Алексей Пенза - Солнца нет
— Ты так много куришь… — покачала головой натурщица.
— Да? Не заметил, — сказал художник, непринуждённо откинув окурок в большую кучу бычков, покоящуюся в рядом стоящем ведре.
— Мне так нравится твоё искусство, дорогой, — улыбнулась девушка.
— Неужели только это?
— Закончишь портрет, я тебе покажу, что мне нравится.
— Будет интересно узнать. Даже не терпится. Предлагаю отложить наше занятие и перейти прямиком к твоему предложению.
— Потерпи. Искусство для тебя должно стоять на первом месте.
— Я бы рад, но не хочу оказаться на месте Александра Иванова.
— Кто это?
— Великий художник. И хотя для него искусство стояло на первом месте, но кончил он плохо.
— Что же с ним такое случилось? — полюбопытствовала Донгмэй.
— Жизнь иногда бывает очень жестока. Свою самую главную картину он писал целых двадцать лет. И вот, когда первостепенное полотно его судьбы было окончено, он вскоре умер. А на следующее утро на его имя пришёл конверт от императора Александра второго, где говорилось, что он покупает "Явление Христа народу", но было поздно, Иванов скончался в нищете.
— Печально, — промолвила китаянка. — Но с тобой этого не произойдёт.
Часики на запястье позирующей красавицы неслышно тикали.
Евгений закончил наносить завершающие штрихи.
— Можешь посмотреть, — пригласил Меньшиков.
Донгмэй приблизилась к своему изображению. Любовалась резной беседкой, заливаемой утренним светом в цветущем абрикосовом саду, в которой сидела она, и белые лепестки, словно снег, по вине тёплого юркого ветра мягко опускались на землю, иногда касаясь её.
Взамен она отблагодарила художника нежным поцелуем в щёку, произнеся: "Спасибо".
— Тебе спасибо. Ты моё Солнце.
Скрипач пробежался по нотам, в мобильнике звучала мелодия из фильма о Шерлоке Холмсе. Меньшиков знал, кто звонит.
— Здравствуй, Таня.
— Привет, Женечка. Я по поводу нашего последнего разговора. Помнишь, ты интересовался одним местом? Нас скоро повезут туда, если можешь, подъезжай, — тревожно проговорила путана.
Журналист отключил телефон.
— Послушай, детка, ты меня, пожалуйста, извини. — Он её поцеловал за ушком. — Но мне надо срочно отлучиться. Подожди меня здесь, я скоро вернусь.
Донгмэй не стала задавать лишних вопросов и, проводив своего мужчину до двери, осталась дома. А Меньшиков, сев в машину, поспешил на знакомую точку. На улице вечерело. Стараясь ехать быстро, он надеялся, что ему повезёт успеть вовремя увидеть таинственного клиента. Евгений, следя за дорогой, мысленно рассуждал, почему выбирают именно с этой точки проституток? И всё сходилось к одному: им не хочется рисковать, постоянство — залог покоя. Наконец, он оказался на месте сборища ночных бабочек у придорожного фонаря, прописанного на проспекте Победы. Меньшиков припарковал свой жёлтый "Мерседес" напротив девятой школы, там, откуда было удобно обозревать. В его салоне тихо пел Джо Дассен. Евгений стал наблюдать, девушки были в сборе, а заказчик явно опаздывал. Сумерки сгустились еще сильнее. Чума выцепил взглядом курящую одноклассницу в броском кожаном красном сарафане, рассказывающую что-то коллегам.
"Интересно, о чём они там говорят?" — подумал закуривший наблюдатель.
Тут к проституткам подошла полная сутенёрша, показавшаяся из старенькой "Ауди", она наставительно стала что-то говорить, а спустя несколько минут некая тёмная иномарка подъехала к ним. Из салона вышел высокий мужчина, коротко переговорил с содержательницей, отдал деньги, потом Меньшиков с удивлением смотрел, как девушки друг другу завязывают глаза чёрными повязками. Покупатель прошёл на водительское место, а проституткам помогли сесть в автомобиль. Как только все устроились, иномарка тронулась. Стоило ей немного отъехать, Меньшиков завёл мотор, двинувшись следом.
Держа "Тойоту" в поле зрения, журналист с удовольствием слушал приятную музыку французского исполнителя в прокуренном салоне. Они уже катались по вечернему городу с полчаса, Евгений недоумевающе заметил, что колесит кругами.
"Какого хрена? Неужели меня засекли?" — подумал он, увидев впереди загоревшийся красный свет в районе монумента "Глобус". Остановился. Зато "Тойота", не дожидаясь зелёного, попёрла вперёд к проспекту Строителей.
Меньшиков напрягся в изумлении, провожая взглядом скрывающийся автомобиль: как быть?
