом на проницательность Бена, — в таком случае он должен был предупредить, что на правлении будет выдвинуто предложение об его отставке. — Он провел рукой по волосам. — Но когда я думаю об этом, Сам, я не вполне уверен, что это правильно. Бен напирает на то, что рабби при каждом удобном случае сможет использовать свою кафедру в пользу оппозиции. Это и воскресные службы, и общинный Седер, и праздничные службы на следующей неделе — не говоря уже обо всех его встречах с людьми, как вчера с детьми, из-за чего все это вдруг и завертелось. Если уж мы не можем его нейтрализовать, то лучше уволить прежде, чем он все нам испортит. Это точка зрения Бена, и все мы с ним согласились.
