Наталья Андреева - Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
– Много?
– Пять тысяч долларов. А лучше десять. Или нет… Сорок!
– Ты с ума сошла! Такие деньги! Зачем?
– Надо.
– Я, кажется, понимаю. Эдик опять проигрался в карты. Или в рулетку. Тебе лучше о нем забыть.
– Я думала, мы скоро поженимся.
– И я думала, что вы поженитесь. Но обстоятельства изменились. Как бы не пришлось вообще уехать из этого дома. Мне и соответственно тебе.
– Как так – уехать? – растерялась Настя.
– Это все Георгий Эдуардович. У него, похоже, есть женщина, и она хочет быть единоличной хозяйкой в доме.
– А я думала, он к Вере Федоровне собирается вернуться…
– Нет. И она, и Наталья пролетают мимо. Скоро в этом доме все изменится.
– Вот и Миша так говорит.
– Что именно сказал Миша? – вскинулась Нелли Робертовна.
– Так…
– Настя, запомни: пора жить своим умом.
– Хорошо, тетя Нелли.
С теткой лучше не спорить. Она для нее – вторая мать. О первой, или как еще говорят, биологической, воспоминания смутные.
Она оставила Насте две комнаты в коммуналке и кучу ненужного хлама. Что теперь с этими комнатами? Уж года три, как Настя там не была. Соседи – просто свиньи. Небось захватили всю жилплощадь. Когда тетя Нелли вышла замуж за художника Эдуарда Листова, у него еще не было ни загородного особняка, ни больших денег, ни огромной московской квартиры. Зато Настина мама свято верила в то, что ее младшая сестра обязательно пробьется и поможет им всем. И не ошиблась. Нелли получила блестящее образование, связи, благодаря которым подцепила Эдуарда Листова. И в благодарность за это стала покровительствовать Насте. Ведь все то время, когда маленькая Нелли училась и пробивалась, ей помогала старшая сестра, Настина мама.
Но все пошло прахом. Эдуард Олегович впал в старческий маразм и свою вторую жену вдруг возненавидел. Наследства ей не отставил. Вообще ничего. А Настя уже привыкла к такой жизни. Назад в коммуналку не хочется. Как хорошо было под крылышком у тети Нелли!
Так, может, к Марусе обратиться? Девочке нужна семья. А семья требует расходов. Девочка добрая, сразу видно. А наследство немаленькое. На всех хватит.
С такими мыслями Настя и постучалась в комнату к гостье.
– Привет! Можно?
– Да, конечно. Заходи.
– Почему ты такая расстроенная? Голова болит?
– Нет, мне уже лучше. Просто настроение плохое.
– У Эдика тоже плохое настроение. Но у него-то понятно от чего.
– От чего? – Тема Эдика Майе, похоже, небезразлична. И Настя хватается за этот живой интерес, словно за соломинку.
– Знаешь, он такой увлекающийся! Но ему постоянно не везет. Он опять проиграл крупную сумму в карты. Его преследуют кредиторы. Надо много денег, иначе его убьют!
– Да ты что?!
– Я знала, что ты добрая! Маруся, ты единственная можешь нам помочь!
– Нам?
– Мы с Эдиком помолвлены.
– Вот как?!
– Но Георгий Эдуардович против. Вот если бы ты…
– Но у меня же ничего нет! И я ничего не могу!
– А наследство?
– Но… – Майя смешалась. Георгий Эдуардович просил никому ничего не говорить до завтра. Как же трудно это вытерпеть! Признания так и рвутся с языка! А Настя так настойчива!
– Тебе надо лишь пообещать, что ты нам поможешь. Ведь ты не попросишь тетю Нелли съехать? Она такая добрая! Если бы не она, никто бы не сообщил тебе о наследстве, не дал телеграмму. Это все тетя Нелли. Она единственная радовалась твоему приезду, поехала тебя встречать. Она за тебя. И ты должна быть за нее. Проще избавиться от этих трех мегер… Ой! Что я говорю? Я никому не желаю зла!
– Я рада, конечно, что ты мне доверяешь, но…
– Вот и хорошо! Я знала, что могу на тебя рассчитывать! Мы могли бы стать подругами! А потом и вовсе породниться!
– Породниться?
– Ну, когда мы с Эдиком поженимся… Мы могли бы стать сестрами. Или кем? Какое-то странное родство. Ты его тетя, значит, и мне можешь стать… Нет, лучше сестрой. Мы будем родственницами и станем жить все в этом доме, денег Листова хватит на всех. Один портрет твоей мамы стоит миллионы! Ты даже не представляешь, сколько здесь всего! После Эдуарда Олеговича осталось много картин, которые можно выгодно продать. Тетя тебе поможет. И есть еще ты, твой огромный талант. Как все было бы замечательно! Талант ведь нуждается в поддержке. Ты не можешь думать о хозяйстве, о расходах, о походах по магазинам. Твоя миссия – творить изо дня в день. Чем больше и чаще, тем лучше. А мы будем рядом. Тетя Нелли искусствовед, она станет устраивать твои выставки, а я… Я буду тебе сестрой. Правда, нам всем будет хорошо?