Рванулся за ним, наплевав на правила. Ему повезло, машин на дороге было мало, так что в какую сторону направилась "Тойота", он видел, но в частном секторе найти её не смог, поэтому очень разозлился на себя и, ругаясь в душе матерными выражениями, принялся рыскать в надежде по разным тёмным улочкам. Они проплывали перед ним одна за другой, ввергая в неудачу, заставляя верить в безысходность, но Евгений не давал отчаянию перерасти в уверенность. Поиск — итог всегда двойственен: либо повезёт, либо нет. А Евгению не везло. Нервно куря одну за другой сигарету, не сдаваясь, преследуя свою цель, Меньшиков видел разных людей: обычных прохожих, сидящих на лавочке девушек, лузгающих семечки, алкоголика, которого чуть было не придавил, так как тот разлёгся у края проезжей части. Улица менялась постепенно, от маленьких неухоженных домиков к роскошным хоромам. "Тойоты" не было, он упустил её.
Улицы с особняками были похожи на новогоднюю гирлянду, а соседствующие с ними простецкие дома тонули во мраке.
Тьма вокруг, разрезаемая лучами фар, по бокам спящие деревянные дома под раскидистыми ветвями клёнов, берёз и лип, впереди стена света, а в неприметном тупике спряталась "Тойота", которую случайно заметил отчаявшийся Меньшиков. Первым его желанием было приблизиться к машине, он даже притормозил на мгновенье, но, поняв, что может совершить глупость, проехал. Остановился. Что делать? Осторожно вышел из машины, всматриваясь в темноту. Крадучись, пошёл вперёд к тупику. Но явившийся ангел с угольными крыльями заставил его окаменеть. На этот раз он был совсем близко, настолько близко, что Меньшиков забыл обо всём. Евгений хотел произнести слово, но оно застряло пробкой в горле, он, словно рыба, глотал воздух, а ангел спокойно выводил очередную огненную букву указательным пальцем: "Е". Посланник небес закончил и пристально посмотрел в глаза Меньшикову, через мгновение обернувшись чёрной кошкой, которая перебежала дорогу. Евгений обессиленно в судорогах примкнул к дощатому забору. Лишь спустя несколько минут он пришёл в себя, повторяя эту букву, потихоньку передвигаясь вдоль забора, Меньшиков обжёг руку, там росла крапива. Не обращая внимания на жжение, журналист под светящим фонарём опасливо посмотрел за угол. Машина стояла на том же месте, и непонятно было, есть там в ней кто-нибудь или нет? Теперь это уже не имело значения; крепкий удар рукояткой ножа по затылку поставил точку в расследовании незадачливого детектива.
Роев молча оглядел валяющегося лицом вниз субъекта. Неприязненно перевернул ногой безвольное тело. Удивлённо узнал небритую физиономию. Задался вопросом, почему его знакомый следил за ним? Что ему было нужно? А самое важное, что теперь с ним делать? На карте стояла безопасность жизнедеятельности в первую очередь лично его, а следом далеко идущие планы о всеобщей справедливости. А на другой чаше весов была всего лишь жизнь заурядного человека, которому он откровенно говорил: "Такие отважные люди, как ты, встречаются редко".
"Нельзя так халатно ставить под угрозу дело своей жизни. Собственные убеждения гораздо важнее, чем существование какого-то смельчака, сующего нос не в свои дела. Никогда не оставляй назавтра то, что можно сделать сегодня…" — после таких раздумий цыган пнул Меньшикова, тот перевернулся на живот. Роев, взяв лежащего за волосы, задрал голову, чтобы удобнее было перерезать горло.
Глава 30
В девяностые годы, когда развалился великий и могучий, но живший в долг у развитой Европы Советский Союз, рухнуло всё: экономика гигантской страны, благополучие граждан, а самое главное, обрушилась беспросветная ложь коммунистических правителей, стремящихся изо всех сил убедить людей в том, что коммунизм — это великое благо, единственно способное привести Россию к сказочному процветанию. Естественно, это было не так, разве могло разбитое семидесятилетним разбойничьим режимом государство, покупающее зерно за границей, вдруг обеспечить нищий народ? Конечно, нет.
После развала социалистического строя каждому дураку стало ясно, что никто теперь тебе, кроме себя самого, не поможет и кончилась та халява, когда за тебя все думали и решали, как дальше жить, теперь настали звериные времена, когда закон джунглей стал основным и единственным. Понял это и далеко не глупый Владимир Корсаров, а так как он всегда был человеком действия, то, недолго думая, принялся усердно работать, сколачивая начальный капитал для вложения его в личное дело, в то время как другие просто спивались или ждали помощи от государства. Да, время лечит от неудачи всякого по-разному, у Корсарова, например, открылось частное охранное агентство, которому в царстве хаоса и беспредела, он дал название "Закон и Порядок".
