Семен Данилюк - Законник
Беата вопросительно глянула на спутников Гулевского.
– Уголовный розыск, – лаконично представился Матусёнок.
– А это Евгений Стремянный, мой старый товарищ, – представил Гулевский Женю.
– Старый – не в смысле возраста, – поспешил уточнить Стремянный. Галантно заиграл плечами. – Польщён знакомством. Выше всяких похвал… Вы, простите, не замужем? Может, персональная охрана требуется?…
Одним королевским кивком Серебрянская благосклонно приняла комплимент и отказалась от охраны.
Благосклонность Серебрянской расстроила главного инженера, он огорченно засопел.
– А вы что до сих пор здесь? – будто только что заметила Серебрянская. – Все указания получены. Выполняйте.
Угрюмо кивнув, Вадим Аркадьевич отошел.
– По-прежнему ревнует? – подметил Гулевский.
– Как бы опять увольняться не начал… О, засада-то! – Беата заметила у проходной группку людей, которым охранник издалека показывал в её сторону. – Похоже, очередная комиссия. Ребята, делай как я, – она ловко завернула под арку. – Смываемся ко мне на квартиру! Тем более доча опять разболелась. Пришлось перевести на постельный режим.
Они шли по территории. Попадавшиеся навстречу жильцы издалека кивали Серебрянской или приветливо махали рукой. Многие специально останавливались, чтобы переброситься словом. Дворники при её приближении принимались яростно скрести лопатами. Сидевший внутри одного из подъездов пожилой охранник, разглядев через застекленную дверь руководительницу, вскочил и с видимым удовольствием распахнул перед ней дверь. Поймав благосклонный взгляд Серебрянской, расцвел.
– Похоже, от неё загораются, как от аккумулятора, – подметил Стремянный.
Стометровая трёхкомнатная квартира, по меркам «Товарищества достойных», считалась крохотулей. Но Стремянный, оказавшись в обширном полупустом холле, невольно приоткрыл рот.
– Сколько места пропадает. Это ж можно две-три семьи беженцев разместить, – прикинул он. – Каток не пробовали заливать?
– Ух, ты! – перебил его Симка.
Выходящие в холл двери были покрыты в верхней, застекленной части наборной мозаикой с изображением дельфинов, плещущихся в морской волне.
– Супер! – с искренним восхищением оценил Матусёнок.
– Доча развлекается, – благодарно пояснила Серебрянская. – В своё время хотела поступать в Строгановское… Доча! Мы пришли!
– крикнула она вглубь квартиры, заглянула в одну из комнат. Отодвинулась, пропуская гостей:
– Прошу…Приболели мы.
Арина сидела в кровати, опершись на высокую подушку, с чашкой дымящегося молока в левой, прижатой к телу руке. Правой манипулировала на мониторе лежащего поверх одеяла ноутбука. Она без интереса кивнула Гулевскому и Стремянному. Но, завидев за ними озирающегося Матусёнка, вспыхнула, непроизвольно оправила волосы и подтянула одеяло.
Отвечая на озабоченный взгляд матери, достала из-под мышки градусник, глянула и тут же стряхнула:
– Нормально.
Заметила, как нахмурилась мать:
– Ну, почти нормально.
По приглашению хозяек, гости придвинули стулья к кровати, поставили поверх распростертой на паркете шкуры белого медведя.
Стремянный выудил окаймленный металлическим ободочком блокнот, с важностью раскрыл.
При виде допотопного приспособления Арина сомневающеся глянула на мать:
– Может, всё-таки не стоит, ма? Подставим человека.
– Аринушка! Ну что ж опять заново? – Беата укоризненно покачала головой. – Разве рассказать о том, что видела, – значит, кого-то подставить? Если там ничего нет, так ничего и не будет… У нас ведь элитный комплекс, – объяснилась она. – Вип на випе: вице-мэр; пара министров, несколько олигархов. Малейшая тень и…
– Даже не сомневайтесь, – успокоил мать и дочь Матусёнок.
– Прежде чем вашу информацию пустить дальше, тщательно перепроверим. Так что ничьё имя зря трепать не станут.
Он всё не отводил глаз от лица Арины. Гулевский присмотрелся внимательней, – искорки в глазах девочки, что обнаружил он при первой встрече, ожили.
– Да мне-то, в общем… – Арина независимо поджала губки. – Видела я одного из этих ваших отравителей, – она чуть развернула ноутбук, ткнула в фото Опёнкина. – Собиралась вечером к подруге, как раз подошла к проходной. Они стояли вдвоем метрах в пяти от входа, возле «Мерседеса». Это было как раз на другой день после убийства.