– У меня никогда не было сестры.
– И у меня! Марусенька, дай я тебя поцелую!
Настя даже всплакнула. В самом деле, как бы все замечательно устроилось! Они с Марусей сестры, тетя Нелли устраивает выставки, а Эдик… Эдик просто красивый. И дом в их полном распоряжении, огромный, комфортный, славный дом, откуда не надо съезжать! Вот только половина его будет принадлежать Георгию Эдуардовичу. Но это же можно как-то устроить. Затеять, к примеру, обмен. Отдать ему что-нибудь, да хоть московскую квартиру. Надо бы с ним осторожно поговорить, узнать, какое у него настроение. Тетя Нелли это устроит.
– Маруся, милая Маруся! – Настя кинулась Майе на шею. В этот момент племяннице Нелли Робертовны показалось, что проблема разрешилась.
Майе было неловко, но она не решилась оттолкнуть свою новую подругу. Здесь все такие хорошие. В особенности Георгий Эдуардович, который, узнав всю правду, не стал кричать и вызывать полицию, а дал ей время до завтра. От избытка чувств Майя расплакалась. Настя приняла это на свой счет.
– Значит, мы подруги? – разулыбалась она.
– Конечно!
– Хочешь, я поищу для тебя в библиотеке интересную книгу? Ты не можешь пока долго ходить, а то бы я с радостью показала, какие здесь красивые места, и мы бы с тобой еще поболтали. Какую ты хочешь книгу? Про любовь, да?
– Можно про любовь.
– Я принесу! Я все-все для тебя сделаю! Я так рада, что ты меня поняла! Я в тебе не ошиблась!
И Настя убежала. Точнее, унеслась. И тут, как назло, Майя посмотрела в окно и увидела, что Эдик улегся в гамак и с задумчивым видом уставился на плывущие по небу облака.
Майе пришла в голову мысль, что Настю с книжкой можно подождать и в саду. Заодно поговорить с Эдиком. То он велит молчать, а то вдруг сдает ее Георгию Эдуардовичу. А кто еще о ней знает, интересно?
Увидев Майю, Эдик, прищурившись, протянул:
– А-а-а, юная родственница! И как твое здоровье? Иди, садись рядом, поговорим. – И, поскольку Майя застыла столбом на веранде, насмешливо добавил: – Не бойся, я не кусаюсь.
Она вспыхнула и поспешно спустилась вниз. Села в гамак, стараясь не касаться Эдика, в раздумье: с чего же начать?
Наводящий вопрос он задал сам:
– Мой отец с тобой еще не говорил?
– О чем?
– Он знает, что ты – самозванка. Прости, я не удержался. Хотел ввести тебя в игру, но папочка меня подзавел. И я пожертвовал ладьей, то есть тобой. Не обижайся. Ничего личного. Так он с тобой уже говорил на эту тему?
– Говорил.
– И чем кончилось? – зевнул Эдик. И не дожидаясь ответа, заявил: – Девочка, врать нехорошо. Ты виновата больше меня.
– Я знаю. Я нечаянно. – От волнения Майя начала заикаться.
– За нечаянно бьют отчаянно, – насмешливо сказал Эдик. – А это была расчетливая, корыстная, наглая ложь. Ну-ну, не расстраивайся, всем нам приходится приспосабливаться. И почему ты не она? Сказать по правде, ты мне нравишься гораздо больше, чем настоящая Маруся Кирсанова. Есть в тебе что-то. Мама у нас кто? Ах да! Завуч!
– И учитель литературы.
– Замечательно! Романтика, одним словом. Давно так не забавлялся!
Эдик нежно взял ее руку и поднес к губам.
– Что бы нам такое придумать? – прошептал он.
Майя вспыхнула. Мечты, оказываются, сбываются!
Им помешал невесть откуда взявшийся Егорушка. Он громко сказал:
– Я есть хочу!
Майя вздрогнула: удивительное свойство у парня оказываться в неподходящем месте в неподходящее время!
– Здесь не подают, – усмехнулся Эдик. – То есть не накрывают.
– А вы тогда что здесь делаете? Разве не ужина ждете?
– Мы разговариваем.
Майину руку Эдик отпустил, но Егора это не успокоило. Он вдруг громко и отчетливо сказал:
– Эдик, я хочу, чтобы ты умер.
– Егор! – ахнула Майя. – Он же твой брат!
– Я все видел из окна! Он тебя позвал – и ты пошла! А ведь я тебя предупреждал!
– Надеюсь, ты нас не подслушивал? – насмешливо сказал Эдик. – Подслушивать нехорошо, да и подглядывать тоже некрасиво, братец. А уж если подглядывать за любовниками, то плохо вдвойне. Ты должен это знать, в твоем-то возрасте. А если еще не знаешь, это означает, что ты потенциальный импотент и тебе нужны дополнительные стимулы, чтобы возбудиться. Вот я в твои двадцать три года был виновником трех или четырех абортов.
Майя невольно покраснела, а Егорушка побагровел и затопал ногами:
