Инна Балтийская - Эликсир для Потрошителя
— Ты в своем уме? В десять вечера шататься по городу с незнакомым мужиком?
— А если это Самойлов? — тихо спросила я, и Алена так и застыла с открытым для очередного вопроса ртом.
Я быстро одела самый теплый свитер, который нашла, сапожки на каблучке, светлый плащ, поярче подкрасила губы, и помахала ей рукой:
— Все, если в полночь не вернусь, считай меня идиоткой.
Алена искривила рот в непонятной гримасе, которая, видимо, должна была изображать улыбку, и ничего не ответила.
Я бодро процокала мимо стойки с молодым портье, который проводил меня внимательным взглядом, и вышла на улицу. Возле гостиницы было светло почти как днем, но со всех сторон на меня словно наступала темнота, смешанная с серым туманом. Вокруг завывал ветер, и на миг мне показалось, что я попала в другое измерение. Вот сейчас из туманной мглы покажутся щупальца, и меня затянет, утащит туда, в черноту.
Я чуть отступила к двери, но в этот момент из темноты вышел веселый Арсений в темном плаще.
— Вероника, я просто счастлив, что вы наконец-то свободны! Куда желаете пойти?
— Может, в гостиничном ресторанчике вина попьем?
— А не надоело вам в гостинице сидеть? — задушевно спросил он. — Давайте я вам город покажу! Он вечером еще красивее, чем днем.
Я кивнула, взяла его за услужливо подставленную руку, и мы зашагали прямо в темноту. Я слушала его дифферамбы Новореченску, пытаясь понять, знакомы ли мне эти радостные интонации? Не их ли я слышала несколько лет назад? Иногда мне казалось, что определенное сходство есть, но потом я вновь начинала сомневаться.
— Вероника, вы не представляете, какой у нас чудесный город. — с энтузиазмом говорил он. — По преданию, незадолго до Первой мировой войны к нам приезжал сам сэр Артур Конан Дойл. Он был поражен, насколько наш климат напоминает лондонский. Такая же сырость, вечные туманы, и холодный ветер дует с воды. И такое же чувство, словно из тумана вот-вот покажется фигура полисмена в стальной каске, а когда вы подойдете поближе, обнаружится, что под каской нет лица.
Я невольно вздрогнула. Такие байки хорошо травить для развлечения большой компании в теплом доме, возле пылающего огнем камина. Но ночью, в густом черном тумане слишком легко было представить себе призрачного полисмена, снимающего каску…
Но Арсений так увлекся, что, похоже, не заметил моего состояния. Он продолжал рассказывать про любимый город:
— Наш мэр не понимает, что тут золотая жила. Можно объявить Новореченск двойником Лондона, и англичан сюда возить. Местная речка, хоть и небольшая по сравнению с Темзой, все равно наводит морок на людей. Даже те, кто никогда в Лондоне не были, внезапно словно перемещаются в пространстве, и видят вместе нашей Пенки старинную набережную и огромные мосты с домами и лавками на них. Уж если сам Конан Дойл на минуту увидел у нас Темзу… Только странная у нас речка, словно мертвая. Ни рыбы в ней нет, ни растений. И вода непрозрачная, темная, словно дна у реки нет. И туман такой густой, и чудится в нем всякое, словно кто-то словно морок наводит…
Только теперь я поняла, какая картинка всплыла в моей голове в тот момент, когда я спустилась на набережную неживой реки. Не помню, в книге ли я вычитала, или увидела в историческом фильме, но это была она, английская Темза, отражающая в своих водах проезжающие по мосту экипажи…
— Сэру Артуру так понравилось в Новореченске, что он пообещал горожанам прислать сюда Шерлока Холмса. — увлеченно продолжал Арсений. — Уверял, что тот будет расследовать у нас дело о пропавших бриллиантах падишаха. Но разразилась война, Конан Дойл потерял сына, и увлекся спиритизмом. Для него перестали существовать другие города, ведь его жизнь с тех пор протекала в стране туманов. Но наш город не забыл про сэра Артура.
Это не обычный российский город, вы это почувствовали, Вероника? — он даже приостановился. — Он словно живой. Ему холодно, он жаждет тепла, солнца, горячих, увлеченных людей. Он их сюда притягивает.
За этой увлекательной беседой мы удалялись все дальше от гостиницы, фонарей уже практически не было видно, и, если б не подставленная рука, я поломала бы ноги. Иногда мне казалось, что за спиной раздаются чуть слышные шаги. Я испуганно оглядывалась, но, разумеется, никого не видела в кромешной мгле.
— Арсений, мне надоело ходить в темноте. — взмолилась я. — Я слышу про ваш город, но увидеть его все равно не могу!
— Сейчас выйдем на свет. — пообещал он.
