Ольга Тарасевич - Кольцо леди Дианы
Значит, сейчас она быстро совершит покупки, выберет необходимые моющие средства, поедет к Павлу, уберет квартиру и украсит три елки, которые Егоров распорядился нарядить накануне. «31 декабря я уезжаю на Рублевку. 3 января вернусь. Пожалуйста, наведи к моему приезду порядок. В прихожей я оставлю коробку с новогодним украшениями…» Далее следовал длинный перечень того, где что следует развешивать. Красными шарами непременно полагалось украсить самую большую елку, предназначенную для гостиной, золотистыми – елку в столовой, мелкими серебряными – самую маленькую елочку, которую надо установить в его кабинете. С наступающими праздниками Павел ее не поздравил. Но это Женю не удивило. Если за два года работодатель тебя не поздравлял ни с Новым годом, ни с Восьмым марта и никогда не спрашивал о дате дня рождения – к такому равнодушию постепенно привыкаешь.
Докатив тележку до отдела с бытовой химией, Женя сняла с полки пакет стирального порошка, бутылку с кондиционером, средство от накипи. И мысленно отметила, что сама она таким средством никогда не пользовалась, его ведь уже и так добавляют в хорошие порошки для автоматической стирки. Тем более настолько ли оно важно? Вон мама свою стиральную машинку уже почти десять лет эксплуатирует, никогда средство от накипи не покупала, так как считает, что чего только в рекламных роликах не наговорят, лишь бы потребителю лишний продукт втюхать – а машина работает, как новенькая. Мама уже и сама рада бы избавиться от устаревшей модели, но рука не поднимается выбросить исправно работающую вещь. А вот Павел Егоров – типичная жертва рекламы. И если в телевизоре сказали, что средство от накипи надо добавлять вне зависимости от качества стирального порошка – то соответствующая коробка обязательно должна находиться у него в ванной, в специально отведенном для этого ящике. Аналогичная ситуация и со средствами для мытья посуды. Павел требовал покупать определенную марку, якобы самую экономичную. Но расходуется это средство с такой же скоростью, как и то, что стоит втрое дешевле, а посуду моет хуже. Однако ее попытки это объяснить привели к такой долгой нудной лекции, что стало понятно: больше никаких советов по ведению хозяйства Павлу давать не стоит. Хочет напрасно тратить деньги, думая, что экономит, – его дело. К тому же доходы Егорова вполне позволяют мыть посуду хоть золотым песком: он явно не бедствует.
Потом Женя опустила в тележку удобрение для цветов (у Павла растений почти не было, только на подоконнике в кабинете стояло несколько горшков с бамбуковыми стеблями), упаковки с тряпочками и губками (Егоров болезненно брезглив и меняет губки для мытья посуды два раза в неделю), а еще дезодорант для обуви (первое, что делал Павел, вернувшись с улицы, – это протирал ботинки, вытаскивал стельки и клал их сушиться, а потом брызгал внутрь обуви дезодорантом).
Мимо отдела с кормом и утварью для животных Женя прошла быстрым шагом. Но все равно – это было как ножом по сердцу.
Старушка Мурка, любимая кошечка. Полысевшая, ослепшая, она была таким родным существом и пыталась, как могла, до последнего исполнять свой кошачий долг – безошибочно выискивала больное место и, укладываясь на него мягким теплым животиком, ободряюще мурлыкать: «Хозяйка, не грусти, ведь у тебя есть я, твоя самая лучшая кошка на свете». Потом от старости у Мурки отказали лапки, она не могла ходить в лоточек, а пачкать свой коврик тоже стеснялась, терпела до последнего. В конце концов, ветеринар посоветовал усыпить ее, и Мурка, которая всегда понимала человеческую речь, довольно мяукнула.
С той поры прошло несколько месяцев, но до сих пор больно видеть все эти баночки, пакетики, лоточки, напоминающие о любимице…
Оплатив покупки, Женя вынула из пакета чек и переложила его в портмоне. Как-то чек из супермаркета потерялся. Павел не отказался вернуть потраченную на его нужды сумму, но при этом выглядел таким расстроенным и так долго читал ей нотации, что привычка припрятывать чек сразу же после оплаты стала у нее автоматической.
С тяжелыми пакетами (вечно с этими походами в супермаркет выходит так, вроде и не покупаешь ничего особенного, а сумки неподъемные), девушка на секунду замедлила шаг возле аптеки.
После вчерашнего шампанского чуть болит голова, может, купить аспирина?
