Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы
Женя еще хотела сказать, что окна она протирать не будет. Да, стекла уже мутноваты, но на улице минус пятнадцать…
Однако слова застряли в горле. Лицо Павла, всегда невозмутимое, было… странным… растерянным, что ли?
«Надо же, я никогда его таким не видела, – пронеслось в голове. – Он выглядит напуганным. Может, у него возникли проблемы?»
Егоров уже прошел мимо, до Жени донесся едва уловимый аромат туалетной воды, но вдруг он так же стремительно вернулся. В пакете, который был у него в руках, что-то звякнуло от порывистых движений.
– Женя, ты пьешь?
Она впервые почувствовала на себе его взгляд и от страха застыла как изваяние.
Неужели он все понял? Догадался? А может, он уже давно знает?..
– Нет, я не пью, – пробормотала Женя, чувствуя, как предательски пылают щеки. Какие же у Павла глаза, темно-карие, жгучие, погибель, а не глаза. – Только на Новый год, шампанское.
– Пошли, – Павел схватил ее за руку. – За помин души не выпить – грех. Помнишь Лену? Она умерла…
Еще бы не помнить Лену… Какую ревность вызывала у нее эта красивая яркая девушка!
– А от чего она умерла? – осторожно поинтересовалась Женя, послушно семеня за Егоровым по длинному коридору. – Ой, простите, наверное, вам больно об этом говорить. Примите мои соболезнования.
Она сокрушалась, говорила что-то приличествующее ситуации («смерть в таком молодом возрасте – это особенно трагично», «смерть забирает лучших») и вместе с тем отчетливо понимала другое. Именно Лену ей почему-то совершенно не жалко. Слишком нахальная, самодовольная. Было не жаль, когда Павел довольно жестко, как и всех своих девушек, ставил Лену на место. И даже теперь, после смерти, сочувствия к ней тоже не возникает…
В пакете, как оказалась, звенела водка, целых три бутылки.
Павел аккуратно выставил их на стойку, пару секунд поизучал этикетки и выбрал самую пузатую емкость, с надписями на английском.
Женя достала из шкафчика пару рюмок, потом решила, что, наверное, Павел хочет, чтобы она воспользовалась пластиковым стаканчиком. Она обернулась, чтобы по лицу Егорова угадать, как ей поступить. И рюмки выскользнули из рук.
Павел Егоров пил водку прямо из бутылки. Жадно, крупными глотками, словно бы это была вода…
* * *Они никогда не думают о судебных медиках! Бомжи, замерзающие под Новый год пачками. Вылакают в честь праздника бутылку паленой водки, задремлют в парке на скамеечке – и вот тебе пожалуйста, вся компания этих бедолаг, почерневших от мороза, перемещается прямиком в морг. Убийцам тоже неймется. Уроды конченые! Мало того, что делают свое гнусное дело, так еще и с какой жестокостью. Вот, пожалуйста, Наталия Писаренко окинула взглядом секционную, пытаясь дать отдых уставшим глазам – сорок семь ножевых ранений, изрезана вся грудная клетка, брюшная полость, повреждены внутренние органы. Пока все это рассмотришь, измеришь, опишешь – самой помереть можно.
– Зашивайте, – она кивнула на исследованное тело мужчины, но санитар даже не пошевелился. – Зашивайте, вы что, стоя спите, что ли? Ау!
Парень встрепенулся, бросился к столу.
– Ой, подождите. Я же гистологию взять забыла! – пробормотала Наталия, ловко отсекая скальпелем кусочки органов для исследований. – И еще образцы жидкостей. Ой, нет, образцы я ведь уже брала. Ну, дурья башка! Вот, теперь все.
– Точно? – санитар с издевкой ухмыльнулся, но потом его лицо стало встревоженным. – Наталия Александровна, у вас все в порядке? Какая-то вы сегодня бледная. Всем тяжело после праздника.
– Тяжело, – соврала эксперт, прикусив губу.
Врать она не любила.
Но и правду говорить не хотелось.
Ладно бы, завбюро подлянку устроил. Он специфический мужик, со своими тараканами, так и жди от него какой-нибудь пакости. На него пожаловаться, да вслух, чтобы все знали о проблеме – самое милое дело. Пользы от этого, правда, совершенно никакой. Как бредил завбюро странной публицистикой, так и продолжает. Вот, накануне Нового года размножил свой очередной эпистолярный труд с многообещающим названием «Судебная медицина и совесть». Да у него самого совести нет, бумагу только зря переводит!
Но елки-палки, Серега, начотдела, свой в доску, понимающий, прикрывающий ее перед начальством – и вот тебе пожалуйста… Крысо-белки, видите ли, ему не понравились! Чудесные пушистые зверьки, которых в состоянии абстинентного синдрома пару месяцев назад притащил ее сосед по кабинету.