– Откуда такая точность? – тут же встрял Матусёнок. – Я к тому, что об убийстве стало известно позже. Мало ли кто с кем разговаривает у входа. А тут! Чтоб даже дату запомнить!
– Не верите, могу вообще не рассказывать, – отчего-то вспылила больная. Под укоризненным взглядом матери смилостивилась.
– Если б только разговаривали, может, и не запомнила бы, – снисходительно объяснилась она. – Только они не разговаривали, они лаялись. И – руками махали! Даже подумала, не драка ли. Потому и отложилось. Ну, и потом больно не соответствовали друг другу. Опёнкин этот, – она презрительно ткнула в сторону потухшего экрана, – чмо и есть чмо. В каком-то тулупишке задрипанном. А наш-то в костюмчике от Версаче из своего «Мерина» выскочил. Ясно, что тот его подкараулил.
Беата кивнула.
– Всё это происходило на глазах охранников, – подтвердила она.
– Они даже повыскакивали из будки, чтоб вступиться за жильца. Но тот странно себя повёл. Как увидел их, потом Аринку мою, переменился в лице, втиснул Опёнкина этого в свою машину, развернулся и увёз. Хотя перед этим собирался заехать на территорию. Там же, кстати, оказалась мой диспетчер Нелли. Она тоже эту сцену запомнила. Дату по журналу дежурств восстановили.
– Так кто именно? – Стремянный деловито щелкнул авторучкой.
Арина еще раз глянула на мать.
– Один из наших випов, – ответила за неё Беата. – Сын заместителя Главы президентской Администрации. Георгий Юрьевич Судин. Отец ему год назад у нас квартиру купил.
Выпавший блокнот звенькнул о стекло на журнальном столике.
Мать и дочь удивленно переглянулись, – оба старших гостя замерли с застывшими лицами.
– Вам это имя что-то говорит? – заметила Беата.
Гулевский заторможено кивнул.
– Может, совпадение, – уныло протянул он.
Стремянный послюнявил ладонь, огладил ёжик на голове, будто опасался, что волосы встали дыбом.
– Теперь хотя бы понятно, почему они у черта на куличках оказались, – буркнул он. – В ресторане наверняка Егора Судина поджидали. И зачем к Товариществу попёрлись, проясняется. К товарищу за подмогой добирались. Во всяком случае, выстраивается цепочка.
– Но почему?! – Гулевский только что не взмолился.
Стремянный удрученно повел плечом.
– Вот это и предстоит узнать, – он цедил слова, будто пазл на ходу складывал. – Если не забыл, и Котька, и Судин – это фармакологическая компания при Администрации. Чем Егор Судин не поставщик азалептина? М-да. С этой стороны очень любопытный пасьянс может состояться. Тут тебе не рядовые версии, а с золочеными нитками.
В нем вновь торжествовал сыщик.
– Хочешь расколоть Опёнкина? – догадался Гулевский.
– Пренепременно, – Стремянный принялся нетерпеливо тыкать блокнот в узкий карман. – Как мыслишь, опер? – обратился он к Матусёнку.
– Рупь за сто расколем, – косясь на Арину, с важностью подтвердил Симка. – Если азалептин и впрямь поставлял Егор Судин, то смысла покрывать его у Опёнкина больше нет. Теперь-то понятно, почему упорно молчал: знал, кто папенька. И рассчитывал на помощь сверху за то, что не сдал. А раз мы сынка расшифровали, какая после этого помощь? После этого – спасайся кто может!
Беата осторожно вмешалась:
– Но вы хоть понимаете, что может начаться, если и впрямь подтвердится, что сын…
– Потому и тороплюсь, – Стремянный кивнул, откланиваясь. Жестом поднял Матусёнка. Тот повернулся попрощаться с Ариной. Но девушка лежала с закрытыми глазами, разметавшись по подушке, и хрипло дышала.
Симка вопросительно посмотрел на Беату. Та провела тыльной стороной ладони по потному лбу дочери.
– Я ей снотворного дала, – объяснилась она.
– Надеюсь, не азалептинчику, – не удержался Стремянный.
По знаку Беаты, все вышли в коридор. Мужчины потянулись к одежде.
Из спальни донёсся стон. Беата встревожилась.
– Как бы опять не пришлось Скорую вызывать… – пожаловалась она. Оборотилась к Гулевскому. – Ты не задержишься? Боюсь, может помощь понадобиться.
– Задержится, задержится, – ответил за Гулевского Стремянный. Он ухватил с вешалки куртку, одновременно принялся всовывать ступни в туфли, в спешке сминая задники. – У такой очаровательной хозяйки, и не задержаться. Это ж полным обалдуем надо быть. Я б и сам всей душой, если б не неотлога…