Ай нет, лениво. Головная боль все-таки не настолько сильна, чтобы ставить покупки на пол, лезть в сумочку за портмоне, придерживая ногой то и дело норовящие упасть пакеты. К тому же Павла сегодня не будет дома. И можно выпить кофейку у него на кухне, усесться за барную стойку, включить огромный, во всю стену, плазменный телевизор. В присутствии хозяина таких вольностей себе не позволишь. Как-то он увидел, что Женя взяла стакан и налила воды из кулера. Жилье ведь огромное, Павел придирчив, пока отмоешь все до блеска – семь потов сойдет, неудивительно, что ей пить захотелось… В следующий визит рядом с кулером уже стояли пластиковые стаканчики, на специальной подставке, с колпачком, защищающим от пыли. Намек, как говорится, прозрачный.
– Девушка, давайте я вам сумки помогу донести, – вдруг оживился стоявший у двери охранник. – Вам до машины или вы живете тут рядом? Тогда мне куртку взять надо и ребят предупредить.
Лицо у парня, хоть и с явными следами вчерашнего веселья, было славным, открытым и симпатичным.
– Спасибо, я сама, – вздохнула Женя и поскорее прошла через автоматически распахнувшиеся двери.
Ни к чему морочить парню голову.
Единственный мужчина, от которого ей хотелось бы услышать такие слова, их никогда не скажет.
А других – зачем обманывать?..
Поставив пакеты в багажник, Женя придирчиво осмотрела белый след на крыле красного «Пежо 206».
Да нет, похоже, это соль, а не царапина. Хотя с водителей станется обидеть мелкого «пыжика» и уехать, полбампера недавно поцарапали.
– Любить Павла Егорова, конечно, совершенно не за что, – прошептала Женя, осторожно выезжая со стоянки. – Я понимаю, шансов на взаимность у меня нет. Я для него – пустое место, просто приложение к тряпке и пылесосу. Но сердцу не прикажешь. Я все равно его люблю…
Она добралась до квартиры Павла и сразу же приступила к работе.
Пока силы есть – надо браться за самое сложное и трудоемкое, за ванную. Дел там невпроворот: протереть огромную джакузи, душевую кабину, умывальник, унитаз, биде. Отдельная головная боль – полочка с фигурками из мыла. Выглядит красиво, но сделана из светлого пластика, похоже, просто всасывающего пыль. И с самими фигурками нужна осторожность, они хрупкие.
Ох уж этот кабинет! Огромный стол, а на нем целых четыре монитора. Павел особенно болезненно следит за чистотой рабочего места. Все должно сверкать, и чтобы ни пылинки.
Со спальней проще. Светильник с иероглифами справа от кровати, полка с дисками и DVD-проигрывателем под телевизором. Раз-два – и все сияет!
С комнатой для сушки и глажки белья еще проще – она почти пустая…
Женя носилась с тряпкой и пылесосом по квартире и думала: вот сейчас уборка будет закончена, затем надо украсить елки, после чего можно позволить себе чуть передохнуть и выпить кофейку, а потом… Потом можно сделать то, что получалось делать очень редко. Обычно ведь уборка происходит в присутствии Павла, а иногда и его гостей, периодически меняющихся девушек или немногочисленных приятелей. Но вот если остаться одной… Тогда можно осторожно заглянуть в шкафы, поразглядывать его вещи. В прошлый раз, когда Павел на неделю уезжал на море и потребовал к приезду сделать генеральную уборку, ей удалось найти припрятанную коллекцию дисков с порнофильмами. Причем такими, что без тошноты и смотреть невозможно. Затянутые в кожу мужчины насиловали совсем маленьких, десяти-двенадцатилетних девочек. Дети плакали, умоляли о пощаде… Такое кино – и Павел, безукоризненно вежливый, интеллигентный, воспитанный… Просто в голове не укладывается… Вот ведь правду говорят: в тихом омуте черти водятся… Интересно, какие еще открытия о жизни этого человека можно сделать, если осторожно порыться в его вещах?
Но реализовать свой план Женя не успела. Она заканчивала развешивать на елке серебряные шары, когда вдруг услышала звук открывающейся двери.
– Женя, ты? Привет! – раздался из прихожей голос Павла. – Совсем забыл, что просил тебя прийти.
– Все в порядке. Я уже почти закончила и сейчас ухожу. Извините, если побеспокоила. Но вы ведь сами просили сделать генеральную уборку и сказали, что вернетесь только третьего января.
Женя еще хотела сказать, что окна она протирать не будет. Да, стекла уже мутноваты, но на улице минус пятнадцать…
Однако слова застряли в горле. Лицо Павла, всегда невозмутимое, было… странным… растерянным, что ли?