Вообще-то Вадик и раньше предпринимал попытки внести свой вклад в дизайнерское оформление тесной комнатки. Повесил плакат с обнаженной девицей возле своего компьютера. Потом приволок голову от манекена в блондинистом парике – сказал, что это его любимая женщина, потому что красива и всегда молчит. Еще попытался водрузить на стены плетки из секс-шопа – ну это уже, конечно, ни в какие ворота. Ох, и носился Вадик, подгоняемый этими плетками, по длинным морговским коридорам! Носился и вопил: «Наталия, это же атрибут сексуальных игр, а не средство для экзекуции!» В общем, такие у него вышли сексуальные игры – убрал свои причиндалы из кабинета и даже не вякнул, ибо сил сопротивляться уже не было! А вот крысо-белки, похожие то ли на хомячков, то ли на морских свинок, оказались такими классными! Правда, вначале они прогрызли клетку и стали носиться, как угорелые, по кабинету, так что фраза «В морге с утра ловили белочку» была актуальна в самом что ни на есть прямом смысле. Но потом своему зверью сосед прикупил более надежное жилище, металлическую клетку крысо-белки решили не грызть, зубки пожалели. Хоть и мелкая живность, а сообразительная! Было так классно, оторвавшись от написания экспертизы, наблюдать за их потешными мордочками. Казалось, все уживаются самым наилучшим образом, и эксперты, и белочки. К зверькам даже гости стали наведываться, и лаборантки, и санитары старались их побаловать, кто яблоком угостит, кто сухарик притащит. А потом вдруг появился акт санэпидемстанции. В котором черным по белому было велено: убрать животных из рабочего кабинета судмедэкспертов, так как это не согласуется с санитарно-гигиеническими нормами. Конечно, с этой цидулькой она сразу же полетела к Сереге. «Лучше бы они на туберкулезные трупы, в нашем подвале гниющие, внимание обратили! – выплеснула она возмущение. – О чем только думает служба, ведающая захоронениями за государственный счет! Родственников у бомжей нет, забрать их некому, а официальные структуры не чешутся. Гнилье, вонь, инфекции – что же всем этим санэпидемстанция не заинтересовалась?! Построили бы кого следует! Между прочим, наши крысо-белки очень чистенькие! И клетку мы им регулярно убираем, всех дел-то – свежих опилок набросать». Лицо Сергея стало непроницаемым. «Распоряжения санэпидемстанции обязательны к исполнению. Обсуждать тут нечего», – процедил он сквозь зубы. Вот тогда все стало понятно. Да он сам попросил санитарную инспекцию такой акт составить. Причем прямо экспертам в глаза ему сказать было неудобно. Решил крайними сделать пришлых чиновничков. И это Серега, с которым их связывает сто лет совместной дружбы, радостей и печалей…
Работа после праздников, в праздники, без выходных и проходных – к этому как раз таки можно привыкнуть и адаптироваться. А вот к человеческой подлости – не получается…
Наталия подошла к следующему секционному столу и грустно вздохнула.
Не бомжиха. И никаких следов обморожения, привычных для трупов, поступающих в последние дни. Чистенькая, стройная молодая женщина, еще и тридцати, наверное, нет; судя по груди, животу и бедрам, даже не рожавшая. Такой бы жить да жить. Сердечко подвело, что ли? Или свиной грипп? Страшная инфекция, человек даже не успевает сообразить, отчего так температура подскочила – а легкие сгорают…
Описание одежды, в которой девушка была доставлена в морг, много времени не заняло: черный шелковый халатик, трусики и бюстгальтер.
Отложив пакет с одеждой, Наталия повернулась к столу, дождалась, пока лаборантка будет готова продолжать записи, и снова задиктовала:
– Труп молодой женщины правильного телосложения, удовлетворительного питания, рост около 170 см. Кожные покровы бледные. Трупные пятна на задней поверхности тела, сливные красновато-фиолетовые, слегка бледнеют при надавливании. Трупное окоченение хорошо выражено во всех мышцах. Голова без повреждений. Лицо бледное. Глаза закрыты. Соединительные оболочки век бледно-синюшные. Роговицы тускловатые. Зрачки диаметром по 0,5 см. Кости лицевого скелета на ощупь целы. В отверстиях носа, полости рта постороннего содержимого нет. Слизистая оболочка ротовой полости бледно-синюшная блестящая, без повреждений. Наружные слуховые ходы свободны. Шея без повреждений. Грудная клетка упругая при сдавливании. Живот ниже уровня реберных дуг. Наружные половые органы и заднепроходное отверстие без повреждений. Кости конечностей на ощупь целы. Других особенностей и каких-либо повреждений при наружном исследовании трупа не обнаружено.