И правда, впереди показались изогнутые уличные фонари, обрамляющие кованные железные ворота. Над ними висела полная луна, образуя с фонарями причудливую световую дугу. Я присмотрелась — мы входили в тот сквер, где недавно познакомились.
— Этот парк необыкновенно красив ночью. — теперь он говорил тихо, словно опасаясь спугнуть очарование. — Тут даже тумана не бывает. Вы не пожалеете, уверяю.
Мы осторожно, чуть ли не на цыпочках, вошли в раскрытые ворота, и тут же тишина была нарушена заливистым собачьим лаем. Мой спутник злобно чертыхнулся.
— Все, пропала романтика. — после небольшой паузы сказал он. — Ладно, пройдемся немного и пойдем ее искать в другое место.
Я покорно последовала за ним в темный сквер. Звонкий собачий лай продолжал заливаться откуда-то слева, потом к нему присоединилось басовитое гавканье справа, оттуда же начали рычать и подвывать другие псы, и через пару минут мне показалось, что я нахожусь в собачьем сумасшедшем доме.
— Вот уроды. — зло сказал мой спутник. — Ладно, нечего тут делать. Уходим.
Мы резко повернулись и нос к носу столкнулись с вышедшей из темноты Аленой. Арсений дернулся, словно от удара, и повернулся ко мне:
— А это что за фокус такой?
— Не знаю. — растерялась я.
— Я тоже вышла погулять. — спокойно пояснила Алена. — А что, я вам так сильно мешаю?
Арсений вроде уже опомнился от неожиданного сюрприза, и заговорил спокойно.
— Я на свидание хожу один, думал, и девушки так поступают.
— А мне вот захотелось воздухом подышать. — Алена ничуть не смутилась. — Вы гуляйте себе, я вам не стану мешать.
В этот момент огромная псина вылетела откуда-то из кустов и начала рычать на нас, злобно ощетинив загривок. Мы слегка попятились, и задом, стараясь не паниковать, потащились к выходу из сквера. К счастью, хозяин чудища быстро подбежал к нам и с извинениями утащил свою псину подальше от греха.
— А вы давно выписались? — вдруг спросила Алена моего спутника.
Мне показалось, он слегка передернулся от вопроса, но ответил спокойно:
— На днях. Впрочем, я и не лечился. Приходил пару раз в клинику, и все.
— Вы каждый день приходили. — сердито возразила Алена. — И шли прямиком в процедурную.
— Это моя частная жизнь! — Арсений слегка повысил голос. — = И я против, чтобы в нее лезли!
Алена умолкла, и некоторое время мы шли не только в темноте, но и в тишине. Романтическое настроение, видимо, покинуло Арсения полностью, поскольку теперь он шел быстро и уверенно, и буквально волочил меня за собой. И уже минут через десять мы оказались возле моей гостиницы.
— Вероника, жаль, что там неудачно все сложилось. — он выдавил кривую полуулыбку. — Я вам еще позвоню.
Я растерянно кивнула. Мужчина отвернулся и быстро растворился в темноте, а я поглядела на Алену:
— Ты с ума сошла?
— А если б это был Самойлов, и решил бы тебя похитить? — вопросом на вопрос ответила Алена.
— Думаешь, ты смогла бы ему помешать? Он тут орудует один? Сам, без ансамбля?
— Он не один. — возразила Алена. — Он в клинику приходил с охраной. Но я думала, что он пациент. Он сразу шел в процедурную, туда, где делают уколы.
— Он мог приходить для своих опытов. — предположила я. — Если бы не ты, возможно, он бы мне все рассказал.
— Все может быть. — согласилась Алена. — Но одну тебя я никуда ночью не пущу. Достаточно того, что я привезла тебя сюда.
Глава 24
Полтора века назад, 1892 год…
Вечером, накануне Рождества он шел, нет, летел домой на крыльях любви, когда внезапно дорогу ему преградила какая-то разбитная девица.
— Вы совсем меня позабыли, доктор! — весело сказала она. Крим всмотрелся, и с ужасом увидел, что перед ним стоит Лю Харви, та самая хористка, которую он угостил пилюлями со стрихнином. Она должна была умереть через полчаса, через час после того угощения, и сейчас наверняка лежала на кладбище, в прогнившем уже гробу. Она не могла, никак не могла выжить!
Он повернулся и бросился бежать. Непривычное к тренировкам сердце судорожно билось, дыхание прерывалось, перед глазами плыли темные полосы. Он остановился, перевел дыхание, и принял решение: он уезжает из Англии. Мертвые могут найти его здесь, но им не пересечь океан!
Кэб довез его до вокзала, и уже на следующее утро он был в порту, на пароходе, плывущем в Канаду. Телеграмму о том, что вынужден отлучиться на пару дней, он оправил Лауре уже с корабля.
